Мир до и после дня рождения - читать онлайн книгу. Автор: Лайонел Шрайвер cтр.№ 84

— Пожалуй, — кивнула она.

Первое, что она увидела в студии, были сложенные картонные коробки, рулон клейкой ленты и яркий маркер — все это осталось еще после их переезда. На столе лежала новая папка для рисунков; Лоренс не поскупился и купил ее в дорогом магазине.

— Ты подготовил все необходимое для упаковки вещей… — пробормотала Ирина, — позволь мне вернуть тебе деньги.

— Не говори ерунды, — резко оборвал ее Лоренс и взял коробку. По тому, как слаженно он действовал, можно было понять, что и это препятствие на жизненном пути он собирается преодолеть с присущей ему стойкостью и выдержкой. Он наверняка рассуждал так: «Если будем лить слезы над каждой кисточкой, то не управимся со всем и за неделю».

— Лоренс, я способна сама все собрать.

— Но вдвоем же будет быстрее, — с грустью констатировал он. — Давай, шевелись!

Ирина засучила рукава, прикидывая, что необходимо ей в первую очередь, а что, как, например, мелки, было лишь временным увлечением и вряд ли понадобится ей снова. На полках лежали упакованные Лоренсом в листы «Дейли телеграф» карандаши и цветные чернила, которые были ей просто необходимы. Он был трудолюбивым человеком, даже когда речь шла о разрушении собственного мира. Пожалуй, через некоторое время они оба начали получать удовольствие от совместной работы и растерянно замолчали, когда коробки были собраны и подписаны.

— Ты больше ничего не хочешь забрать? — Лоренс показал рукой на рисунки на стене.

— Нет! — Нарушить привычную гармонию этого места казалось ей святотатством.

— А одежду?

— Даже не знаю, ее и положить некуда. Ты же знаешь, как строят британцы, у них не так много мест для одежды, а шкафы Джуд забрала. Да и у Рэмси достаточно одежды.

Современная неразбериха в романтических отношениях приводит к чехарде, как в игре «Музыкальные стулья». Скорее всего, именно разводы способствуют росту темпов строительства жилья. Вместо одной квартиры людям требуется две. Получается, жить в браке выгоднее? Сколько раз в жизни у вас появится желание купить, например, блендер?

— Он что, денди? — спросил Лоренс.

— Я еще помню твои выражения. Ты хотел сказать «педик».

— Лучше бы так, — улыбнулся он. Началась своего рода словесная разминка.

Ирина прошла в спальню и принялась осматривать наряды — плоды ее бережливости, жалкие по сравнению с купленными Рэмси туалетами, на которые она, увидев ценники, никогда бы даже не взглянула. Сегодня ей было невероятно приятно показаться перед Лоренсом в новой блузе, это был шанс потешить свое самолюбие. Сам Лоренс дорожил каждым своим носком, а однажды потратил пять фунтов на средство для выведения пятен, чтобы отстирать футболку, стоившую полтора фунта в «Оксфаме». При таком отношении к одежде ее у него было больше, чем у Ирины. Она закрыла шкаф, ничего не взяв.

— И еще кое-что! — выкрикнул из гостиной Лоренс, не отрываясь от журнала «Экономист» за прошлую неделю. — Твоя мать. Она звонила несколько раз. Я придумывал какие-то оправдания, объяснил, почему мы не приехали на прошлое Рождество на Брайтон-Бич, но она заявила, что в этом году обязательно нас ждет. Ты, очевидно, не сообщила ей, что мы разошлись. Думаю, тебе будет неприятно, если я возьму на себя эту обязанность. Так что не тяни.

— Ты ей нравился, — в отчаянии произнесла Ирина.

— А я ее терпеть не могу, и что? И не желаю, чтобы она сюда звонила.

— Обязательно скажу ей. — Голос ее звучал словно из преисподней.

— Итак, этот сукин сын тебя заберет?

— Нет. Мы решили, что я возьму такси.

— Мы решили. Теперь ты подчиняешься чужим приказам.

— Похоже, это моя судьба — всегда подчиняться чьим-то приказам.

Лоренс вызвал такси по телефону и долго выяснял у диспетчера, какова вместительность багажника автомобиля. (Процедура заняла больше времени, чем требовалось, из-за того, что Лоренс не мог назвать точные габариты багажа, а диспетчеру было незнакомо слово, которым Лоренс привычно назвал багажник.) Он сам перенес коробки вниз, не позволив ей поднять ни одной. Загрузив вещи в машину, он протянул ей двадцатку, которой с лихвой хватало на оплату такси. Ирина колебалась. Двадцать фунтов больше чем надо, кроме того, Рэмси богат. Однако отказ может быть воспринят им как ее нежелание больше иметь с ним дело или продемонстрировать, что его щедрый жест ее не тронул. Ирина взяла купюру. Они стояли на тротуаре и смотрели друг на друга.

— Ты думаешь, это все серьезно?

Что-то в нем изменилось. Он научился говорить о главном.

Три слова дались ей с трудом.

— Я думаю, да.

— Береги себя, — сказал Лоренс, но не уточнил от чего.

— Тогда мне надо было остаться с тобой.

— И не пей много!

— Не буду.

— Займись наконец работой!

— Непременно займусь работой.

— И брось курить!

— Обещаю всегда надевать шапку, — пропела Ирина строчку из оперы «Амал и ночные гости» — трогательный момент расставания матери с сыном («Не забывай мыть уши!/ Обещаю./ Не лги!/ Обещаю./ Я буду очень скучать…»), от которого у нее всегда бежали мурашки по телу.

— Надо было тебе взять этот диск, — спохватился Лоренс. — Ты любишь включать его на Рождество.

Ирина с тревогой вгляделась в его лицо:

— Почему ты так добр ко мне?

— Ты была добра ко мне почти десять лет, — угрюмо отозвался Лоренс. — Пусть одиннадцати и не будет, но все равно это не пустяки.

После подписания Соглашения Страстной пятницы Лоренс почти ежедневно давал интервью на эту тему. Ирина смотрела каждую передачу с его участием. Он выглядел красивым в коричневом костюме — это немного тревожило, — и речь его стала проще и логичнее, что также заставляло ее нервничать. Глядя на мужчину на экране, никто бы не смог предположить, что всего несколько лет назад он работал продавцом в книжном магазине и все выходные проводил за просмотрами соревнований по гольфу. Она не испытывала ностальгии по тем дням, однако Лоренс уставший, подавленный и грустный нервировал ее меньше, чем Лоренс уверенный в себе. А он был именно уверен в себе. Получается, она прилагала все усилия, чтобы оказать ему «поддержку», и сама создала чудовище? Чем более самодостаточным становился Лоренс, тем меньше он нуждался в ней. Таким образом, укрепляя уверенность Лоренса в себе все эти годы, она вела себя как член рабочей группы по сокращению раздутых штатов предприятия, который в конце концов вынужден был уволить самого себя.

Вероятно, все это было из страха, что оказалась лишней, нервирующего неравенства с партнером, ощущения себя подчиненным, спешащим в полночь приготовить ужин для Великого человека. Такие мысли посещали Ирину, когда она во все глаза смотрела на Лоренса, дающего очередное интервью. Он всегда негативно относился к Соглашению, поскольку не видел успеха в данном пути развития событий. За неделю до Страстной пятницы он предсказывал, что конфликт с исполнительной властью по поводу территориальных границ заставит стороны сохранить конфронтацию на многие годы. Лоренс не любил ошибаться. Она не могла разделить его негодование по поводу освобождения заключенных. Их жертвы мертвы; так чего же еще можно хотеть добиться, удерживая преступников в тюрьме? Лоренс презирал такой тип мышления, но все же допускал, что существовала возможность заплатить меньшую цену за все эти убийства. Ирина никогда не высказалась бы о нем вслух в таком тоне, но в душе понимала, что, когда Лоренс цитирует целые абзацы соглашения, он выглядит как выскочка и всезнайка, как зубрила-отличник, у которого есть ответы на все вопросы и которого ненавидят все ученики в классе.