Путь хунвейбина - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Жвания cтр.№ 25

Революционные пролетарские ячейки начали движение за создание революционной рабочей партии. Но оно захлебнется без массовой пролетарской поддержки.

Рабочие, объединимся в борьбе:

- против продолжения существования бюрократической системы!

- против реставрации капитализма!

- за рабочую власть против диктатуры буржуазии и бюрократии!

- за мировую пролетарскую революцию!

Нам необходимо помнить слова Троцкого о том, что кризис пролетарского руководства может стать кризисом человеческой культуры».

Не знаю, что думали рабочие, читая этот текст… Написал его я, но, по сути, он является компиляцией отрывков их Переходной программы IV Интернационала и статей LO, которые прислал Пьер из Парижа. Кстати, Пьер декларацию не одобрил, он справедливо заметил, что она «напоминает бой барабана». Но мы считали, что чем радикальней текст, тем лучше.

Я вновь размножил декларацию на чудо-агрегате, но в конце процесса что-то замкнуло или напряжение подскочило, агрегат окончательно перегорел, и из-за меня отрубило свет во всей коммунальной квартире, где я тогда жил.

Декларацию мы распространяли на Металлическом заводе, в конце распространения произошло то, что уже однажды случилось у Кировского завода. Один мужик схватил меня за рукав и потащил, хрипя: «Пошли работать! Нечего бумажки раздавать!». Я перегруппировался и у самой проходной ударил мужика кулаком в печень, а коленом в пах, мужик сел прямо в помойное ведро, которое стояло у входа, и почему-то спросил: «А в честь чего?!». Мы потом с Янеком и Бером, которые были свидетелями инцидента, долго смеялись – это же надо – спросил! Тем не менее, 15 октября 1990 года тысяча экземпляров деклараций РПЯ № 1 разошлась среди рабочих Металлического завода.

Остатки тиража мы раскидывали в ходе «пролетарских экспедиций» на Трамвайно-троллейбусный завод, что рядом со станцией метро «Выборгская». В первой экспедиции участвовали я и Янек. Мы положили листовки буквально у каждого станка. Экспедиция прошла удачно, если, конечно, не считать того, что Янек, перелезая через забор, вырвал целый клок из свой джинсовой безрукавки.

Он долго сокрушался:

- Вот черт! Мне так нравилась эта безрукавка! Как ты думаешь, товарищ Жвания, ее можно незаметно зашить?

- Думаю, можно.

Я не понимал, чего так убивается из-за старой безрукавки, тем более из которой он давно вырос, поэтому и порвал, перелезая.

Но мама Янека аккуратно вшила обратно вырванный клок, и Янек ходил в этой безрукавке еще года два.

Вторая «экспедиция» прошла менее успешно. Я ее организовал, чтобы потренировать личный состав перед более сложными «экспедициями» на крупные заводы. Охранники увидели, что по цехам ходят какие-то странные типы. Сами задерживать нас не решились, а спустили на нас собак. Я услышал лай, повернулся – на меня летит здоровая черная псина! В последний момент я успел вскочить на какой-то верстак. Из другого цеха под конвоем лающих собак привели Саню Гажева и Игоря Рыбачука. Словом, задержали нас всех. Привели в помещение охраны, начальник охраны прочел текст декларации, посмотрел на нас с удивлением и начал звонить в милицию. Милиционеры, видимо, не изъявили желания приезжать за нами. Начальник охраны переписал наши документы и отпустил нас.

Мы продолжали продавать газеты у проходных заводов, пробовали это в поземном переходе, который ведет на ЛОМО. За утро уходило 3-4 экземпляра. То же самое у проходных других заводов. Что произошло? Ведь еще меньше чем год назад за одно утро улетало по 100-150 экземпляров! Я недоумевал, мы все недоумевали.

В ноябре наконец вышел первый номер нашей новой газеты, по предложению французских товарищей мы назвали ее «Рабочая борьба». Это был лист А-4, с двух сторон которого были напечатаны тексты. Кстати, макеты мне помогли сделать в одном ныне весьма известном информационном агентстве по просьбе человека, который сейчас занимает весьма высокий пост в федеральной газете «Известия», а до недавнего времени занимал высокий пост на НТВ. Это я о Пете Годлевском…

В принципе газета понравилась нашим новым французским друзьям. В передовой статье я по троцкистской схеме объяснял, почему победил сталинизм. На второй полосе была напечатана Декларация РПЯ №1 и свод принципов РПЯ - «На чем мы стоим». Вот «На чем мы стоим» Пьер не одобрил. Мы заявляли, что «принимаем прямое действие во всех его формах», в частности, саботаж, а высшим проявления прямого действия считаем всеобщую стачку. Пьер сказал, что мы еще «не до конца расстались со своим анархистским прошлым». Я заказал тираж 3 тысячи экземпляров и явно погорячился. Тогдашняя динамика продаж обещала, что последний экземпляр продастся в лучшем случае через год, при условии, что мы будем выходить на распространение каждый божий день.

Видя, что ставка исключительно на пролетариат не оправдывает себя, мы параллельно занимались пропагандой среди студентов. И на этом поприще у нас появился хороший шанс. Студенческий комитет института Герцена, в который входили либеральные студенты, активисты «Народного фронта» передали в наше распоряжение книжный киоск в первом корпусе института, где располагалась столовая. Но кроме газет «Рабочая борьба» и «Черное знамя», а также журнала «Спартаковец», который мог скорее отвратить от троцкизма, нежели привлечь, продавать было нечего. С расформированной кафедры научного коммунизма я притащил в киоск огромный портрет: Маркс сидит, а Энгельс стоит за плечом соратника. Получился отличный задник. Книжные полки я закрыл красным знаменем с эмблемой IV Интернационала и плакатом, на котором Троцкий запечатлен за чтением газеты Militant – плакат мне подарила Элизабет.

Каждый из нас обязан был дежурить в киоске в неделю не менее 8 часов – торговля не шла! Мы хранили в киоске все наши вещи: газеты, палки для флагов, сами флаги, то есть приспособили его под склад. Проводили в киоске собрания, благо наша группа была немногочисленной и все с трудом, но помещались.

Полки для книг были широкими, приблизительно такими, как полки в плацкартном вагоне, и на них можно было спать. В октябре в Ленинград приехал Биец для презентации первого номера газеты «Рабочая демократия». Элизабет, которая курировала деятельность группы Биеца, попросила меня взять его на ночлег. Мы просидели с Сергеем всю ночь на коммунальной кухне, не выспались. Я с легкостью переносил недосып, а вот Биеца с непривычки «рубило». И я ему предложил поспать в киоске. Он согласился. Я запер Биеца в киоске и ушел на лекции, а потом отправился в читальные залы библиотеки. О запертом Биеце забыл! Бедный, он просидел в конуре часов восемь, все его встречи сорвались, а мочевой пузырь едва не лопнул. Элизабет расценила мои действия как саботаж, направленный против группы «Рабочая демократия». Я уверял, что это не так. Элизабет не верила мне, и лишь Сергей заявил, что благодаря мне он хорошо выспался.

29 ноября 1990 года мы, РПЯ, приняли Декларацию №2. Называлась она «Политический кризис и раскол в правящий касте». Мы разослали ее по всей нашей адресной базе. Текст вновь подготовил я. Мы утверждали, что «налицо кризис верхов, коррумпированная олигархия раскололась на два основных лагеря, которые борются между собой, но политически необходимы друг другу»: