Мир до и после дня рождения - читать онлайн книгу. Автор: Лайонел Шрайвер cтр.№ 139

Не редкостью в государственных больницах была и «зараза» под названием метициллин-резистентный золотистый стафилококк, убивавший по результатам 2002 года тысячу двести человек в год. Добрая треть бюджета государственных учреждений уходила на оплату исков о халатности и профессиональной небрежности. Звучит ужасно, но, выйдя из кабинета доктора Салеха, Ирина уже не боялась ни услышать ничего ужасного, ни сказать: «Пусть бесплатными услугами врачей пользуются другие».

Таким образом, Ирина настояла, чтобы определяющие дальнейшую судьбу Рэмси обследования они проходили в частных клиниках. Там, по крайней мере, не надо ждать приема. Она также убедила его еще раз сдать ПСА и биопсию, чтобы исключить возможность того, что результаты были перепутаны глупцами из бесплатных поликлиник или просто неверно записаны. После того как результаты анализов независимой лаборатории упорно показали те же результаты, частный онколог потребовал сделать компьютерную томографию, радионуклидное сканирование костей, биопсию лимфатических узлов и МРТ. Решив не поддаваться типичному для американцев желанию получить все лучшее, Ирина отказалась от действий, опустошивших счета многих ее соотечественников. Она не хотела платить за лучшие обследования. Она была готова платить лишь за лучший результат.

В противном случае деньги будут потрачены впустую — огромные деньги. Лишившись большей части своих сбережений, она была вынуждена признать, что им, поджав хвост, придется вернуться в бесплатную клинику. Поскольку большинство врачей из этих клиник занимались частной практикой, по иронии судьбы они попали к тому же доктору, которому платили деньги, и он был — о боже, видимо, болезнь обнажает не лучшие черты в человеке — белым.

— Значит, назад к пролетариям, — констатировал Рэмси.

Как и предсказывал доктор Салех, доктор Димблеби назначил гормональную терапию, а затем и химиотерапию, и облучение, когда стало ясно, что первое не приносит положительных результатов. Осведомленная о побочных эффектах такого лечения, Ирина старалась успокоить себя в кабинете доктора Димблеби фразами: «Мы будем бороться» и «Я знаю, ты справишься», которые она почерпнула из фильмов и сериалов. Они казались ей больше подходящими для предвыборной кампании, чем для разговора с больным человеком. Рэмси тихо поинтересовался, не может ли он просто пойти домой и пусть все идет своим чередом, ведь, если болезнь до сих пор его не убила, может, она отступит.

Он сомневался, что гормональная терапия окажется так же сильна против болезни, как в прошлом году тори против лейбористского большинства. Кроме того, ему было трудно смириться и с тем, что, помимо многочисленных инъекций, анализов, обследований, потери возможности общаться с женой и перспективы значительного ухудшения состояния, ему еще предлагают собрать последние силы в кулак и маршировать под транспарантами.

Когда Ирина выразила разочарование, что он не поддерживает ее лозунг о необходимости бороться, ее перебил противный онколог.

— Чтобы разрушить общепринятое мнение, — сказал он, — были проведены сравнительные исследования развития болезни у оптимистично настроенных пациентов и у тех, которые «сдались». Удивительно, но у них не наблюдалось статистически значимых различий по уровню выживаемости или скорости выздоровления.

Таким образом, решать, размахивать мечом и дальше или бросить его в Темзу, можно было, руководствуясь лишь желанием.

После череды тестов и восстановления в самом конце очереди в государственном учреждении Рэмси предстояло начать лечение в дни ближайшие ко дню его рождения. Понимая, что небольшое промедление ничего не изменит, Ирина лично обратилась к Димблеби с просьбой провести первый сеанс лучевой терапии и андрогенной блокады после 6 июля.

Учитывая их финансовое положение, один вечер в «Омене» или ужин с домашними суши не слишком изменил бы ситуацию. Однако Ирина не любила повторяться.

В тот вечер она установила на кухонном столе две зажженных свечи, все равно теперь им ненужные. В июле темнеет так поздно, что пришлось ждать до одиннадцати вечера. Она поставила перед Рэмси серебряный поднос, на котором лежала одна-единственная ярко-синяя таблетка.

Оглядев странный ужин, как из мультфильма «Джетсоны», Рэмси повернулся к жене:

— Это то, что я думаю?

— Димблеби сказал, что от одной вреда не будет, а попробовать стоит. Он также просил тебе передать, что, начиная такое лечение, надо «сконцентрироваться на выздоровлении».

— Значит, мне будет чертовски хреново, — заключил Рэмси.

— Ну, ты знаешь врачей.

— Они все лжецы.

— Их можно понять. Итак! Ты готов?

— Я готов, леди, даже если придется использовать деревянные палочки для мороженого.

Ирина налила в его бокал совиньон блан — тридцать фунтов бутылка и последняя из их запасов.

— У тебя в глазах чертики, — сказал Рэмси и проглотил таблетку.

Они пили вино и ждали. Ирина рассказала ему историю о том, как в школе добыли у какого-то сомнительного парня галлюциногенных грибов. Они с подругой Терри уселись за кухонный стол в ее доме, когда родители ушли. Потом положили сморщенные коричневые кусочки в чашки и залили горячей водой, а через несколько минут пили горький противный напиток. А потом они сидели, как сейчас с Рэмси, и ждали эффекта. Смотрели на желтые стены и картины, в ожидании того, что краски начнут меняться на глазах, что полки начнут плясать, а холодильник петь, как участник музыкального шоу. Ирина пожалела, что начала рассказывать историю, которая ничем не закончилась. С ними ничего не произошло. Но Ирина добавила, что после отвратительного привкуса во рту она не покупала никаких грибов, кроме шиитаки в китайском квартале. Впрочем, тогда ей показалось, что краски стали немного меняться, а изображение на картинах подрагивало. Грибы оказались сушеным пудингом, но после этого каждый раз, входя в кухню Терри, она вспоминала о неудачном опыте употребления наркотиков. Ей показалось, что на лице Рэмси отразилась радость. Она наклонилась и поцеловала его.

— Не страшно, если не подействует.

— Я понимаю, — кивнул Рэмси, допивая вино. — Но, кажется, все же действует.

Они поспешили в подвал. Рэмси включил свет над столом; зеленая поляна снова пригласила их на пикник. Психоделический разброс шаров, зеленого, желтого, треугольник поблескивал, словно попал сюда с кухни Терри; весь мир заиграл в новом, псилоцибиновом ритме. Застекленные и вставленные в рамки постеры с турниров в Малайзии, Гонконге, Бингене-на-Рейне подтверждали, что Рэмси прожил отличную жизнь. Нехорошо думать о его жизни как о чем-то прошедшем и завершенном, но лучше любоваться прекрасно выполненной работой, чем вновь впадать в тоску по несбыточному, как делали его фанаты на матчах чемпионата мира, который ему ни разу не довелось выиграть.

Рэмси принялся медленно расстегивать рубашку. Вот оно? Прошедшие пять лет вернулись? Странно, она, как каждый раз, с нетерпением ждет возвращения к жизни, как в кухне Терри она ждала возможности увидеть нечто прекрасное, хотя оно уже было рядом.