Путь хунвейбина - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Жвания cтр.№ 63

Правда, Ира была немного странной и нельзя сказать, чтоб очень привлекательной – типичная «девушка-ботаник»: в очках, с пластиной на зубах, в общем, «не родись красивой».

- Может быть, нам что-нибудь взорвать? – то и дело она спрашивала нас. Наверное, она слишком буквально восприняла то, о чем я рассказывал в докладе о героях «Народной воли».

- Еще не время, - успокаивали мы ее. – Для того чтобы «что-нибудь взрывать», нужно обзавестись инфраструктурой: деньгами, фальшивыми паспортами, оружием, взрывчаткой, нелегальными квартирами, группой легального прикрытия, связями в силовых ведомствах.

Она кивала головой, но в ходе следующей встречи обязательно вновь задавала свой вопрос:

- Может быть, нам что-нибудь взорвать?

Так продолжалось до тех пор, пока на наше собрание не пришел Пьер и не устроил скандал. Он напустился на Яна за то, что тот не выполнил какое-то поручение. Конечно, Янек заслуживал порицания, но не такого публичного поношения! Пьер кричал, переходя на визг, Янек не мог даже слова вставить, чтобы оправдаться. Позднее Янек признался мне, что еще бы чуть-чуть, и он бы ударил Пьера по физиономии. Мы все знали Пьера, знали, что он порой ведет себя неадекватно. Но Ира была в шоке, она подумала, что все мы – марионетки этого француза, разочаровалась и вышла из организации. Правда, большой пользы она не приносила, но все же благодаря ей мы узнавали, как студенты университета относятся к нашей пропаганде.

В апреле мы распространили в «большом» университете и педагогическом университете листовку. Ее текст написал я, и он, текст этой листовки, очень показателен. По нему видно, как далеко я отошел от Троцкого в сторону идеологов народничества Петра Лавровича Лаврова и Николая Константиновича Михайловского. Начиналась листовка с эсеровского лозунга «В борьбе обретешь ты право свое!». Я решил наехать на студентов, задеть их и таким образом – взбудоражить.

«Под гром заявлений о реформе высшей школы государство стремится сделать из вас стадо конформистов – прислужников бюрократии и новой буржуазии, - писал я. – После позорного крушения сталинизма бюрократия отказалась от псевдомарксисткой идеологии в пользу похлебки из реакционных идей: от либерализма до православия и шовинизма. Мракобесие, возведенное в ранг государственной идеологии, приводит к деградации систему образования. Затхлость и рутина – вот отличительные черты современной высшей школы. И это понятно. Государство не нуждается в критически мыслящих интеллектуалах.

В то же время вы – студенты – аморфны и пассивны. В вашей среде стало даже модно подчеркивать свой аполитизм и кичиться позицией созерцателя. Часть же из вас (и немалая!) превратилась просто в жлобов. Отсутствием вашей активности пользуются разного рода сволочи – бюрократы всех мастей. Так, профсоюзный бонза Петербурга – местный лидер холуйской ФНПР Г.Макаров – визжал от радости: «Хорошо, что на митинге работников высшей школы нет студентов – силы, способной смести всех нас!». Точно подметил! Парижский май 1968 года и «жаркое лето» 1969 года в Италии показали силу студентов.

Но вам – протирающим штаны на студенческой скамье в сегодняшней России – далеко до тех, кто в мае 1968 года строил баррикады в Латинском квартале. Тогда – в Париже – достаточно было полиции переступить порог университета Нантер, как поднялась буря. Сегодня в России ОМОН патрулирует территории ВУЗов, нагло вторгается в общежития студентов – и ничего».

Листовка заканчивалась следующим абзацем:

«Конечно же, можно сохранять спокойствие и мечтать о мещанском благополучии. Но это удел обывателя. Истинный интеллектуал по природе своей нонконформист. Он не может не бороться с несправедливостью. Ибо в борьбе он обретает право свое – в борьбе за революцию!».

В конце листовки мы указали телефон Володи, он разрешил, но не позвонил никто. Я спросил у Ирины, что говорят студенты о листовке.

- Они думают, что ее написали какие-то фашисты, слишком она элитарная, что ли.

Я не навязал группе текст этой листовки, мы его обсуждали на общем собрании, никто из товарищей в фашизме меня не заподозрил, лишь Леша-2 был против включения эсеровского лозунга.

- Мы же боремся не за право, а за социальное освобождение!

Я ответил, что он понимает этот лозунг слишком буквально, на самом деле в лозунге «В борьбе обретешь ты право свое!» заложен глубинный метафизический смысл: только в борьбе человеческое существо приобретает право называть себя человеком, личностью. Леша пожал плечами, меня поддержали Янек и Андрей, и эсеровский лозунг остался в листовке.

Нужно учесть, что я в то время начал учиться в аспирантуре. Я хотел писать диссертацию о «Красных бригадах», развивая то, что я уже написал в дипломной работе, но для этого нужно было, чтобы аспирантура была на кафедре Новейшей истории Запада. Я же стал аспирантом кафедры истории России и сперва решил, что буду писать диссертацию о Троцком, благо биографию его и идеи я изучил неплохо. Но мой научный руководитель, профессор Евгений Романович Ольховский предложил мне писать диссертацию о либеральных народниках.

- А почему именно о либеральных? - расстроился я. – Может быть, лучше о революционных народниках или эсерах?

- Пиши о либеральных! Тема хорошая, мало изученная, легче потом будет доказать, что твоя диссертация вносит научный вклад в изучение истории России, Евгений Романович подходил с прагматической точки зрения к диссертационным вопросам и был, как я потом понял, абсолютно прав.

– А о народовольцах и эсерах кто только не писал, тебе будет трудно найти новый поворот. Да и потом пойми: между революционными народниками и либеральными нет пропасти, - убеждал меня он.

В итоге я согласился. И не прогадал. Евгений Романович посоветовал то, что нужно! До этого из народников я читал лишь Петра Лаврова, не считая Бакунина. Работая над диссертацией, я познакомился с концепциями Воронцова, Каблица-Юзова, Кривенко, Южакова, Иванова-Разумника и, конечно, Михайловского и Чернова. Оказалось, что народничество – очень противоречивое учение, собственно, как такового учения – народничества – никогда и не существовало, это конгломерат учений. Нельзя же, в конце концов, ставить за одни скобки, как это делали советские авторы, сторонника «крестьянского монархизма» Каблица-Юзова и одного из идеологов «Народной воли» Михайловского, который потом был идейным вдохновителем эсеров.

Чем больше я читал народников, тем дальше я отходил от марксизма. Не от Маркса, глубокого и порой парадоксального мыслителя, а именно от марксизма с его вульгарным экономическим детерминизмом. Идеологи народничества указывали на то, что историей движет не только противоречие между базисом и надстройкой, между рабочей силой и работодателем, не только материальный интерес, но и эмоции, страсти, чувства людей, которые далеко не всегда являются следствием отношений в экономике. В чем-то наши народники предвосхитили экзистенциалистов.

Петр Лаврович Лавров, Николай Константинович Михайловский подсказали мне, что, создавая организацию, нужно ориентироваться не рабочих или студентов, а на «критически мыслящих личностей», то есть – нонконформистов. Нас все время подводил социологизм. Мы, воспитанные в советские годы, исходили из того, что рабочие по определению революционны – класс-гегемон, как никак.