Дикость. О! Дикая природа! Берегись! - читать онлайн книгу. Автор: Эльфрида Елинек cтр.№ 3

Пленительная проза! Умеренные цены!

Неужели это предстоит и ей, этот страшный конец всех тварей? Истекающий кровью олень на носилках. Она не будет смотреть в ту сторону, ведь она теперь уже знает, как это будет. (Охота.) Но доказательством чего ей быть сегодня? Одинокая женщина, то есть прибежище для страждущего, и надо же, представляет некий концерн во всей его красе. Обузданная и взнузданная, сидит она в загоне своего бюро. Ее глаза устремляются вдаль, простирающуюся за забором дома старшего лесничего, и редкие кузова машин вспыхивают перед нею как живые в лучах заходящего солнца. Что прочим недотепам дает искусство, эта безудержная провокация посредством чего-то крайне несовершенного, чему тем не менее не так-то просто подражать, то дает ей окружающая природа. С утра все живое пойдет своим естественным путем, только темп несколько ускорен рукой человека. По поводу природы следует заметить еще одну вещь, на случай, если кто захочет описать ее на бумаге для тех людей, которые еще никогда ее по-настоящему не видели: если искусство говорит так, природа говорит нечто совсем другое. К ней подходит шофер, взращенный и обученный у чужих людей, со своими двумя ирландскими овчарками, у которых жизнь сложилась примерно так же, как у него. Все они спокойно стоят, замерев перед концом дня. Становится холодно. В саду у старшего лесничего последний раз за этот день выстрелили по мишеням.

Все владельцы собрались, только вот владения их по большей части остались дома, доверенные чужим людям, которые исключительно бережно их обихаживают, например посредством восковой политуры. Перед домом лесничего, мимо окон, любовно украшенных цветами (даже кактусы там есть) шныряют, избегая смотреть по сторонам, пряча глаза так же, как продукты в свои кошелки и корзинки, женщины из деревни, одна за другой. Швы на их бюстгальтерах и других корсетных изделиях устало сбегают по их широким спинам, эти каиновы печати, пометившие людей, которые никогда не попадут в гламурные журналы. Они и в свои-то собственные причудливые тела не помещаются, и эти тела не очень-то им подходят. Страдают болезнями, о которых постоянно говорят, но всех их возможных последствий не осознают. Врачи их обманывают А они всё носят продукты из магазина. С ними разговаривают, не понимая их. Глаза их блуждают, они заранее напуганы, они старательно избегают смотреть на сад лесничего. Никто добровольно не соглашается о них думать, кроме надписи на надгробной плите. Иногда в целях экономии они заказывают эту надпись еще при жизни (заодно, когда умирает муж или ребенок).

В доме у лесничего красуется гора искусно нарезанных ананасов — заказ, привезенный из города специально для жены лесничего, бывшей студентки консерватории, которая научилась энергично ухватывать самую суть прекрасного, то есть энергично хватать самое прекрасное, если получится. В свое время ее постоянно захватывало что-нибудь прекрасное, она всегда может это подтвердить. Собственники охоты, наверное, этому рады, они тут же роняют сигаретный пепел прямо в желтые иностранные плоды. Домохозяйки, пробегающие снаружи, легкая увядающая добыча времени (добыча слишком раннего увядания), не ускользнули бы от взглядов охотников, но те привезли с собой в качестве провианта своих собственных жен, среди которых есть даже бывшая киноактриса! Такая штучка, вся из себя нежная. Она знает длинные, узкие имена вещей, которые ей принадлежат. А деревенские женщины легонько пошатываются от прикосновений, которые не им предназначаются. Они воображают разные невероятные вещи. Эти жирные куски сала на завтрак. Эти толстые ломти хлеба. Стужа! Лютая стужа! Сюда приехала владелица одного концерна, она здесь, под естественным куполом дня и пейзажа. Это симфонический концерт природы, говорит ей типичный представитель местной общины.

Она хорошо вписывается в эти места, словно для нее здесь предусмотрели точно вымеренное место. Над лугом порхают незнакомые детские голоса, вперемешку с то и дело раздающимся: опять опоздал! Этот ландшафт — чудо красоты, даже вконец обозленные клерки в бюро притихли, теплая влага внезапно заструилась у них из глаз, — ах, если бы можно было три раза в год ездить в отпуск! Замечательно. Кондор ты или кондитер — неважно, надо взлететь ввысь и хоть раз спокойно посмотреть на мир сверху чтобы все наконец сделалось маленьким и ускользало бы вдаль, едва протянешь руку. Завтра они поедут на внедорожниках наверх, к охотничьему домику. Выскочки со вчерашнего дня караулят у входных дверей или поочередно подсылают своих детей туда, под заградительный огонь кустов и грядок старшего лесничего. Авось окажут благодеяние, подарят малышкам денежку. Но они лишь понапрасну тратят нервы на этих господ.

Хозяин охоты, король универмагов, с любовью целится из винтовки ручной каринтийской работы (изготовлена в Ферлахе), голова его полна чудес, выдуманных им уже давно для своих универмагов. Эта голова, точнее это лицо известно миллионам людей из газет и журналов. Эта его любовь имеет крайний характер (я имею в виду, она крайне хорошо заметна как снаружи, так и внутри). В одной из машин звонит телефон. Собаки вместе с шофером должны отправиться в гостиницу и ждать там, таково распоряжение. Голос предпринимательши повышается на полтона, словно она собралась отшвырнуть себя куда-нибудь подальше, к морю. Она приехала сюда, чтобы отдохнуть в горах. Завтра дичь начнет истекать кровью. Сегодня женщина явно хочет, чтобы ее это растрогало. Сама она не стреляет, она только снимает фотоаппаратом. От беспомощности она почти окаменела, ведь если уж что не связано с ее профессией, так это: исцелять и помогать. Она ведь застрахована здесь от рисков гораздо меньше, чем ее дом в Тессине!

Дочь столяра тащит домой из магазина две тяжелые сумки с уцененными продуктами. Фарш до сих пор сочится застарелой кровью, эта дешевая, эта благословенная мягкая еда. Этот ребенок в общем-то не робкого десятка, но сейчас он замер, оторопев, перед чужим забором (который он видит каждый день), словно ему вот-вот предстоит стать жертвой убийцы. Там эти важные господа, какой страшный разрыв с миром создает страх! Завтра они снова уедут, и мы помашем им на прощанье.

Жена лесничего удаляется под защиту своей кухни и совершенно успокаивается. Две служанки то и дело путешествуют от плиты к холодильному шкафу и обратно. Непостижимые для них люди толпятся под сводами этого дома. Таких они видят здесь не чаще, чем раз в два года. Или на экране, который есть наша защита и опора. Иногда их берут наверх, на альпийские луга, вместе с обслуживающим персоналом. Там они в лучшем случае моют посуду и копаются в убитой дичи. Поехать бы с ними опять! С этими ангелами смерти, которые в экстазе, подобно горящим гранатам, взрывают звериное мясо.

Им принадлежит все, что они хотят. То, что они видят, принадлежит как минимум их друзьям, которые приехали вместе с ними.

Жена лесничего смущенно скалит зубы, не веря глазам своим. Киноактриса вдруг с испугом замечает погоду, которая, как ей обещали, может к утру еще проясниться. Этот дом не ее собственность, более того — ей такой совершенно не нужен, и все же она, отяжелев, не хочет его покидать. Она пьет из изящного граненого стакана. С улицы слышны голоса молодых людей, — сидя на своих мопедах, они бросают наглые взгляды, красноречиво говорящие о жажде завоеваний. Но этот берег заминирован. Эти люди собрались сюда, чтобы убивать. Но срок их жизни тоже истечет. Предпринимательша замечает кое-что, но не тебя. И ни к чему говорить об этом вслух.