Иная - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзан Хаббард cтр.№ 47

— А что случилось с вашим розарием?

Она скроила кислую мину.

— Это была бесконечная битва с японским жучком. Я испробовала все пестициды, какие есть. Они так меня доводили, что я даже стреляла в них, но это портило розовые кусты. Однажды я решила, что игра не стоит свеч, и повыдергала кусты с корнем, все до единого.

Я думала, что Софи высадит меня у вокзала, но она припарковалась и вошла внутрь вместе со мной. Поэтому я заняла очередь в кассу, вынужденная выбрать станцию назначения.

— Сколько стоит билет до Флориды? — спросила я.

— А куда во Флориду? — уточнил кассир.

— Э, в Сарасоту.

— Поезд идет до Тампы или Орландо, — сказал он. — А остаток пути вы можете проехать на автобусе. В любом случае, билет стоит восемьдесят два доллара.

Он сказал, что Тампа расположена южнее. Я пересчитала купюры.

— Когда отходит поезд?

— Отправление завтра в шесть пятьдесят утра.

Мне пришлось провести у Софи на жесткой узкой кровати еще одну ночь, которой предшествовал еще один безрадостный ужин из куриного салата. Интересно, она еще что-нибудь ест? Я терялась в догадках. Мне очень хотелось позвонить мистеру Уинтерсу и поужинать с ним, вместо того чтобы служить невольной аудиторией Софи. Сегодняшние темы включали шумных соседей, страшилки про собак, новые свидетельства испорченного и эгоистичного характера моей матери и пищеварительные проблемы Софи.

Я старалась слушать только то, что относилось к маме («Она брала уроки верховой езды, хотя они стоили целое состояние, и после них она приходила домой грязная. Я этого запаха просто не выносила»), но сосредоточиться было трудно, потому что мысли Софи постоянно примешивались к ее речи. Даже когда я попыталась блокировать ее мысли, они все равно каким-то образом просачивались. У нее имелись на мой счет подозрения: сначала она думала, что я «явилась в поисках денег», а когда я их не попросила, заподозрила, что у меня слишком много собственных. Чем это я занимаюсь, путешествуя одна в таком возрасте? Она гадала, не принимаю ли я наркотики. Она думала, что отец мой понятия не имеет, где я нахожусь, но не собиралась ему звонить после того последнего раза, когда он разговаривал с ней в таком неблагодарном тоне.

Я хотела расспросить ее об этом, но промолчала. Самое интересное, что я выяснила, это что мама много лет оказывала Софи финансовую поддержку. Она посылала деньги каждую неделю, когда работала на пасеке (Софи была слишком утонченной, чтобы самой пойти работать), а когда мои родители поженились, они выдали ей пять тысяч долларов, чтобы она могла основать свой розовый питомник. Но путаные мысли Софи даже в этом были горьки: «Жалкие пять тысяч, когда у самих столько. Если бы они дали мне десять, может, дело и выгорело бы. Только посмотрите на ее волосы! Я бы сама ее подстригла, чтобы она выглядела поприличнее».

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, устало, но настороженно с обеих сторон. Софи думала, что я могу отправиться шарить по дому в поисках наличности или еще чего-нибудь, что можно украсть. А я беспокоилась, что она может попытаться обрезать мне волосы, пока я сплю.

Наутро она подняла меня в полшестого и велела поторапливаться.

— На вокзал надо приезжать минимум за полчаса.

Софи вела машину, вцепившись в руль обеими руками, притормаживая перед каждым встречным автомобилем.

— В такое время на улице одни пьяницы, — объяснила она.

Мы были на вокзале в шесть двадцать. На улице было холодно и не очень светло, и, несмотря на флисовую куртку, я дрожала.

Софи тоже было холодно, но она не собиралась уходить. Она считала своим долгом убедиться, что я села на поезд. По правде говоря, если бы она тут не околачивалась, я бы сдала билет, получила деньги назад и отправилась автостопом.

Поэтому мы стояли и дрожали на пару, ожидая прибытия поезда.

Прощаться с ней было неловко. Мы явно разочаровали друг друга. Но она подставила свою сухую напудренную щеку, к которой я едва прикоснулась губами, и этого оказалось достаточно.

— Позвони мне, как доберешься, — сказала она, и я обещала, причем обе мы знали, что я этого не сделаю.

Поезд назывался «Серебряная звезда», и я влюбилась в него с первого взгляда. Зайдя в вагон, осмотрелась. Пассажиры в основном спали, натянув одеяла до подбородка, и я гадала, откуда и куда они едут. Проводник, проверявший мой билет, был одет в темно-синюю форму и крахмальную белую рубашку. Он улыбнулся и назвал меня «мэм». Это мне тоже страшно понравилось.

Иногда я ощущала себя тринадцатилетней, а не как обычно «ближе к тридцати» — живой во всех своих чувствах, полной любопытства и удивления. Сегодня был такой день. Набирая скорость, поезд дал гудок, и мы поплыли сквозь проясняющийся мир, через леса, мимо озер и рек, мимо только начинающих просыпаться городков. Несколько пассажиров заворочались и проснулись, иные проходили мимо меня по пути в вагон-ресторан на завтрак. Мне было хорошо на моем месте.

Я откинулась на кожаном сиденье, вытянув усталые ноги, и позволила мягкому покачиванию вагона усыпить меня. Когда я проснулась, мы подъезжали к Джексонвилю, штат Флорида. Из динамика объявили, что остановка на десять минут и можно выйти из поезда, чтобы выпить кофе и поесть на станции.

Мне не хотелось ни кофе, ни еды, но я решила размять ноги, поэтому прошлась по платформе, наслаждаясь свежим воздухом. Во Флориде пахло не так, как в Джорджии. Утро было еще раннее, и аромат был слабым, но отчетливым: влажный запах земли с оттенками цветущих и гниющих цитрусовых. Впоследствии я узнала, что этот запах характерен для земли и растительности, долго сохнущих под палящим солнцем, а потом с шипением остывающих под сильным дождем.

На станции имелся газетный автомат, и в одном из его окошек я прочла заголовок: «Убийца Риди наносит новый удар?» На этом мое чудесное утро закончилось.

В окошко автомата много было не прочесть, но в первом абзаце статьи говорилось, что прошлой ночью в Саванне найдено тело в точно таком же состоянии, как и труп Роберта Риди, убитого четыре месяца назад близ Эшвилла.

Я оглянулась на пассажиров вокруг, уверенная, что моя вина написана у меня на лице, но, похоже, никто ничего не заметил. Я быстро прошла обратно в вагон. Для успокоения я глотнула тоника. Его оставалось так мало, от силы на пару дней. Что я буду делать потом?

Поезд снова тронулся, но его движение уже не доставляло мне удовольствия. Впереди виделась лишь бесконечная борьба за выживание. Теперь я понимала, почему отец называл наше состояние недугом.

К югу от Джексонвиля пейзаж сделался более тропическим. Густо росли никогда не виденные мной деревья — непролазные заросли пальм всевозможных форм и размеров перемежались деревьями, листья которых выглядели как красноватые гроздья. И опять меня раздражало, что я не знаю их названий.

Зеленоватые пруды с пятнами водяных лилий окаймляли участки земли, на которых обильно росла молодая лоза зеленого винограда, покрытая черной пластиковой пленкой. Домики, некоторые едва больше сарая, и крохотные церквушки входом были обращены к железнодорожному полотну. Мы проезжали населенные пункты с экзотическими названиями: Палатка, Полумесяц, Дилан. (Хотя вокзал выглядел красиво и живописно, я почувствовала в Дилане что-то зловещее. Впоследствии я узнала, что там часто происходили стихийные бедствия, аварии и убийства. Интересно, почему в некоторых местах несчастья случаются намного чаще, чем в других?)