Героини - читать онлайн книгу. Автор: Эйлин Фэйворит cтр.№ 60

Несколько дней спустя Грета с мамой позвали меня на кухню, усадили за стол и рассказали об отце. Выяснилось, что с самого моего рождения мама больше всего на свете страшилась, что настанет день — и я ускользну в роман вслед за Хитклифом, что он вернется за мной. Вот почему мне запрещалось бродить вечерами по лесу, тем более в одиночку. Мама отправила меня в больницу только потому, что ей казалось: там я буду в безопасности. Уж оттуда-то я не сбегу.

— Но ведь ни одна из героинь до сих пор не возвращалась, — заметила я.

— Пока что нет, — ответила мама.

— От этой парочки, Хитклифа и Кэтрин, одни только неприятности! — вставила Грета. — А твоя мама была совсем еще девочкой. Совсем ему не подходила.

— А ты, Пенни, сейчас моложе, чем я была тогда, — сказала мама. — И я не понимаю, как ты смогла устоять перед королем при всем его опыте и необузданности.

— Да Конор был нормальный мужик, — отмахнулась я.

Мне вовсе не хотелось рассказывать маме о взглядах Конора на сексуальные отношения с женщинами. Знала, она еще больше разволнуется.

— Я хочу прочесть эту книжку, — сказала я. — Хочу знать, каким был мой настоящий отец.

— Характерец еще тот, — заметила Грета.

— Он что, злой? — спросила я.

— Да нет, скорее непонятый, — ответила мама. — Ведь он явился совсем из другого времени. Но думаю, тебе надо немного подождать. Достаточно и того, что тебе пришлось пережить.

Понять и принять тот факт, что моим отцом оказался вовсе не футболист из Линкольн-Парка, а злодей из романа, оказалось не так-то просто. К тому же у меня был не лучший возраст для осознания подобных вещей — тринадцать лет, переходный возраст. Прочесть «Грозовой перевал» мне не удалось, мама сожгла единственный экземпляр книги. Она пыталась защитить меня от нее, хотя во всех других случаях отрицательно относилась к цензуре. Но книгу не составило труда получить в библиотеке. Я читала ее по ночам в свете фонарика, а потом прятала под матрас. Это было дешевое издание в мягкой обложке, в аннотации Хитклифа называли «найденышем с диким, необузданным нравом». Что же, у нас имелась как минимум одна общая черта: оба мы были незаконнорожденными. Он никогда не чувствовал себя любимым и желанным в приемной семье, где каждый, кому не лень, отпускал колкости по поводу его цыганской внешности. Прочтя о том, как он выглядел, я поняла, что лицом пошла в маму. Но меня беспокоил его характер. Как жестоко он поступил с Изабеллой, сестрой Линтона! Он женился на ней лишь затем, чтобы получить возможность вернуться в поместье Линтонов, а потом жениться на Кэтрин. Страстная любовь Хитклифа и Кэтрин почти ни о чем мне не говорила, возраст был не тот, а еще меня страшно раздражали ее приступы лихорадки и вечные истерики. Нелли, от лица которой велось повествование, даже предположила, что Хитклифа подбросили эльфы, — то есть он был существом, наделенным сверхъестественными способностями (которые применялись исключительно во зло). Я задумалась: может, и во мне засела частичка этого зла, передалась через гены отца — отрицательного героя? Я стала думать о своем темпераменте, проверяя себя, когда чувствовала, что во мне могут проявиться мелодраматические наклонности героинь. Затем в голову пришла новая мысль: может, мое желание бороться с героинями за внимание мамы сходно с ревностью, которую испытывал Хитклиф к Линтону?..

Порой мне казалось, что мама выдумала всю эту историю, стремясь к самоутверждению, что характерно для подростков. Всем вокруг я продолжала говорить, что мой отец умер, что он был восходящей звездой университетской футбольной команды. Но затем меня вновь охватывало ощущение полуреальности происходящего, казалось, что окружающий мир наполовину реален, наполовину иллюзорен. Это странное чувство преследует меня по сей день. Ни один психотерапевт не вывел бы меня из этого состояния, потому что ни одного из них я бы не смогла посвятить в свою историю. Мне бы просто не поверили, непременно бы упекли в психушку и стали накачивать медикаментами. Порой мне хотелось родить ребенка, надеясь, что его отец сможет «разбавить» генотип Хитклифа. Но я тут же спохватывалась: а что, если гены моего биологического отца все равно будут доминировать? И тогда родятся дети, от которых можно будет ожидать чего угодно.

Прочитав «Грозовой перевал», я как следует покопалась в городской библиотеке Прэри Блафф, и мне удалось найти издание под названием «Дейрдре: изгнание сыновей Уислиу». Там было все, о чем рассказывал Конор: и предсказание друидов, что Дейрдре, вопящая еще в утробе матери («непристойный шум и гам во чреве»), станет погибелью для многих воинов Ольстера. И то, что однажды Конор услышал, что из этого ребенка выросла самая красивая женщина на земле, и возжелал ее, несмотря на желание других ольстерцев увидеть ее мертвой.

Читая о Коноре, вглядываясь в его описание, узнавая, какие противоречивые чувства обуревали его, я вдруг со всей отчетливостью вспомнила его крепкую приземистую фигуру, его голос, даже бороду. Ведь я была так близка к нему, даже по-детски влюблена.

Дейрдре росла в уединении вместе с приемными родителями и превратилась в «женщину с длинными и волнистыми желтыми волосами, зелеными глазами настоящей красавицы и щеками, что розовели подобно цветам наперстянки». В книге говорилось, что «даже женщины самого высокого королевского происхождения заболевали от зависти к ней», да и все остальные девушки тоже. А внешность идеального мужчины походила, по словам Дейрдре, на «ворона, пьющего кровь на снегу». Иными словами, у него непременно должны были быть черные волосы, белая кожа и румяные щеки. И тут появился Найси, и Дейрдре схватила его за уши и сказала: «Эти уши сгорят от стыда и насмешек, если не возьмешь меня с собой!»

Дейрдре обладала огромной силой внушения, она заставила Найси и его братьев бежать вместе с ней. И тогда мужчины Ольстера обманом залучили беглецов обратно, внушили им мысль, что дома они будут в безопасности. И когда беглец достиг Ольстера, «Эоган приветствовал Найси ударом огромного копья, переломавшим ему хребет». Затем были перебиты все его братья, а Дейрдре захвачена в плен. Вроде бы именно в это время она и появилась в «Усадьбе». Далее шли бесконечные стихи и поэмы о разбитом сердце, о том, как Дейрдре от горя отказывалась есть и спать и целый год не поднимала головы от колен.

Последний абзац окончательно разбил мне сердце. Дейрдре все-таки схватили, Эоган и Конор усадили ее между собой в колесницу, хоть она и клялась, что никогда и ни за что не будет принадлежать никому из них. «Как овца поводит глазами между двух баранов, так и ты между мною и Эоганом, Дейрдре», — сказал ей Конор. Тогда красавица высунулась из колесницы и вдребезги разбила голову о скалу, нависающую над дорогой.

Я сидела потрясенная. Значит, она свела счеты с жизнью, совсем как госпожа Бовари и Анна Каренина! Все это казалось мне невыносимым, особенно когда я вспоминала, с каким мужеством и достоинством держалась Дейрдре, когда мы передавали ее Конору. Я достала из сумочки блокнот и начала писать. В моей истории Дейрдре осталась жива и стала великой воительницей. Родила целую дюжину детишек, и все они стали выдающимися гражданами Ольстера. Но затем я бросила писать и разорвала страницу на мелкие клочки. Концовка оригинала была неслучайна. И самоубийство Дейрдре ничуть не походило на самоубийство госпожи Бовари. Она поступила как камикадзе — предпочла умереть, нежели попасть в руки врага.