Этюды для левой руки - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 34

Однажды вечером на репетиции театра – там, где студенты и взрослые, – я вдруг обнаружила его сидящим в репетиционном зале в углу.

«Мотя!!! – заорала я. Было уже поздно, темно. – Мотя! Ты что здесь делаешь?! Почему ты не пошел домой еще четыре часа назад?!»

И Мотя поправил сползшие на нос очки и ответил: «Я задумался…»

Я схватила телефон, звук отключаю во время репетиции – там было семнадцать звонков от Мотиной бабушки.

Вчера Мотя в красной рубашечке, в очках, в соломенной шляпе с прутиком (он играл ленивого и толстого пастуха, который бранится с коровницей строгою)… У него одна строчка в представлении, одна всего! Этот Мотя пришел за два с половиной часа, нет, за два часа и тридцать пять минут до начала представления и съел мой мозг. Аккуратно отрезая понемножку, по мааааленькому кусочку и тщательно прожевывая. Он повсюду ходил следом за мной и спрашивал разные вопросы. Например: «А я правильно одет?», «Такая должна быть шляпа или загнуть?», «Воротничок пусть будет или застегнуть?», «А наш концерт сегодня или это репетиция?», «А можно я весь стишок расскажу сам? Я знаю, слушайте: вот дом, который построил Джек…» А на вопрос, а как же остальные, они тоже хотят, он ответил, что ну пусть выйдут и постоят со мной рядом. А потом и поверил в то, что он будет читать все сам, и ходил спрашивал, так ведь Джон уже переодевается, как же быть, он что, тоже выходит? Он тоже будет участвовать? И я от него спряталась. Честное слово – усадила его в кулисах, а сама удрала. И он пошел искать. Короче, когда он чуть ли до Интерпола не дошел, я объявилась сама, потому что вопрос, а где Гончарова, ее ищет Мотя, повторялся чаще, чем «С наступающим Новым годом». И когда я трусилась в кулисах, наблюдая какой-то очередной провал моих актеров, он подергал меня за рукав, чтобы задать еще один вопрос, я чуть не потеряла сознание. И я собрала свою волю в кулак и спросила, что, Мотя, ты хотел спросить… И он спросил, верю ли я в то, что он не брал Юлин пенал. (Это было в сентябре. У Юли пропал пенал, и склочная Юля обвинила всех, в том числе и меня.) Причем это надо слышать, как Мотя задает вопрос, – он задает его НЕ ТОРОПЯСЬ, задумываясь, экая, поправляя пальчиком очки… Так вот, когда он уже стоял в цепочке актеров, которые, взявшись за руки, должны были выйти на сцену, уже заиграла музыка, он вдруг отцепился, поправил очки и спросил: «А на каком языке выступать?» И хотя говорят педагоги, что нельзя иметь любимчиков в детском коллективе, я – слава небесам, не педагог – люблю Мотю больше всех. Я его просто обожаю. Он, маленький Мотя, – мой друг, один из лучших собеседников в моей жизни. Мотя – мой любимчик.

* * *

Первый вопрос в студии театра «Трудный возраст»: «Что вы читаете?»

Называют в основном книги, которые я настойчиво рекомендую: Драгунский, Драгунская, Коваль, Бруштейн…

А мальчик прекрасный Андрей Ш., двоечник, забывака, врун, хулиган и клоун, в общем, классный пацан, сказал, что как раз сегодня окончил читать «Рубайи» Омара Хайяма.

Владка, почесывая затылок, посопела и спросила: «А как называется тот рассказик, где Герасим котика потопил?»

А Мотя, обожаемый мной, маленький профессор Мотя, читает книгу о происхождении Вселенной. Если не ошибаюсь, Александра Гордона.

Подрабатываю репетиторством. Из села Костриживка ко мне ездит ученица Богдана. В одном из устных сочинений описывает двор своей бабушки. Почему-то начинает с ведра. Говорит: «Во дворе моей бабушки есть ведро. Там есть ведро и лавочка под яблоней. Осенью яблоки падают прямо на стол. И мы складываем их в ведро. Поэтому ведро нам очень необходимо. А еще там есть корова, свинья и лошадь».

«Ну, и как их зовут?» – спрашиваю.

«Ну… – вдруг смущается Богдана. – У дедушки плохая память. И чтобы не путать, он всех – и корову, и кобылку, и свинью – называет одинаково».

«И как?»

«…Эм… Марианна. Ну… Это дедушка… Чтобы не путать».

«Аааа. Видимо, по этому же принципу вы выбрали себе и репетитора по английскому языку».

Однажды я ночевала в старинном австрийском доме, в квартире жены маминого брата. Ну, тети моей. Там был такой замечательно скрипучий паркет. Ходишь, а он мягко отзывается. Как будто с тобой разговаривает дом. И вот я легла спать, и была в комнате совсем одна, и дверь плотно была закрыта. И глубокой ночью внезапно проснулась от какого-то неясного шороха. А потом услышала легкие шаги. То есть то самое отзывчивое мягкое поскрипывание паркета. В комнате никого. Только я. И ЭТО. Все ближе и ближе… скрип… скрип… скриииип… И прямо рядом с моим диваном, прямо с изголовьем, ЭТО остановилось… И стояло.

Детали и нюансы – мое все.

К чему это я? А, вот: мне надо было сделать интервью с губернатором одной из областей Украины. Он поручил своему пресс-секретарю со мной связаться. Интеллигентная девушка под большим секретом поделилась со мной великою тайною – номером мобильного телефона его сиятельства. И я позвонила. И вместо гудков рингтона я услышала… шансон. Что-то липкое, душное, кабацко-тюремное: «…я с табой пращааааюс навзегыдаааа…»

Как вы понимаете, материал я так и не сделала.

Кстати. Тут у власти сейчас один персонаж – начинал сцепщиком у тракториста, потом заочно окончил кооперативный техникум, стал управляющим ресторана, писал в распоряжениях через угол листа размашисто: «Ув кассу. Кассиру! Аплатить мнясо!» Но был он ловок, изворотлив, сменил четыре партийности, три жены, карабкался, лез, предавал, бросал, кидал, переступал через людей и судьбы. И, как водится в таких случаях, быстро вырос.

Вчера при случайной встрече сказал:

– Спешу на сессию. Сегодня там будет ПОЛНЫЙ АНШЛАГТ.

Аншлагт. Полный аншлагт.

Кстати. Мне бы только повод посмеяться.

На днях в кофейне ждала свой чоколино и видела интересный сюжет по ТВ. Какое-то совещание мелкопоместных князей, и камера сзади наезжает на президиум, где тот самый губернатор и сидит. И вот камера едет-едет, на экране – спины, спины в темных пиджаках, затылки, затылки, затылки… И все в склааадках! Ну чисто шарпеи!

Дальше-то можно было уже и не смотреть. Оператор Саша, вы – гений.

Останавливается машина, буквально с визгом тормозит, я бегу в гости к своим детям, и как раз только перебежала дорогу, а тут машина с дипломатическими номерами. Ага, думаю, точно на таможню. Из машины водитель выскакивает, такой холеный и бойцовый. Спрашивает, как найти улицу такую-то…

Ага, вспоминаю, точно на таможню, и спрашиваю: «А… в какой гостинице покончил с собой Есенин?»

А он говорит: – А?! Кто?!

А я: – Есенин… Ну… Поэт…

Он: —???