Крутые виражи - читать онлайн книгу. Автор: Инга Пфлаумер cтр.№ 32

– Вот ты занудная, Женька, слов нет. А ты была на его шоу? Ну на тех, про которые Пустомеля рассказывала…

Непрерывно болтая, подружка довела меня до своей комнаты, выдала полотенце и пижаму.

– Мама там сейчас маску сделает, и ты мне все расскажешь, ясно?

Я понуро кивнула и, как только Настина мама вышла, потопала в ванну. Подружка опять наступила мне на мозоль. Почему Вил весь вечер старался от меня подальше держаться? Ладно, я поступила, как настоящая духовно богатая дева – строила из себя независимую бизнес-леди, а как хвост прижало, так сразу кинулась к мужскому сильному плечу. Черт его знает, почему я позвонила. Не надо было. Естественно, он был вынужден приехать и возиться со мной, как с младенцем. Нет бы прямо сказать: «На фиг ты мне, доска длинная, уперлась, когда у меня «крошки» есть». Я почувствовала, как глаза наполняются слезами от обиды. Стоп, хватит. Я уже почти неделю рыдаю исключительно из-за мужчин. Это тупо. Все, больше никаких слез. Тем более что он уезжает.

Я спросила об этом уже у самого Настиного подъезда, когда отдала ему шлем.

– А вы когда уезжаете?

– Послезавтра утром.

Он повернул ключ зажигания, но слезать с мотоцикла не стал. Если бы он собирался меня целовать, конечно, слез бы, этот месседж я вполне уловила. И вместо того чтобы как уважающая себя девушка гордо потопать к двери, спросила жалобным голосом:

– Значит, больше не увидимся?

– Завтра нужно закончить дела в мастерской, а выезжаем мы в восемь утра. Хочешь встретить рассвет? – Он улыбнулся. – Или отличницы в такую рань не встают по субботам?

– Отличницы встают по будильнику. Значит, заедешь? – Зачем я напрашиваюсь, вот зачем? Все же сказано и показано. Туповатая Женька!

– Договорились. В половине седьмого. Я позвоню, как подъеду.

Он завел мотоцикл и уехал. А мне так хотелось спросить, собирается ли он позвонить, когда вернется в город. Все-таки влюбленные девушки непроходимые кретинки.

– Жень, ты там чего, плачешь? – Настя поскреблась в дверь, возвращая меня в настоящее.

– Рыдаю. Дай помыться человеку спокойно.

– А с отцом ты что, поругалась? Я ему позвонила, сказала, что ты у меня переночуешь, он тебе пакет завез и маме передал. Там учебники и пальто твое. Очень волновался, что ты в одной рубашке.

«Волновался он, как же».

– Он что, этого парня не одобряет? Влада, да?

– Ты что, спрашивала у него про Влада? – Я чуть из ванной не выскочила при этой мысли.

– Я, может, и не гений, но не совсем уж идиотка. Конечно нет! – возмущению подружки не было предела. – Меня мама знаешь как с Сережей достает. Познакомь и познакомь. А у него конкурс скоро…

Настя принялась рассказывать мне про конкурс, потом про концерт. Я собрала рюкзак на завтра – отец положил в пакет все, что нужно. Это что, попытка примирения? Сложи дочке учебники, и она сразу обо всем забудет? Потом я лежала, глядя в потолок, и боролась с желанием вскочить на ноги и отпинать Владову куртку, если уж до ее обладателя никак не достучаться. Женька, смирись. Ты ему не нравишься, он старше, у него другие интересы и поцеловал он тебя только ради прикола. Все пять раз. Уж Искру-то он наверняка целовал больше. И не только целовал.

Я зарылась лицом в подушку. Думать про Искру было неприятно. Еще неприятнее было от себя – дожила, ревную парня, который моим никогда не будет. Женька потеряла голову и никак не может ее найти. Но зачем он, черти его раздери, согласился послезавтра приехать?

Пятница в школе была похожа на любую другую пятницу. На английском у меня даже не было желания спорить с Дулей, нашей обожаемой Фаиной Георгиевной, что можно считать одним из признаков депрессии. 59 баллов по шкале Цунга – легкая депрессия ситуативного или невротического происхождения. Как я буду разговаривать с отцом? Раньше, когда Варька рассказывала, как ей трудно поговорить с мамой, я, конечно, давала ей умные советы; по части умных советов я прямо-таки специалист. Но на самом деле это не совсем укладывалось в голове: как это так «трудно поговорить с родителем». Я с отцом могла поговорить о чем угодно. Ну и где те счастливые деньки? Отделаться от подружек труда не составило. Пятиминутный рассказ про сложности с загрузкой неквадратных текстур – и их как ветром сдуло. Все-таки я мерзкий манипулятор. Осталось всего две задачи – не плакать и молчать. Если не плакать я еще могу себя убедить, то прикусить язык для меня всегда было подвигом вроде убийства немейского льва.

Отец встретил меня в коридоре. Я разулась, забросила шарф на полку, поставила рюкзак у двери. Странно, казалось бы ничего плохого, не считая мелочей вроде шатания по заброшенным заводам, поцелуев с безбашенными парнями и полетов с мотоцикла, я не делала, а чувствую себя как приговоренная к казни через повешение.

– Женя, ты же понимаешь, что ведешь себя не очень умно?

«В смысле – не езжу с блондинками по конференциям?» – подумала я, но вслух, о чудо, не произнесла ни слова. Молча ушла на кухню, чтобы занять руки, передвинула вазочку с вареньем и заварочный чайник, от крышки которого в воздух поднималась струйка пара.

– Убегать в октябре из дома в одной рубашке. Думаешь, твое воспаление легких станет наказанием для меня в большей степени, чем для тебя? Попей чай с шалфеем и начни принимать витамины, пожалуйста.

– Мы так и будем обсуждать чай и витамины?

– Собираешься устроить новую истерику? Тогда хоть куртку надень сначала.

Его попытка пошутить на меня не очень подействовала. Я включила воду, помыла руки и замерла у раковины, не зная, что делать дальше. Отец продолжил:

– Наверное, нужно было раньше с тобой поговорить, но мы не были уверены в твоей реакции…

– Мы? – переспросила я. Это он про себя и блонди? Мало того что они меня обсуждают, так еще и в моей реакции не были уверены! Awesome!

– Мы. Я и твоя мама. – Отец снял очки и принялся крутить их в руках. – Ты помнишь, когда она последний раз была дома?

– В начале августа. Она прилетала на неделю. – Я никак не могла понять, к чему он клонит.

– А на дворе октябрь, между прочим. Тебе это не кажется несколько странным? – Отец уставился в окно, словно решая, продолжать или нет. Я терпеливо ждала. – Женя, мы уже три года живем практически отдельно. Я очень уважаю твою маму, она по-прежнему для меня очень близкий человек, но…

– Вы разводитесь? – дрожащим голосом спросила я, усаживаясь на стул.

– Мы пока не решили. Не буду врать, будто этот вариант не приходил мне в голову, но возникает куча вопросов с имуществом, опекой и так далее. Пока мы просто живем каждый своей жизнью. Твоя мама считает, что нам нужно было донести это решение до вас с Викой, до тебя в первую очередь, но я не был уверен, что тебе нужно знать такие подробности. Это не то знание, которое обогащает…

Отец поднялся, достал с полки кружку, налил мне чаю. Я на автомате отхлебнула горячий напиток и, естественно, обожглась.