Год бродячей собаки - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дежнев cтр.№ 13

— Ну, что еще там?

— Этот человек, — центурион остановился в паре метров от всадника, перевел дыхание, — он утверждает, что владеет какой-то тайной, но готов открыть ее лишь одному из полководцев.

— Что ж, я слушаю. — Успокаивая коня, Помпей похлопал его по круто выгнутой шее.

— Ну же, говори! — Фабий повернулся к пленнику, вполсилы ударил его по лицу. Голова мужчины мотнулась из стороны в сторону, он застонал. Давая несчастному время прийти в себя, Помпей обратился к центуриону и сопровождавшим его легионерам:

— Где вы его поймали?

Один из солдат выступил на шаг вперед:

— Наша манипула, мы сражались в Верхнем городе, в районе старого рынка. Да и не то, чтобы сражались, — облизал он пересохшие губы. — Бой уже кончился, и мы строились походным порядком, когда этот вот, — легионер показал рукой на пленника, — напал на нас с мечом…

— Один? — недоверчиво усмехнулся Помпей.

— Один! — подтвердил легионер. — Напал один, в то время как какие-то люди в таких же белых одеждах наблюдали за происходящим с холма. Мы их на всякий случай тоже прихватили. А этот, — солдат опять взглянул на пленника, будто все еще ожидал от него подвоха, — он заколол наших троих и уже повалил меня, как вдруг бросил меч и закричал, что должен видеть кого-нибудь из римских военачальников. Он бешеный, он совершенно бешеный!..

Помпей с интересом посмотрел на стоявшего перед ним мужчину. Тот был худ, но широк в груди и от природы крепко сложен. Приятное, с правильными чертами лицо в окаймлении короткой темной бороды, носило следы побоев. Длинные, разобранные посредине на пробор волосы были перехвачены через лоб широкой, пропитавшейся кровью лентой.

— Он мог убежать, он мог убить меня и убежать, но не сделал этого! — все не мог успокоиться легионер, но Помпей остановил его властным движением руки.

— Ты хотел говорить — говори, — обратился он к пленнику. — Я тебя слушаю. Отпустите его.

Солдаты отошли на шаг назад. Оставшись в одиночестве, мужчина пошатнулся: он все еще нетвердо стоял на ногах. Руки его были стянуты за спиной веревкой.

— А ты кто, легат? — пленник с недоверием оглядел простые доспехи Помпея, мало чем отличавшиеся от вооружения рядовых кавалеристов. Угол его разбитого рта кровоточил, изогнув шею, мужчина промокнул его о ткань рубахи на плече. — Как мне тебя называть?

— Как называть? — усмехнулся полководец. — Ну, скажем, зови меня, как все римляне, — Гней.

— А ты не врешь? — продолжал сомневаться пленник. — У тебя, действительно, есть власть над этими людьми? Ты можешь послать их на смерть?

— В этом не сомневайся! — самодовольная улыбка выплыла на круглое лицо Помпея. Было что-то смешное и трогательное в манере мужчины выспрашивать и не доверять полученным в ответ словам. — Хочешь — спроси их сам, они подтвердят.

Помпей обвел взглядом начавших собираться вокруг легионеров. Солдаты одобрительно загалдели. Мужчина выпрямился, вызывающе и гордо посмотрел на полководца:

— Что ж, Гней, тогда знай: я, Андрей из Аскелона, тебя обманул! У меня нет никакой тайны!

— Обманул? — совершенно искренне удивился Помпей. — Но зачем? Ты же не надеешься на то, что после убийства моих солдат, я дарую тебе жизнь? В чем смысл твоего обмана?

Окружавшие их плотным кольцом легионеры зароптали. Многие бросали работу и спешили присоединиться к толпе, в центре которой на вороном коне возвышался их главнокомандующий. Те, кто опоздал к началу разговора, теребили впередистоящих, пытаясь узнать что происходит.

— В чем смысл?.. — во взгляде мужчины мелькнула тень насмешки. — Ты все равно не поймешь. — Голос Андрея изменился, стал задумчивым. Теперь он смотрел куда-то в сторону, где за окружавшей город крепостной стеной начинались поросшие зеленью холмы. — Да и не все ли тебе равно?

Как будто вернувшись из далекого далека, пленник с кроткой улыбкой смотрел на Гнея.

— Если ты ищешь смерти, — вслух попытался разгадать загадку Помпей, — тогда почему не встретил ее там, у старого рынка, с оружием в руках? Пасть на поле боя и не отступить — великая честь!..

Гней вдруг поймал себя на том, что говорит все это не для пленника, а для окружавших их плотной толпой легионеров. По своей старой привычке он никогда не упускал малейшей возможности укрепить боевой дух своих солдат, вбить в их медные головы простые, а потому неоспоримые истины, на которых держится любая армия.

Андрей из Аскелона молчал.

— Что ж, — полководец притворно вздохнул, — говорят, ты храбро дрался, а посему я дарую тебе право умереть, как солдату, от меча!

Посчитав, что дело таким образом решено, Помпей тронул было повод, но пленный сделал шаг ему навстречу, четко и громко сказал:

— Я не солдат!

В устремленном на него взгляде ярких карих глаз, в позе Андрея, в его горделивой осанке Помпей прочел вызов. Долгие годы изо дня в день он тренировал сдержанность и холодность мысли, но тут вошедшая в поговорку выдержка Гнея изменила ему. Кровь бросилась в лицо, мощная рука сжала поводья с такой силой, что пальцы побелели. Слепая ненависть и неистовый гнев разом захватили полководца.

— Тогда, — произнес он, выговаривая слова сквозь стиснутые зубы, — ты умрешь, как взбунтовавшийся раб, на кресте!

Помпей выпрямился в седле, встал в стременах. Он уже набрал полные легкие воздуха, чтобы выкрикнуть: распять его! немедленно! сейчас! — как вдруг почувствовал, что кто-то с отчаянной силой тянет его вниз за полы одежды. Гней обернулся. Снизу, едва ли не из-под брюха лошади, на него смотрел Версавий. В его пристальном взгляде было что-то, что заставило полководца остановиться, разом охладило владевший им гнев. Помпей вдруг физически почувствовал тяжесть неумолимого хода истории и свою к ней принадлежность, и, как совсем недавно, животный страх сдавил его горло. Казалось, кто-то бесконечно огромный и могущественный смотрит на него печальными глазами иудея.

— Ты совершаешь ошибку, Гней! — одними губами прошептал Версавий, но Помпей расслышал каждое слово. — Дай мне поговорить с этим человеком.

Смертельно побледнев, полководец опустился в седло. Повинуясь жесту, легионеры расступились. Помпей привычно расправил плечи, гордо откинул назад большую голову. Вид его был величественен. Гней тронул коня, сдавил его вздымающиеся бока шпорами, пустил рысью и тут же бросил в галоп, помчался по улицам притихшего, поверженного Иерусалима. Впереди стеной, защищая собой полководца, скакал во весь опор первый турм охраны. Застоявшиеся лошади несли радостно и легко, все наращивая и наращивая шаг. Блестели доспехи, развивались от стремительной скачки короткие плащи. И не было на Земле силы, способной остановить гордого сына великого и непобедимого Рима!

Поднявшийся с заходом солнца ветер разогнал висевшую над Иерусалимом хмарь. В разрывах между истончившимися облаками проступили по-южному крупные, яркие звезды. Над Иудеей повисла огромная кроваво-красная луна. Мощный аромат трав смешивался с запахом разожженных легионерами костров. Лагерь римлян был разбит к северу от города, на пологом склоне горы, так, чтобы он хорошо просматривался с крепостной стены. Основательность и тщательность, с какими солдаты возводили укрепления, строили многочисленные башни и рыли рвы, не могли не оказать воздействия на защитников Иерусалима. В геометрической правильности и продуманной расстановке многочисленных палаток была для осажденного города какая-то обреченность, как если бы иудеям давали понять, что легионы пришли сюда на века. На самом деле возведение укрепленных лагерей на территории противника было самой обычной практикой римлян, воевавших во взбунтовавшихся провинциях. Детальная продуманность действий и строжайшая дисциплина на поле боя и в быту действительно впечатляли: создавалось ощущение, что имеешь дело с единым разумным организмом. Согласно парадоксальной логике полководцев, лучше было проиграть проводимое по заранее составленному плану сражение, чем одержать победу, благодаря счастливой случайности. Каждое поражение, считали они, дает пищу для ума, позволяет понять ошибку и никогда ее больше не повторять. Такая прямолинейность и предсказуемость римлян раздражала Версавия, но он не мог не отдавать должного эффективности их действий.