Иная - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзан Хаббард cтр.№ 29

Там случились три странных происшествия. Отец шел по Бенедикт-стрит, как вдруг под колеса еду щей навстречу машины бросился черный пес. Автомобиль вильнул и врезался в поребрик с такой силой, что лобовое стекло разлетелось, брызнув осколками во все стороны. Папа остановился, чтобы вместе с другими прохожими убедиться, все ли в порядке с водителем. Женщина съежилась за рулем, но выглядела скорее потрясенной, нежели раненой. Он пошел дальше, под ногами хрустели стекла.

Увидев вывеску кафе «Синяя нота», он сразу подумал о Саре. Она обожала синий цвет и считала счастливым все, в чьем названии он присутствовал. Он вообразил, как привозит ее в Гластонбери весной, ведет ее по Бенедикт-стрит и смотрит, как озаряется светом ее лицо при виде вывески. Зайдя внутрь и заказав сэндвич, он представил ее сидящей за столиком перед ним.

Женщина, подошедшая принять у него заказ, сказала, что он «пропустил все веселье». За несколько минут до этого, по ее словам, один из посетителей закончил обедать, затем встал и начал методично снимать с себя одежду, которую аккуратно сворачивал и клал на стул. Она указала на стул, где лежала небольшая стопка сложенной одежды. Затем, сказала она, голый человек выбежал из кафе и пересек улицу.

— Кто-нибудь наверняка вызвал полицию.

Клиенты за другими столиками обсуждали происшествие. Все сошлись во мнении, что человек был не местный.

— Сумасшедший, наверное, — сказал один.

Поев и расплатившись, отец направился обратно к парковке. Когда он переходил улицу, навстречу ему попался слепой. Это был крупный, очень полный мужчина, причем абсолютно лысый. Он постукивал перед собой белой тростью. По мере его приближения папа заметил, что глаза у незнакомца совершенно белые, как будто зрачки закатились. За секунду до того, как разминуться, слепой повернул к отцу голову и улыбнулся.

Отец ощутил прилив адреналина… и еще что-то, чего никогда не чувствовал прежде. Он вдруг осознал, что находится в присутствии зла. Ускорил шаг, а спустя минуту оглянулся. Тот человек исчез.

По дороге обратно отец заново проигрывал эти сцены в голове, но не смог извлечь из них никакого смысла. Позже он в виде шутки рассказал Деннису и Малкольму о том, что в Гластонбери видел человека, прикидывавшегося слепым, сказал, что это был дьявол. Когда товарищи подняли его на смех, он пожалел, что не может по-прежнему разделять их скептицизм.

Здесь отец умолк.

— Ты веришь в дьявола? — спросила я.

— Это не был вопрос веры, — ответил он. — Мои инстинкты сработали моментально: я столкнулся со Злом. До этого я даже не мыслил подобными категориями.

Я хотела, чтобы он вернулся к рассказу, поведал мне вещи, которые мне хотелось знать больше всего. Мне нравилось, как он произносит мамино имя: Сара.

— Похоже, ты был другим в те дни, — сказала я, наводя его на прежнюю тему. — Пешие походы, игры на пляже. В юности ты не страдал… — я замялась, — волчанкой?

Он поставил стакан на покрытый мраморной столешницей столик красного дерева рядом с креслом.

— Тогда я был здоров. Солнечный свет не раздражал меня. Еда не имела значения. Я обожал Сару и свою работу. У меня не было материальных проблем, благодаря полученному от отца наследству. Будущее, — он криво улыбнулся, — выглядело безоблачным.

Дьявол, встреченный моим отцом в Гластонбери, не шел ни в какое сравнение с дьяволом, поджидавшим его в Кембридже.

Изначально он работал под руководством профессора А. Г. Симпсона, мягкого, даже застенчивого человека, чьи прекрасные манеры не могли до конца скрыть его интеллект. Гранты, выделенные Симпсону на исследования, достигали миллионов фунтов, основной упор делался на изучение стволовых клеток.

Но всего через несколько месяцев отца и Малкольма начал буквально домогаться — иначе не скажешь — другой профессор с кафедры гематологии, Джон Редферн. Редферн работал в области переливания крови, и его лаборатории участвовали в экспериментах Государственной донорской программы в Адденбрукском госпитале. [14]

На этом месте я отца перебила:

— Ты мне почти ничего не рассказал о Малкольме.

— Он был моим ближайшим другом. Малкольм был высоким, всего на пару сантиметров ниже меня, у, него были светлые волосы, которые он расчесывал на пробор слева, и они падали ему на лоб, очень белая кожа, он мгновенно краснел, если смущался или сердился. Он был умен и недурен собой — по крайней мере, женщины в то время придерживались такого мнения. Но ему нравилось разыгрывать из себя мизантропа и закоренелого циника. Друзей у него было немного.

Когда Малкольм зашел в тот день за папой, на нем, как обычно, был застегнутый на все пуговицы кардиган и белая сорочка с галстуком. Он взял напрокат машину, и они поехали в незнакомый ресторан на другом конце города на встречу с Редферном. Это оказалось душное, прокуренное место, где краснорожие дельцы поглощали ростбифы с кровью и двойным гарниром.

Когда они вошли, Редферн поднялся из-за столика. В зале повисла тишина, бизнесмены изучали вновь пришедших. На отца с Малкольмом часто таращились в общественных местах. Вид у них был не британский.

Редферн был метр семьдесят ростом, темноволосый и темноглазый, носатый и с красноватой кожей. Привлекательностью он не отличался, но всякий раз, когда отец встречал его в студенческом городке, он шел в обществе какого-нибудь красивого спутника.

За красным вином и красным мясом Редферн изложил свой план. Он хотел создать небольшую самостоятельную компанию для разработки базы данных образцов сыворотки с целью использования их для распознавания заболеваний. Он долго распространялся на тему, насколько могли бы Малкольм с отцом усилить потенциал такой компании, о том, как бы они разбогатели.

Малкольм сказал:

— О да, именно за деньгами мы и гонимся.

Насмешка в его голосе, похоже, удивила Редферна.

— Я думал, все янки помешаны на презренном металле, — сказал он.

Насчет отца с Малкольмом Редферн ошибался. У них обоих уже было слишком много денег. Прадед Малкольма, Джон Линч, сделал состояние в американской сталелитейной промышленности, и Малкольм был миллионером. Источником папиных денег был фонд, основанный его отцом, богатым немцем, разбогатевшим еще больше за счет неких темных дел, которые он вел в Латинской Америке после Второй мировой войны.

После слов Малкольма отец взглянул поверх окровавленных тарелок и заляпанных салфеток на их собеседника и заметил вспышку гнева в его глазах. Однако это выражение тут же сменилось гримасой печальной мольбы.

— Обещайте хотя бы подумать над моим предложением, — сказал Редферн самым смиренным тоном.

Они предоставили Редферну оплачивать счет, а сами уехали, насмехаясь над ним между собой.