Не сбавляй оборотов. Не гаси огней - читать онлайн книгу. Автор: Джим Додж cтр.№ 68

— Э-э… миссис Дапротти? — спросил я, пытаясь вернуть былую уверенность.

— Она самая.

Я коснулся шляпы в надежде очаровать даму своей мальчишеской непосредственностью.

— Смешная шляпа, — заявила она; голос прозвучал как удар молотка по гвоздю.

— Да, мадам, — поддакнул я, спешно прикидывая, как лучше подойти к делу. Она явно не собиралась приглашать меня на стакан теплого молока с печеньем, да и вряд ли поддастся на сбивчивые заверения в лучших намерениях и жалкие попытки пленить ее ребяческим задором. Ее немигающий взгляд повлиял на мое решение. Снова коснувшись шляпы элегантным жестом, в который я вложил легкую обиду, я промолвил:

— Да, шляпа смешная, но она как нельзя более соответствует тому довольно-таки странному путешествию, которое привело меня к вашей двери. Я называю его «странным», однако оно превратилось уже в насущное и неизбежное, настолько важное, что можно назвать его «жизненно необходимым», по крайней мере, для меня. И оно не может завершиться без вашего на то любезного согласия, миссис Дапротти.

— Пустая болтовня, — рассудила она.

— Что вы, мадам, — заверил я ее, — дело обстоит еще хуже: я намерен выложить вам всю правду.

Это ее заинтересовало. Она чуть наклонила голову и сцепила руки на животе. Вдохновленный ее вниманием, я выложил все как было, правду и ничего, кроме правды, только в сжатом виде, минут на десять. А она слушала молча, неподвижно, не меняя позы или выражения лица, ничем не выдавая своего отношения. Я рассказал, откуда у меня «кадиллак»; пересказал письмо Харриет; поведал про Эдди, Кейси, Рыжего Верзилу, Джона, Мусорщика; про Биг Боппера, Бадди Холли и Ричи Валенса с их музыкой; даже про Джошуа, Дважды-Растворенного, Донну и остальных. Рассказал прямо, без утайки; принимая во внимание вынужденные обстоятельства, справился я отлично — уж так красиво говорил! Под занавес я четко изложил цель своего визита — развести огромный костер и принести машину в жертву мертвым и живым душам, в знак дружбы, родства душ и любви, которые несмотря ни на что возможны. В самом конце я не удержался от пафоса и цветистых фраз:

— Да, конечно, все это невероятно романтично и, вне всяких сомнений, смешно, насквозь мелодраматично, явно придурковато и вообще подозрительно, но для меня так же реально, как чувство голода и жажды, так же необходимо, как пища и вода. Я рассказал вам голую правду, без прикрас. Я сделал все, на что хватило моего ума и силы духа. Путешествие подходит к концу. И теперь, миссис Дапротти, все зависит от вас. Пожалуйста, позвольте мне довести начатое до конца.

Старуха разомкнула сцепленные руки.

— Вы дурак, — откровенно высказалась она.

— Да, мадам, пожалуй, я с вами соглашусь.

— Мне девяносто семь лет.

Я не понял, к чему это было сказано, однако решил сохранять вежливый тон и только пробормотал:

— В городке сказали, что вам за сто.

— Они слишком много болтают для людей, которым нечего сказать. И в этом похожи на вас, мистер Гастин.

— Так все же, миссис Дапротти, — я попытался скрыть раздражение, — что скажете?

— Я уже сказала: вы — дурак. А одно из немногих преимуществ моего возраста заключается в том, что я не обязана терпеть общество дураков, нравятся они мне или нет.

Мне захотелось распахнуть сетчатую дверь и удушить старую ведьму, но вместо этого я судорожно вдохнул, набрав полные легкие воздуха.

— Так не терпите. Просто скажите: «да» или «нет».

— Вот потому-то вы и есть дурак, — резко бросила старуха. — Вы хотите им оставаться. Считаете, что заслужили такое право, выдумав идею, которую раздули до насущной потребности, запутавшись и связав себя по рукам и ногам, проехав не одну тысячу миль на наркотиках, добрых намерениях и дурацкой надежде. Тьфу! Разве вера в любовь и способность любить — одно и то же? Если вы намерены совершить жертвоприношение, значит ли это, что вы — служитель культа? Разве есть у вас какие-то права в этом отношении? Видите ли, мистер Гастин, я не могу дать вам согласие, я могу только предотвратить безрассудство. Если вы хотите совершить это ваше грандиозное подношение, отдать дань уважения, выдуманную вами с тайной надеждой утвердиться в собственной значимости, в вере, которую вы, очевидно, видите в себе, — действуйте, только не взваливайте бремя ответственности на меня. Дело вовсе не в моем согласии или несогласии.

— Вы хотите сказать, что решать мне? — Что-то я совсем не понимал. На мой взгляд, слишком много рассуждений.

— А кому же еще? Ведь вы не признаете ничего кроме определенности. Вот и ладно: сможете найти в поле точное место крушения — право поднести этот, как вы его называете, дар ваше. Найдете — и я не только позволю вам поджечь машину или совершить какую другую глупость, а и с радостью присоединюсь к вам, буду плясать вокруг костра, да еще и заплачу за буксировку металлолома. Не найдете точное место удара самолета о землю — дадите слово, что больше не побеспокоите меня, и отправитесь своей дорогой.

— При всем моем уважении, миссис Дапротти… Я проделал немалый путь, устал как собака и не в настроении вам что-либо доказывать.

— Тогда проваливайте.

— Один только факт владения этой землей не дает вам права распоряжаться ею по собственной прихоти. Люди вон много чего имеют, однако на деле оно им не принадлежит.

В сумраке я разглядел, как она затрясла костлявой рукой, поднеся ее к самому лицу.

— Ну знаете ли! Должна вам сказать, мистер Гастин, что это чересчур громкие слова для того, чья собственность краденная, чей дар ворованный. Но вы правы, и я даже соглашусь с вами. Вообще-то я была в том поле, и я точно знаю, где погибли те молодые люди. Я почувствовала это, понимаете? Я умею чувствовать. Если хотите, это мой дар. Именно поэтому, а не по праву владения, я и требую, в этом мое право. Если вы способны на нечто подобное — действуйте, у вас столько же прав, сколько и у меня. Но только чтобы без мошенничества, без всяких там дурацких выходок, иначе я остановлю вас.

— Остановите? — я не бросал ей вызов, просто любопытно стало, как она это сделает.

— Во всяком случае, попытаюсь. А если не получится, позову соседей или шерифа.

Я заговорил с ней мягче, решив воспользоваться выпавшим мне козырем:

— Я рассказал вам правду затем, что не хочу никакого обмана со своей стороны и возражений с вашей. Я ведь не обязан был выкладывать, что машина в угоне, я мог сказать, что она моя, или моего друга — напридумывать бог знает что. Но я хочу сделать все как полагается. Поэтому считаю делом чести предупредить вас, что уже знаю точное место падения самолета.

Вынув из кармана карту Томми, я развернул ее и приложил к сетчатой двери.

— Вот.

Она уставилась в карту. С минуту внимательно изучала ее, потом ткнула скрюченным пальцем и спросила:

— Здесь? Где крестик?