Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 5

В райкоме был обеденный перерыв. И я — ай-ай-ай! — прицелилась в портрет вождя. Гарик стоял рядом со мной в вестибюле и ныл, чтоб я отдала пистолет, что я не умею целиться, что не так и что дай я покажу. Мой первый выстрел был неудачным, кусок алюминиевой проволоки дзынькнул о стену и шлепнулся на пол. Тогда Гарик, отобрав у меня самопал, прицелился портрету прямо в глаз и попал, пробив дырку в ветхом холсте. Вот тут, как в кино, в райком вошел Чижевский, самый что ни на есть первый секретарь в галстуке.

Что тут началось! Чьи это дети?! Кто их родители?! Тут же по этажам забегали люди, нас завели в какой-то кабинет. Блондинка с золотыми зубами положила на стол лист белой бумаги, нацелилась в него ручкой и стала нас допрашивать: «Имя? Фамилия? Школа?» — но мы с Гариком молчали. Гарик — потому, что до смерти испугался. Я — потому, что предполагала последствия.

А поскольку, как я сейчас понимаю, не в их коммунистических интересах было распространяться о девятилетних диверсантах в райкоме партии, нас отпустили с миром, прочитав серьезную лекцию об октябрятском долге и чести и что Ленин всегда живой, всегда с тобой. В горе, в надежде, и в радости. Наверное, какие-то директивы они разослали по школам города об укреплении и повышении контроля и усилении воспитательной работы. Но мне лично попало только за опоздание к роялю, потому что моя сестра Танька уже успела сыграть в парикмахерскую и выстричь у своей подруги Наташки Томашенко клок волос прямо над глазами. Под корень.

Какие только таланты не открываются у людей в сознательном возрасте!

Только не надо спрашивать, во сколько лет приходит сознательный возраст. Ко мне лично он еще не пришел. Я вообще не о возрасте. О талантах. Например, у одного учителя, Захара Петровича Бобегайло, после сорока лет открылся талант пожарного. Бобегайло ушел из школы — и правильно сделал, — устроился на работу в пожарную часть номер три и прямо с ума сходил от радости, когда в полной экипировке — в комбинезоне и каске — ехал тушить пожар на красной машине. А потом еще спрашивал у жены: мол, слышала, слышала, как наша сирена выла? Слышала? Это мы ехали тушить пожар!..

А у моей подруги… Ой, ну тут хотелось бы обсудить поподробнее. Значит, моя подруга Женька Тернова в детстве была такая худая и прозрачная, что, если мама брала ее с собой на рынок, сердобольные старушки, торговавшие творогом, сметаной или овощами, слезами обливались, на Женьку глядя, и давали продукты просто так, бесплатно. Так вот, у Женьки после тридцати лет открылся жуткий аппетит. Не знаю, правильно ли называть это талантом, но ела она талантливо — со вкусом, причмокивая и нахваливая. Даже во сне ей виделась всякая разнообразная изысканная еда, и она просыпалась и опять ела с огромным аппетитом. Превратилась в женщину-гору. И сильной стала неимоверно. Однажды открывала дверь маршрутки — знаете, такая дверь, что не на себя открывается и не вперед, а отъезжает в сторону, — вот Женька вцепилась в нее обеими руками, сдвинула, дверь поехала-поехала и вдруг оказалась в Женькиных руках. Отдельно от микроавтобуса. Женька стояла растерянно, прижав дверь к пышной груди, как баян. Водитель побегал-побегал в отчаянии вокруг них — Женьки с дверью… А что он может сделать? Так обратно дверь и не смог вставить. Но Женька с тех пор стала заниматься спортом — толканием ядра. Нашла себя.

Да, по-всякому люди проявляются в зрелом возрасте. У меня же пока ничего не открылось. Видно, возраст не подошел, как я уже говорила. Зато во мне столько полученного по наследству, что куда там еще приобретать! От врожденных талантов деваться некуда. А потому что родители сами виноваты! Они у меня еще те ребята…

С детства родители учили меня плохому. Да-да, мои интеллигентные родители учили меня плохому. Например, воровать. А вы думали?..

Однажды мы — моя мама, мой спортивный папа и малолетняя наивная я — шли с пляжа, с нашей речки по имени Прут, и проходили мимо колхозного поля. И мама говорит папе, что так хочется вареной кукурузы, ну просто очень хочется! А маме в тот момент совсем нельзя было отказывать, потому что моя сестра Таня вот-вот должна была родиться. Между прочим, мама очень хотела вторую девочку, потому что, как вам скоро станет ясно, первая не очень-то удалась. И конечно, папа полез на колхозное поле ломать кукурузу — молочную, ароматную, сочную кукурузу, которую очень хотела мама. А я, как порядочная, хоть и неудавшаяся, дочь, полезла папе помогать. Можно сказать, стала его соучастницей в таком неблаговидном деле. Наша интеллигентная мама стояла на атасе, но загляделась на какой-то цветочек. И когда мы с папой мирно и беспечно грабили народное добро, складывая его в папину рубашку, завязанную торбой, на нас выскочил сторож колхозного поля с косой наперевес, бдительный, суровый и, как потом оказалось, очень недоброжелательный.

— Па-пу-шой, па-пу-шой! — закричал сторож, потрясая косой. — Папушой, папушой! — и понесся к нам, мстительно блестя глазами, исполненный праведного гнева.

И вместо того чтобы развернуться и бежать со всех ног, придерживая руками мою будущую сестру Таню, мама, проявив недюжинный филологический интерес, изумленно распахнула и без того огромные глаза и осведомилась:

— А что значит это забавное слово «папушой»?

— Это значит «кукуруза» по-молдавски! — на ходу прокричал папа, вскидывая на одно плечо меня, а на другое — рубашку с краденой кукурузой.

— Да?! — радостно удивилась мама.

— Да! А еще это означает, что меня исключат из партии за воровство и я не смогу участвовать в Спартакиаде народов СССР! Бежим!!!

И мы побежали. Получалось довольно бойко, но сторож не отставал. И его можно было понять: на пляж каждый день ходят толпы народу, и все любят молодую кукурузу, особенно когда она так спокойно и бесплатно торчит рядом с пляжем. Но почему-то именно на нашей семье терпение сторожа закончилось, и он решил, видимо, для себя: сегодня или никогда. Он не отставал, мчался решительно и целеустремленно, как служебная овчарка за беглыми каторжниками, голося проклятия и причитая: «Папушой-папушой!» Но он плохо знал моих родителей. Они ведь занимались спортом и каждое утро бегали на стадионе, папа — шесть кругов, а мама… Мама вязала мне кофточку, сидя на трибуне стадиона и наблюдая, как папа наворачивает круги, но считалось, что она тоже бегает.

Короче, когда наша вороватая семейка, преследуемая неугомонным сторожем, с мелким суетливым топотом пронеслась мимо людей, ожидавших автобус, который обычно увозил пляжников в город, когда мы: подающий надежды мастер спорта, тренер по гимнастике — мой папа, уважаемая всеми учительница английского языка, красавица моя мама, потенциальная карманница, а возможно — и форточница, трехлетняя я и сторож, с которым мы практически уже сроднились в нашем общем изнурительном марафоне, — так вот, когда мы ойкая, улюлюкая и поднимая клубы придорожной пыли, как кочевники Золотой Орды, промчались мимо автобусной остановки, пляжникам, скучающим на томительном вечернем солнце в ожидании транспорта, было что потом обсуждать и рассказывать знакомым.