Волчий блокнот - читать онлайн книгу. Автор: Мариуш Вильк cтр.№ 20

Черт, я же зарекся писать на польские темы — но нет, не удержался. Книжонка из библиотечки соловецкого политрука Ильи Пантелеймоновича вызвала духов.

Будучи иностранцем, сторонним в здешних препирательствах, невозмутимо изучаю историю этого края и бесстрастно взираю на сегодняшние события…

Жозеф де Местр

1

Ondatra zibethica. Ондатра, водяная крыса. Их завезли на Соловки из Мичигана в лагерные времена — разводили на островах Длинного залива ради ценного меха. Зэки прозвали ондатру «советской овцой» и воровали мясо. Теперь она одичала. Размножилась. Смирный рассказывал: летом десяток зверьков залезли в его «морду» (вид верши), подняли сетку к поверхности воды, выставили носики, засопели. Мужики жердями притопили «морду». Глубина в этом месте небольшая — около полуметра — так что все было на виду, словно в аквариуме. Ондатра может некоторое время оставаться под водой без воздуха, поэтому животные сидели спокойно. Вдруг одна бросилась на другую и в мгновение ока ее загрызла. Это был сигнал — в «морде» все закипело, на воде лишь лопались кровавые пузырьки. Ондатры боролись не на жизнь, а на смерть — каждая с каждой. Вскоре все оказались мертвы… Вот и сегодня мужики здесь сидят, словно те ондатры в «морде», а начальство душит их, прижимая жердью реформ ко дну. Того и гляди — начнется грызня.

2

До прибытия на Острова монахов, а с ними и монастырских летописцев берега Белого моря, от Сумы до Варзуги, населяли финские племена, так называемые карельские люди, считавшие себя хозяевами, а также новгородские колонизаторы, постепенно захватывавшие эти земли. На Соловки претендовали и те и другие, но никто не отваживался жить здесь постоянно — только летом порой рыбачили и тюленей били. Внимательный читатель «Соловецкого патерика» найдет в житиях святых, в их чудесах и видениях многочисленные следы конфликта с поморами, не сразу уступившими братии выгодные места ловли сельди. Споры не раз требовали вмешательства небесных сил: на Секирной горе, к примеру, ангелы бабу-карелку высекли розгами по заду, дабы убедить бедняжку, что Острова принадлежат православным монахам. Но благочестивые братья, естественно, не довольствовались помощью сверхъестественных сил, стремясь также заручиться поддержкой светской власти. Уже в 1450 году была подписана первая грамота, согласно которой Великий Новгород отдает земли, леса, озера и морские глубины Соловков во владение монахам. Так, утверждает Ключевский, «начинается любопытный процесс сосредоточения в руках соловецкого братства обширных и многочисленных земельных участков в Беломорье, столь важный по своим следствиям для истории этого края».

Сначала, еще в XV веке, традиция жаловать земли монахам распространилась на Поморском и Карельском побережье Белого моря, а одним из первых даров оказались деревни на реке Суме, отданные братии Марфой Посадницей. Позже, в XVI веке, руки Соловецкого монастыря дотянулись до самого дальнего — Терского побережья Кольского полуострова и двух крупнейших его рек — Умбы и Варзуги. После победы над Великим Новгородом московские князья не только подтвердили передачу ранее дарованных земель, но и сделали массу новых подношений, причем в грамоте Ивана Грозного 1539 года обращает на себя внимание приписка, дающая игумену право судить крестьян из монастырских владений. Монахи же требовали все новых территорий, поскольку главным их доходом было вываривание морской соли, для чего выжигались прибрежные леса. В середине XVII века в руках соловецких монахов оказались важнейшие русские поселения в устьях поморских рек: Умбы, Варзуги, Керети, Кеми, Шуи, Выга, Сумы, Колежмы, Нюхчи, Унежмы, Лямцы, Пурнемы, Куи и Уны. Нелишним будет вспомнить о богатых вкладах в монастырскую казну, как золотом, так и другими ценностями, а также об освобождении монастыря от различных налогов в обмен за охрану российских рубежей и караульную службу в тюрьме.

В 1764 году царица Екатерина II секуляризировала поморские владения монахов и отдала их под управление Коллегии экономии, оставив братии, словно в утешение, Соловецкий архипелаг. Притеснение крестьян на Поморье пошло на убыль («отчасти», по мнению современных историков). Монастырский же летописец, архимандрит Мелетий, так комментирует событие: «Монастырь, правда, обеднел, и порядочно, но одновременно выиграл в нравственном отношении, ибо братия, освободившись от конфликтов, связанных с управлением имуществом, обрела покой, необходимый для богобоязненной монашеской жизни». Ну, что касается богобоязненности… я бы поспорил, достаточно вчитаться в записи Мелетия или изучить монастырский устав, обратив особое внимание на те его пункты, которые касаются запрета хранить водку и деньги в кельях. Но ясно, что для братии наступили черные времена…

3

Под конец XIX века на Острова заглянул Немирович-Данченко, известный путешественник и писатель. Соловецкий монастырь поразил гостя своей роскошью. В книге о Соловках Василий Иванович утверждает, что источником необычайного богатства монастыря служил бесплатный (обратите внимание!) труд паломников и щедрые дары. Итак, несколько фактов:

Считая по 30 копеек за рабочий день каждого из четырехсот годовиков, то есть добровольных работников, давших обет целый год трудиться во славу благословенных Зосимы и Савватия, чаще всего в благодарность за спасение от шторма, болезни или беса, монастырь экономил 43 800 рублей в год.

Считая по 10 копеек за рабочий день каждого из ста мальчиков, отдаваемых сюда во славу благословенных Зосимы и Савватия родителями, которые были не в состоянии содержать потомство, монастырь получал прибыль 3650 рублей в год.

Считая по 8 рублей за каждого из пятнадцати тысяч паломников, даровавших по 10 рублей (минимум) во славу благословенных Зосимы и Савватия, за вычетом 2 рублей на их содержание, монастырь увеличивал доход на 120 000 рублей. Если же добавить 10 000 рублей платы паломников за жилье в доме для гостей в Архангельске и 15 000 рублей за их перевозку на Соловки, то монастырская казна пополнялась еще 200 000 рублями в год. Добавим 25 000 рублей процентов от капиталов.

Следует заметить, что закупали соловецкие монахи только муку в Архангельске и уголь в Англии, все прочее производилось на месте, а излишки продавались, полученная же в результате прибыль составляла еще 30 000 рублей.

Округлим хотя бы до 10 000 000 рублей стоимость всего имущества, движимого и недвижимого, то есть сами Острова, их земли, леса и недра, а также церкви, скиты, жилые и хозяйственные постройки, оборудование, корабли, доки, табуны, стада… и перед нами предстанет во всей красе богатство этой «аскетической рабочей коммуны», как назвал Соловецкий монастырь Немирович-Данченко на пороге XX столетия.

4

В XX веке система управления Островами, как и сами руководители, менялась, словно в детском калейдоскопе, но принцип дармового труда сохранялся (в сущности) без изменений. Воспользовавшись кратким периодом хаоса во время революции и Гражданской войны, монашьи богатства разворовало всевозможное жулье, после чего несколькими пожарами затушевало масштабы содеянного и приступило к строительству Нового Порядка. В 1923 году на Островах, на остатках былой монастырской роскоши осел СЛОН, то есть Соловецкий лагерь особого назначения, — первое, можно сказать, экспериментальное предприятие в Советском Союзе. К работе привлекли монахов, попов и попадей, горстку недорезанной аристократии, буржуев, кулаков и прочую контру, правую оппозицию и левых конкурентов в борьбе за власть, а также кокоток, художников-декадентов, наркоманов, паразитов и бандитов. Использование труда заключенных не было для Островов нововведением, достаточно вспомнить попа Симеона (которого наблюдал Максимов в 1856 году), еретика, прикованного цепью к стене пекарни и безостановочно замешивавшего тесто для монашьего хлеба, и прочих «несчастных в оковах на черных монастырских работах». При этом СЛОН использовал не только опыт монахов по части организации и управления, но и их мастерские, цеха, доки, склады, да и их самих в роли бригадиров. Помимо традиционных монастырских занятий — рыболовства, огородничества, лесозаготовок — появились новые: производство агар-агара (специальность философа Флоренского), разведение ондатры, издательское дело и научная работа. Всего не перечислишь, тем более что люди не вечны, а времена и конъюнктура изменчивы. К наиболее важным относились производство извести, алебастра и кирпича, добыча торфа, сбор и обработка водорослей, выделка тюленьих шкур, портновское и сапожное дело, столярный и игрушечный цеха… да-да, изготовлением одних только тряпичных кукол в СЛОНе были заняты более трехсот зэков — больше, чем сегодня всего людей работает на Островах! Лагерный сельхоз, в котором вкалывало более полутора тысяч узников, ухаживавших за лошадьми, скотом, трудившихся на молочных фермах и огородах, имел свой клуб, читальню и магазин. В лагерной больнице на сто человек было пять отделений: внутренних болезней, хирургическое, туберкулезное, нервное и родильное, а также собственная кухня, склады и детский приют. Во времена СЛОНа на Островах существовали также: театр с тремя сценами, дававший представления пять раз в неделю, кинотеатр, центральная библиотека с большими научными фондами (около 30 000 томов) и клуб с читальней, комната досуга, открытая для зэков с утра до 23.00. Только за один 1925 год на Соловках состоялось 139 театральных спектаклей, 40 концертов и 37 киносеансов, а также масса лекций, дискуссий и литературных вечеров. Специальный отдел занимался сбором отходов, сортировкой их и высылкой в Кемь, а теперь по всему поселку разбросаны лом, осколки стекла и целые железобетонные блоки.