Прекрасная толстушка. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Перов cтр.№ 69

Провалившись на экзаменах, Тамара, жившая в студенческом общежитии как абитуриентка, оказалась на улице и разыскала свою дальнюю родственницу, которую никогда и в глаза не видела, так как уехала из райцентра, когда Тамара еще не родилась.

Та, недоверчиво выслушав ее и проверив документы, ночевать ее оставила, но сразу предупредила, что через два возвращается из рейса ее муж, работавший проводником на Ярославской дороге. Она посоветовала устроиться дворником в жилконтору. Дворникам дают служебную жилплощадь.

Так Тамара и сделала. Но вскоре поняла, что ей либо нужно оставаться дворником на всю жизнь, либо выходить замуж за человека с площадью. Она вышла замуж. Прописалась в его шестиметровой комнатке, где вмещался только однодверный шкаф, стол, три стула и полуторная кровать. Между кроватью и шкафом был проход ровно на ширину двери. Но из дворников Тамара уволилась и пошла работать на кондитерскую фабрику «Красный Октябрь» в карамельный цех. Муж работал там же электриком.

Муж Тамару не удовлетворял ни как мужчина, ни как человек. Одна из ее новых подружек после стаканчика портвейна очень расхваливала своего мужа именно как мужчину. Только для того чтобы убедиться, что оно бывает на свете, это хваленное женское счастье, она соблазнила мужа по дружки. Он оказался побольше и поэнергичнее, чем собственный муж, но и его Тамаре вскоре перестало хватать — потребность в счастье сделалась еще острее.

Тогда Тамара, чтобы не заниматься поисками счастья за спиной своего несчастного мужа, развелась с ним. К тому же, чувствуя свою никчемность, он начал к тому времени слегка попивать, пользуясь дармовым коньячком и спиртиком на складе сырья.

Оказавшись в очередной раз у своей родственницы, благо муж ее только что ушел в рейс на Владивосток, она призадумалась о своей судьбе. Работать на фабрике и снимать где-нибудь угол было невозможно — не хватило бы шестисот рублей, которые она получала как ученица. Пойти опекуншей к какому-то старику, как предлагала ее родственница, она не смогла. Те несколько старичков, которых она посмотрела, узнав их адреса через райисполкомы, показались ей очень противными. А один из них начал поглядывать на нее совсем не по-стариковски…

Потом она узнала, что в строительном управлении, которое строит Новые Черемушки, дают общежитие и прописку, и не задумываясь пошла туда.

Работницей она оказалась очень хорошей и когда две ее соседки по общежитской комнате вышли замуж, к ней никого не подселили. А когда она стала бригадиром штукатуров и про ее бригаду, как завоевавшую переходное знамя победителя соцсоревнования, написали в «Вечерней Москве», то начальник управления на торжественном собрании, где ей вручали это самое знамя, торжественно пообещал дать ей настоящую комнату в новой малонаселенной квартире. Об отдельной квартире одиночке в ту пору и мечтать нельзя было.

Когда Тамара уселась с нами ужинать, я глазам своим не поверила. Это была аристократка с изысканными манерами. Она скромно и умно поддержала общий разговор. Оказалось, что и в кино она разбирается, и книгу Дудинцева «Не хлебом единым» прочла. И вообще много читает, потому что вечерами порой заняться нечем… Хороших фильмов мало выходит, в драматических театрах одни и те же пьесы идут годами, а в Большой театр билетов не достанешь… Не ходить же на танцы в ее возрасте…

Николай Николаевич не выдержал и поинтересовался, что же она имеет в виду под словом возраст, и Тамара с известной отвагой ответила:

— Тридцать два года. Кому не нравится — может перейти на другую сторону улицы.

Николай Николаевич одобрительно кивнул на такой боевой ответ, высказал свое глубочайшее сомнение по по воду цифр, заставив Тамару благодарно потупиться, и тут же предложил свои услуги насчет билетов в любой театр столицы.

— Неужели в любой? — как Золушка, восхищенно взмахнула своими загнутыми ресницами Тамара.

— Не только Москвы, но и области, — расплылся в самодовольной улыбке Николай Николаевич.

«Какие же вы все, мужики, в сущности, дураки, подумала я, только ленивый из вас веревки не вьет».

— Как только дадите сигнал, — он повернулся ко мне, — так на другой день пойдем все вместе в любой театр, включая и Большой. В Большом предлагаю на выбор или любой ряд партера или правительственную ложу.

«Как же, разбежался», хихикнула я про себя.

— Какой вы всемогущий! Вы, случайно, не волшебник? — еще шире распахнула ресницы наша Золушка.

— Нет, я только учусь, — процитировал он известный фильм и покраснел от удовольствия…

«Немного же ты женской ласки в жизни видел, подумала я, если от такой малости таешь как воск…» Я впервые наблюдала его в подобной ситуации как бы со стороны. Мне его даже немножко жалко стало.

Потом мы примеряли якобы только что сметанный сарафанчик, и Николай Николаевич высоко оценил наш фасон. По его глазам было видно, что оценил и фигурку. Эта хулиганка, как бы желая получше рассмотреть себя со всех сторон в зеркале, принимала такие немыслимые позы, что Николай Николаевич аж взопрел, заерзал и не знал куда глаза девать. А Тамарка, прекрасно это чувствуя, приспустила сарафан на плечах и с самым невинным видом спросила у меня:

— Может, плечи чуть-чуть опустим?

— Пожалуй, — глубокомысленно согласилась я, еле сдерживая предательский смешок.

Я поправила ей плечи, распустила пару стежков на спине и подогнула края. «A ведь она права, — подумала я, — грех скрывать такую спину». У нее была красивая спина, сухая, но без единой косточки, без этого женского горба под шеей. Довольно высокая шея мягко переходила в плечи. Глядя на эту спину, трудно было себе представить те тысячи ведер с раствором, которые Тамара перетаскала на стройке.

Но самым большим ее сокровищем была кожа, идеально гладкая, смуглая, несколько даже оливкового оттенка, делающая ее фигуру похожей на статуэтку из бивня мамонта.

Тамара завертелась еще отчаяннее, стараясь заглянуть себе за спину. И все это с самым невинно-озорным видом, словно девчонка-подросток в кругу своих сверстниц, как бы не замечая Николая Николаевича. Я заметила, как тот, бедняга, украдкой вытер пот со лба.

Потом она удалилась в мою спальню, переоделась в серебряное платье и вернулась прежней Золушкой, скромной и застенчивой. И с этого момента (это было видно невооруженным взглядом) она словно приобрела над Николаем Николаевичем некую магическую власть.

Весь остаток вечера он не отрывал от нее глаз, как завороженный. Не пропускал ни одного слова. Расцветал под ее простодушно-восхищенными взглядами. Принялся рассказывать о своих военных подвигах, сыпал анекдотами, смешными историями. Я его ни разу таким не видела… Даже было немножко неприятно… Я, может быть, даже и расстроилась бы, если б не понимала, как жалка его роль в этом спектакле, который придумала и поставила я. Разумеется, с Татьяной.

Под конец вечера, когда пришло время прощаться, он робко вызвался проводить Тамару. По тому, как он обрадовался, когда Тамара согласилась, я окончательно убедилась, что наш план начинал удаваться.