Хлеб с ветчиной - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Буковски cтр.№ 65

— Ты безобразный человек, Хэнк. Тебя надо проучить, — сказал Джимми.

— Ты хочешь сказать, что я некрасивый?

— Я говорю, что ты поступаешь безобразно…

— Слушай, забирай своего друга и вали отсюда, пока я не спустился и не добил его!

Быстроногий поднял окровавленную голову. На нем была разноцветная гавайская рубашка, только теперь на ней преобладал красный цвет. Он посмотрел на меня и заговорил, очень тихо, но я расслышал.

— Тебе конец, — прошептал он.

— Да, — подтвердил Джимми, — мы тебя достанем.

— ВЫ ЭТО СЕРЬЕЗНО, КОЗЛЫ? — заорал я. — ТОГДА Я К ВАШИМ УСЛУГАМ! В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ВЫ МОЖЕТЕ НАЙТИ МЕНЯ В КОМНАТЕ НОМЕР ПЯТЬ! Я БУДУ ЖДАТЬ! ПЯТАЯ КОМНАТА, ЗАПОМНИЛИ? И ДВЕРЬ БУДЕТ ОТКРЫТА!

Я поднял банку, полную вина, осушил ее и швырнул в неприятеля. Бросок получился сильный, но неточный. Банка ударилась о стену, отрикошетила и покатилась по вестибюлю, прямо между хозяйкой и ее филиппинскими приятелями.

Джимми медленно повернул Быстроного и повлек к выходу. Это было нудное и мучительное путешествие. До меня доносился полуплач-полустон Быстроногого:

— Я убью его… Я убью его…

Наконец Джимми открыл дверь, и они вышли.

Белокурая хозяйка и два филиппинца все еще были в вестибюле и разглядывали меня. Я стоял босой, небритый, нестриженый и нерасчесанный. Расческу я брал в руки один раз в день — утром, и больше уже не заботился о своей прическе. Все учителя физкультуры всегда донимали меня из-за моей осанки.

— Расправь плечи! Что ты уставился в землю? Что там интересного?

Я никогда не заботился о внешнем виде. Моя, некогда белая, футболка была заляпана вином, кровью, блевотиной, пестрела дырами, прожженными сигаретами и сигарами. К тому же она была мне мала, выставляя на обозрение живот до пупка. А брюки были узкие и не доставали до щиколоток.

Троица разглядывала меня, а я их.

— Эй, ребята, поднимайтесь ко мне, выпьем по чуть-чуть!

Двое маленьких человечков усмехнулись в ответ. Хозяйка, похожая на увядшую Кэрол Ломбард, выглядела бесстрастной. Все называли ее мисс Канзас. Могла ли она полюбить меня? Мисс Канзас носила розовые туфли на высоком каблуке и черное в блестках платье, которое излучало целый рой крохотных искорок света. Искорки метались по всему вестибюлю, шастали по моим босым ногам. Величественные груди мисс Канзас простые смертные не достойны были даже видеть — они предназначались для королей, диктаторов, правителей и филиппинцев.

— У кого-нибудь есть закурить? — спросил я сверху. — У меня кончились сигареты.

Темнокожий малый, стоящий по одну сторону с божественной мисс Канзас, сделал легкое движение рукой в сторону кармана на своем пиджаке, и в пространстве вестибюля возникла яркая пачка Кэмел. Так же искусно он перехватил ее в другую руку. Неуловимый щелчок пальцем по дну пачки выбил из нее сигаретку — стройную, желанную, единственную и доступную.

— О, черт! Ну, спасибо!

Я устремился вниз по лестнице и промахнулся мимо ступеньки, но ухватившись за перила, мне удалось устоять. Сосредоточившись, я осторожно спустился в вестибюль. Неужели я уже напился? Подойдя к маленькому парню, держащему пачку, я слегка поклонился, вытянул сигарету, подбросил ее, подхватил другой рукой и сунул в рот. Филиппинец остался безучастен, усмешка слетела с его лица, еще когда я спускался по лестнице. Прикрывая ладонью пламя спички, он дал мне прикурить.

Я затянулся, выпустил дым и спросил:

— Послушайте, давайте все вместе подымемся ко мне и пропустим по паре стаканчиков?

— Heт, — сказал парень, который угостил меня сигаретой.

— Почему нет? Поймаем по моему приемнику Бетховена или Баха! Я же учусь, вы знаете. Я студент…

— Нет, — повторил другой коротышка.

Я крепко затянулся и глянул на Кэрол Ломбард-мисс Канзас и снова обратился к двум друзьям:

— Она ваша. Я не хочу ее. Просто посидим, выпьем вина в старой доброй комнате номер пять.

Ответа не последовало. Я продолжал стоять, слегка покачиваясь на каблуках, видно, внутри меня виски и вино вступили в противоборство. Сигарета свободно свисала с моих губ, пока я выпускал дым тоненькой струйкой.

Я помнил о стилетах. За недолгое время моего проживания в филиппинском районе я уже дважды видел Закон Стилета в действии. Однажды ночью я выглянул из окна на звук сирены — прямо под моим окном на тротуаре Темпел-стрит, под темным уличным фонарем, в лунном свете лежало тело. Другая ночь — другое тело. Ночи Его Величества Стилета. Первый был белый, второй — филиппинец. Кровь из-под обоих тел — живая, теплая — стекала по тротуару в сточную канаву, а утром я видел бессмысленные темные пятна… много крови может выйти из одного человека.

— Ладно, друзья-товарищи, — сказал я, — не больно-то и надо. Я выпью один… — повернулся и стал подниматься по лестнице.

— Мистер Чинаски, — послышался голос мисс Канзас.

Я обернулся и посмотрел на хозяйку, прикрываемую с флангов моими маленькими друзьями.

— Ложитесь спать. Если вы снова будете нарушать общественный порядок, я позвоню в полицию.

Я отвернулся и продолжил свое восхождение.

Нигде нет подлинной жизни, ни в этом местечке, ни в этом городе, во всем этом тоскливом существовании…

Дверь в мою комнату была открыта. Я вошел. В бутылке вина оставалось на треть.

Может быть, в шкафу есть еще бутылочка?

Я заглянул в шкаф. Бутылки не было, но повсюду валялись смятые купюры. Среди грязной пары дырявых носков затесалась двадцатка; на воротнике мятой рубашки висела десятка, еще две покоились на старой куртке. Весь пол был усыпан деньгами.

Я собрал выигрыш, положил в карман своих узких брюк, вышел из комнаты, запер дверь и направился в бар.

Через пару дней заявился Беккер. Адрес могли дать мои родители или он вычислил его в службе занятости колледжа, где в разделе «неквалифицированная работа» рядом со своими координатами я написал: «Сделаю что угодно, честными и иными путями». Никто не откликнулся.

Беккер сел на стул, и я налил ему вина. Он был в форме морского пехотинца.

— Я вижу, они тебя тоже обработали, — сказал я.

— Я потерял работу на Вестерн-Юнион. Больше ничего не оставалось.

— Так ты не патриот? — удивился я.

— Да какого черта.

— Почему морская пехота?

— Я наслышан про их лагеря для новобранцев. Хочу попробовать, выдержу или нет.

— Выдержишь.

— Посмотрим. Говорят, там собираются настоящие психи. Они почти каждую ночь выясняют отношения между собой. Их никто не останавливает, и они бьются чуть ли не насмерть.