Дневник смертницы. Хадижа - читать онлайн книгу. Автор: Марина Ахмедова cтр.№ 36

Руки у меня от такой мечты сразу потеплели, и я стала мечтать дальше. Будет свадьба. Мужчины стреляют из автоматов, когда я выхожу из нашего сельского дома и сажусь в джип родственников жениха. Я вся в фате, на меня рис бросают, конфеты, деньги, играет музыка. Все веселятся и мне завидуют — ой, какая же она везучая, оказывается. Мы едем по горной дороге. Ой, сколько же машин за джипом тянется! Одни иномарки! Украшены бантами, шарами, шелковыми платками дорогими.

Мы подъезжаем к банкетному залу. Мужчины снова стреляют из автоматов. В меня опять летят рис, конфеты и деньги. Я захожу в зал. Аман, сколько там гостей! Наверное, тысяча. Я прохожу мимо них, все стараются разглядеть мое лицо под фатой, а кто разглядел, качает головой — Аллах, какая же красивая невеста.

Я сажусь рядом с Махачом за свадебный стол и смотрю в тарелку, даже ресницами в его сторону не веду. Пусть думает, что я против воли за него выхожу. Пусть представляет себе, что, может, я в другого была влюблена, а меня заставили за него выйти из-за его денег, и на самом деле я страдаю и буду несчастной всю жизнь. Аман, а что если правда в другого какого-нибудь влюбиться? Интересно же всю жизнь страдать. Когда Махач будет приходить домой, я сразу буду вытирать слезы с глаз, чтобы он не заметил, как я плачу из-за другого. Но он все равно заметит, будет делать все, чтобы я только его любила, кровь из носу — все сделает. Он же будет знать, что я только в мыслях влюблена в другого, а так я порядочная. Честно сказать, была в нашем селении одна, которая была влюблена в другого. Он тоже был в нее влюблен. Но засватали ее за их родственника. Аман, маленький, некрасивый, еще ноги такие кривые, как колесо. Она плакала так. Еще закрылась в комнате, говорит, не выйду я. Мы уже возле их дома собрались — ждем, когда невесту выводить будут. Уже машины с родственниками жениха приехали, а она дверь не открывает. Абидатка потом рассказывала бабушке, что мать этой невесты на коленях перед дверью ползала, умоляла открыть. Та не открывала ни в какую. Потом мужчины стрелять из автоматов тоже стали нервно — сколько ждать можно? Тогда братья этой невесты сломали дверь плечами. А она все равно не выходит. Абидатка там была, все видела. Тогда мать давай ее снова умолять. Ни в какую, наотрез. Абидатка говорит, сама невеста тоже плакала, отцу ноги целовала, кричала, что не пойдет за этого замуж, что другого любит. Как ее тетки услышали, что она про другого говорит, так они разозлились. Их тоже можно понять. Зачем им такой позор? Потом пойдут сплетни, в самой быстрой речке не отмоешься. Взяли они ее за волосы и потащили из дома. Как они ее за волосы по лестнице тащили, я сама видела — это уже во дворе было. Как она орала. Клянусь матерью, на все село орала! Всю прическу ей испортили. Фата упала. Платье порвалось. Так жалко было, когда такое красивое платье по земле пачкалось. Силой они ее в машину посадили, двери так громко захлопнули. Аман, мои уши… И эти машины развернулись и уехали. Тихо не стало — мать этой невесты как собака выть начала. Совести у них тоже нет, так себя позорить. Не свадьба, а позор какой-то. Тетки ее схватили и побыстрее в дом отвели. Я даже если полюблю другого, не буду так себя вести. Зачем мне, чтобы платье и прическу испортили?

Нет, так со мной не случится, продолжала я мечтать, я же только вид буду делать, на самом деле я же хочу выйти замуж за Махача. Мы будем сидеть за столом рядом, и если он коснется своим рукавом моего рукава, я даже отдерну руку, но так, чтобы гостям было не видно. Пусть знает, какая я порядочная. Все вокруг нас будут танцевать, веселиться. Одни мы будем сидеть, не шевелиться, как куклы в магазине. Потом настанет вечер, нас поведут к машине. Мы сядем в джипе рядом и не будем смотреть друг на друга. Так и пройдет вся дорога до их дома — в тишине, только звук машины будет слышен.

Я приложила руку к груди. Какая у меня рука горячая — согрелась. Мне трудно было представить тот дом, в который меня привезут, я же никогда не была в богатых домах, только снаружи видела дом генерала Казибекова. Говорят, в Махачкале возле дверей некоторых домов стоят каменные волки или львы. Что там туалеты бывают такого размера, как наши комнаты. Что там везде такие ковры, наступишь — кажется, нога утонула. Еще я слышала, что есть такие дома, в которых пол сам греется, но, честно сказать, не знаю, верить таким глупостям или нет. Как пол сам может нагреться, он же не печка?

И все равно ноги у меня потеплели, потому что я представила, что иду по такому греющемуся полу. Аллах, как некоторые люди живут. Почему мы так не живем? Почему одним ты даешь все, а другим даешь очень мало? Ты думаешь, это честно? Нечестно это совсем. Дедушка всегда говорит, что Ты справедливый. Только я пока особой справедливости с Твоей стороны не вижу. Может, когда выйду за Махача по-другому думать буду. Дай Аллах, чтобы так и было.

А что будет потом, после того как мы войдем в дом?… Мне было стыдно даже думать об этом. Я теперь понимала, что подслушивала бабушка возле дядиной комнаты в тот день, когда он женился. Неужели, у меня тоже такое будет? Какой грех думать об этом. Аман, какой грех. Уходите мысли, уходите — кыш, кыш! Я хотела, чтобы они разбежались, как куры. Я боялась, что кто-нибудь услышит мои мысли. Если Аллах все видит и слышит, он и мысли мои слышит. Я не хочу об этом думать, но почему-то, когда не хочешь думать о чем-то, все равно думаешь еще сильней. Мы заходим в спальню, там стоит большая кровать. Я приложила руку к щеке. Аман, она горит! Наверное, я сейчас вся красная. Махач подходит ко мне. Мне так стыдно. Я стою и умираю от стыда. Я отхожу от него назад, чтобы он не приближался ко мне, я же порядочная и еще через силу вышла за него. Я не замечаю, что так дошла до кровати, ударяюсь об нее сзади и падаю на белое шелковое покрывало. Какое это красивое шелковое покрывало. Все в оборках, гладкое, похожее на мое шелковое платье. Говорят, в Махачкале есть салоны, в которых продают самые дорогие платья из Европы. Я слышала, что один даже поменял новый джип на платье для своей невесты, потому что это платье шила та же портниха, которая шила для одной известной звезды из Америки. Сначала говорили, что это прямо ее платье — этой звезды. А тот, который с джипом, сказал: «А что, моя невеста должна после какой-то звезды платье надевать?» Тогда ему сказали, что не звезды платье, а такое же, как у нее, потому что одна и та же портниха им шила. Он тогда говорит: «Почему моя невеста должна носить одинаковое платье с какой-то звездой?» Ему ответили, что не одинаковое совсем, просто такое же шикарное, потому что та портниха лучше всех в Америке шьет. Он успокоился и поменял платье на джип. Зачем, да? Я не понимаю. Платье — один день надеть, а на джипе можно всегда ездить, тем более это джип, а не какая-нибудь «шестерка».

Куда я лечу? Под землю? Я упала в старый дом, в котором уже была много лет назад, но с тех пор больше в нем ни разу не оказывалась. Я сразу узнала голый глиняный пол без ковров, пустую комнату, чайник в углу. Я думала, куда чайник пропал, а он оказывается тут — внизу. Я посмотрела на стену и увидела, что ковер еще не закончен, но он стал намного длинней. Осталось еще немного работы — и его можно будет снять со станка. У меня почему-то так сильно сжалось сердце, когда я подумала об этом. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы этот ковер никогда не заканчивался. Я хотела, чтобы он был бесконечным.