Улисс из Багдада - читать онлайн книгу. Автор: Эрик-Эмманюэль Шмитт cтр.№ 33

— Наверно, подходим к Сицилии! — закричал я во все легкие Бубе, пытаясь ободрить его.

Я зажег фонарик и стал обшаривать темноту. Тщетно. Берега, видимые до бури, теперь исчезли.

Вдруг корабль воспрянул, взмыл вверх, потом, почти летя по воздуху, обрушился в провал волны и, словно бы найдя дорогу, рванул вперед. Я вновь обрел надежду.

Корма зарылась в волны. Вот скрылся нос. Шлепок воды припечатал нас к палубе — нас, сотню нелегалов, доверивших свои жизни этой хилой посудине. Сквозь гам прорывались звуки аварийной сирены. Пока мы цеплялись ногами и руками за что могли — за веревки, поручни, приборы, — холодные потоки с грохотом катились по палубе — яростные, ликующие, готовые утащить с собой прочь с корабля тех, кто не выстоит против них.

Вцепившись в ступеньку, другой рукой обхватив Бубу, я прижался к полу. Сзади огромный вал унес несколько пассажиров.

Я выплюнул воду, у нее был вкус соли и крови.

Корабль заскрипел, как будто весь его корпус натужно сопротивлялся волнам.

Мощный ветер не отступал, укладывал судно на правый борт, потом перекладывал на левый; порывистый, быстрый, непредсказуемый, он огибал судно, чтобы напасть, откуда не ждали, и опрокинуть.

Раздался треск: не выдержала мачта. Она рухнула на палубу.

Пострадавшие кричали от боли — раненные, оглушенные, а те, кого смыло за борт, сразу захлебнулись. Чтобы оставшиеся в живых не думали, что о них забыли, несколько ушатов морской воды плюхнулось на нас. Обо что-то стукнулся винт. Удар по килю.

Стекая с палубы, волна напоследок смыла выступы бортов: нас оставалось едва человек двадцать. Судно теперь плясало, как кусок пробки. Капитан уже не следил за тем, как мы встаем к волне, — его унесло валами. Что из этого следовало? Мы летели в бездну, кончина казалась неотвратимой.

Судно кренило, швыряло. Взлеты и провалы следовали друг за другом.

Внезапно — молния. Облака раздвинулись и пропустили блеск луны.

На горизонте, как глаза зарывшегося в песок краба, вращались и следили за нами два прожектора.

— Берег! Мы на траверзе Сицилии! — воскликнул я.

Увы, никто меня не слушал. Оглушенные люди, оставшиеся в живых, собирали последние силы, нащупывали опору, чтобы в случае новой атаки их не смыло в глубину вод. Даже Буба не поднял головы, когда я сообщил ему благую весть.

Я повторял:

— Я вижу землю, Буба, мы близко.

— Мы умрем! Я не хочу умирать… — простонал он, рыдая.

Его отчаяние влило в меня новые силы. Презрев осторожность, я добрался до кормы и ухватился за руль, беспорядочно мотавшийся справа налево сам по себе.

Крепко ухватившись за ручку, я взял курс на землю — при полном равнодушии спутников. Хотя капитан не спас нас в разгар бури, его будет сильно не хватать при подходе к берегу. Что делать? Как поступить? Не важно. Не сдаваться. Держать курс.

Горки. Судно трясет, как переполненный ящик. Мотор чихнул: неужели заглохнет? Нет. Застучал снова. Урчит громче прежнего.

Море по-прежнему скалило зубы, а ветер гнал нас на скаты, ограждавшие берег. Нужно было маневрировать.

Судно трещало по швам.

Вдруг раздался невероятный силы треск. На нас налетела какая-то глыба. Меня отбросило на дальний конец палубы, а позади море прорубало в корабле отверстия, палуба уходила у меня из-под ног.

В воде мне показалось, что она такая же холодная и твердая, как камень. Выброшенный вслед за мной Буба, дрожа и крича сдавленным, писклявым голосом, вцепился мне в шею.

Я поплыл.

Я продвигался вперед медленно, трудно, Буба с каждым мгновением становился все тяжелее.

Я продолжал плыть, когда руки Бубы отпустили мои плечи. Тогда я с беспокойством оглянулся, увидел, как он уносится вдаль, вращая перепуганными глазищами, и не успел схватить его.

Потом в моих воспоминаниях пусто…

Наутро море казалось громадным зверем, спящим, вымотавшимся.

Открыв глаза, я почувствовал только покой, охвативший небо, воды, землю после очищения штормом, и я ощутил нутром это отдохновение природы. Вознаграждение за труды.

Потом я осмотрел свое тело — не двигаясь, лежа на песке, проверяя разумом, потом напряжением мышц, что владею каждой его частью. Ободрившись, я выпрямился и оглядел место, куда меня выбросили волны. Я оказался в круглой бухте, обрамленной черными камнями и красноватым песком, на естественном пляже, зажатом у подножия холма, зеленевшего кустами и пиниями, среди которых петляла тропинка.

— Буба?

Я с беспокойством оглянулся: где же он? Я вскочил на ноги, но боль разорвала мне желудок и бросила на землю. Неужели я ранен? Я пальцами ощупал живот, бока, брюшные мышцы, не обнаружив ничего страшного. Тогда я снова приподнялся. Боль вернулась, менее резкая, более точечная: я был голоден. Вокруг меня бухта пошла кругом, накренилась, как карусель, сошедшая с оси, я почувствовал, как распух мой язык в горящем нёбе и осознал, что мучусь жаждой.

В тревоге я снова рухнул на землю. Образ Бубы, перепуганного, уносимого волнами, не выходил у меня из головы. Что случилось с моим Бубакаром, не умеющим плавать? Тысячу раз задавал я себе этот вопрос и не давал ответа, слишком очевидного.

— Буба! Буба!

Я кричал в сторону моря, потом в сторону гор. Ни один звук не откликнулся на мой зов, даже эхо, и мой тревожный голос угас в бесконечной дали волн и терновника.

Солнце, поднимаясь выше по небу, начало припекать. Вначале ощущение казалось сладостным, затем жара усилилась настолько, что, прибавившись к отчаянию и усталости, лишила меня сознания.

Кто-то гладил меня по щекам.

Сначала я услышал голос — мягкий, женский, хотя и низкий, глуховатый, который произносил итальянские слова так, как будто катал причудливые бусины. Тембр голоса своей бархатистостью, шелковистой сладостью походил на спелый персик.

Наконец я сосредоточился на руке, прикасавшейся к моему лицу и шее, — длинные пальцы, внимательные, гладкие, чуткие.

Потом мои ноздри уловили аромат, запах теплой пшеницы, бледной кожи и длинных белокурых волос.

Я открыл веки и увидел женщину с золотой гривой волос. Ее безупречный рот, где нежная роза губ окружала чистейшую белизну зубов, улыбался мне.

Она обратилась ко мне с несколькими фразами по-итальянски, потом на другом языке, потом решилась перейти на английский.

— Здравствуйте, как вы себя чувствуете?

— Скверно.

— Что с вами произошло?

Изложить все, что произошло, показалось мне таким долгим и изнурительным, что в ответ я только вздохнул и отвернулся. Лучше было скрыть охватившее меня волнение.

Она не отступала: