Кенгуру в пиджаке и другие веселые рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 43

Сколько уж он нас выручал, спасал, оберегал, предупреждал…

Уж сколько он нам котят воспитал, а о наших человеческих детях и не приходится говорить. Вон двое детей и кот Чемодан — его воспитанники.

Мы его этим летом в лес водили гулять и, конечно, купали после прогулок на всякий случай. Так наш кот прямо изводился от радости, что не его купают, прямо лапы потирал, ха-ха, хи-хи, ага-ага! И такое торжество на морде его вороватой. А Чак огорчался, хотя купаться любит. Ниче-ниче-о-о… — обижался Чак, — ниче-о-о… Ну мы тогда и кота тоже за компанию. А он: меня-то за что?! Я же в лес не ходи-и-ил! А Чак смотрел презрительно и до комментариев не опускался, только подмигивал нам: эть! эть-эть!

И вот приболел наш Чак. Подхватил клеща, бедняга, в лесу, стал шерсть терять, погрустнел, спина облысела. Вызвали ветеринара, кололи инъекциями. Все терпел, мужественный. Потом обстригли его всего. Во-первых, и так лысеет, чего уж тут притворяться, как наш председатель кооператива Йосип Афанасьевич — кумпол совсем как коленочка, но отращивает грядку волос слева, а зачесывает направо, прикрывая макушку. И считается, будто он с шевелюрой. Хотя дизайн этот нехитрый всем понятен. Он же, Йосип, не первый. Как встречаю, так все время волнуюсь за него. Так тревожно. А вдруг ветер?! А вдруг ветер справа?! Ой, глаза б мои не видели.

Словом, обстригли нашего Чака. И чтоб легче уколы было делать, легче мазью обрабатывать и чтоб не жарко. А случилось наоборот — холодно. Он, бедный, дрожал на утренней прогулке, голенький потому что. Тогда мы на него куртку дочери надели. С надписью на английском «Beauty», то есть «красавица». Красненькую курточку с капюшоном. Чемодан сидит в кресле плетеном, облизывает себя, изогнувшись, и ворчит:

— О! О! Бьюти пошла! О-о-ой, не могу! Ха-ха!

От зависти это. Ему же, толстому, курточка не светит, даже зимой. А Чак с удовольствием в куртке гулял и даже гордился. Косился по сторонам, какое производит впечатление. Нас теперь, кстати, так и можно на даче разыскать, достаточно спросить, а где живут те, у кого голая собачка в красной курточке.

— С капюшоном? Так вон же они.

А когда соседка наша, ехидная Ираида Матвеевна, спросила: «А чего это у вас собака такая лысая и некрасивая?» — так мы ей сказали, что из собаки нашей человека делаем. И не абы какого, а хорошего и умного. Ираида Матвеевна не поверила и подглядывала за нами, торча макушкой над забором. Подслушивала, как мой сын каждый день с Чаком занимается. Напротив магазинчик небольшой, «Кураж» называется. Даня показывает на вывеску магазинчика и дает команду собаке нашей сообразительной — мол, читай, Чак. И Чак читает:

— Жа-рук… Жарук…

Из-за забора Ираиды Матвеевны — вскрик изумления, ужаса и шорох оседающего тела.

А Чак смотрит на Даньку и хитро подмигивает: эть! эть-эть!

Этюды о братьях и сестрах наших меньших

Однажды в школе на уроке биологии я встретилась c дафнией, в просторечии водяной блохой. Обычно девочки всегда боялись уроков биологии. Во-первых, наша учительница показывала все на себе, на своем организме. Пробегала пальцами по ребрам, позвонки демонстрировала, изворачиваясь, прямо как йог какой-то. Хвост еще… Потом как устроены зубы у травоядных и у хищников. И еще, помню, она показывала сумку у сумчатых и даже прыгала для убедительности, как кенгуру. Очень артистичная была учительница. Умела кричать разными звериными голосами, петь как соловей… А девочки наши боялись, что вот они будут в микроскоп смотреть на всяких насекомых и могут сознание потерять. А я — нет, не боялась совсем. Я вообще считала, что наоборот — от одного вида моей одноклассницы Кошковар Раи как раз все червяки должны в обморок падать. Такая Рая эта Кошковар была обманщица и лентяйка…

И вот я встретилась с водяной блохой. Взглядами. Знаете, мне тогда показалось, что остановилось время…

— Гончарова, это дафния.

— Дафния! Это Гончарова.

«Здравствуйте», — мысленно поклонилась я.

— Ладно, если получится, — кивнула дафния.

Мы с любопытством смотрели друг на друга, находясь по разные стороны микроскопа. Я ее видела увеличенной, она меня — уменьшенной. Мы были друг для друга одинакового размера. Я смотрела на нее с вежливым интересом. Она смотрела на меня печально и обреченно, такая одинокая… прозрачная… мокрая…

Этот факт поразил меня в самое сердце…

Как-то у меня родился вот такой сюжет. К бюрократу приходят по очереди животные и просят, чтобы их записали в Красную книгу. Потому что Красная книга — это ведь как охранная грамота, как бронь во время войны, это почти как пенсия служащего госаппарата. Привилегии там… В транспорте бесплатно опять же, скидки в ветлечебнице, прививки, корм. Медали… Юбилейные…

Звери, птицы, насекомые, рыбы всякие, земноводные прослышали, что записывают, побежали, в очереди толкаются, удостоверениями размахивают:

— Я в цирке работала двадцать лет, тигром! Меня без очереди!

— Кошка драная! Знаю я, кем ты работала!

— А ты свинья!

— Да, я свинья! Я мать многодетная! И дважды вдова! Даже четырежды!

Приходят ребята записываться в Красную книгу: ежик пьяный — отец-одиночка, жена села на иглу, совсем домом не занимается. Истеричная коза пришла, рыдает, умоляет, на жалость давит, муж-козел…

И время от времени прибегает какой-то суетливый чиновник и предупреждает бюрократа:

— Вы помните, я вам говорил — лось! Лось — это обязательно, это обещано. Для лося — акция, чтоб если что… Акция!

И бюрократ пугается и путается, у всех зверей растерянно спрашивает:

— Вы лось? Нет? Свободны! Следующий!

И тогда звери-птицы-гады быстро ориентируются и все говорят:

— Да-да! Я лось, лось я!

Входит кролик, говорит, что он лось. Потом ящерица, внучатая племянница лося… Лягушка пришла, мялась, смущенно намекала на какие-то свои особенные отношения с лосем… А бюрократ такой умотанный, в круглых очках и нарукавниках… И прическа «внутренний заем».

А вот приходит ослик. Растерянный маменькин сынок. Его прислали из дому, родители ему сказали:

— Иди, запишись в Красную книгу, ослик, это очень полезно для здоровья, понял? Нам-то все равно, а тебе среди них жить. Они же и так на нас ездят, а могут вообще залезть на голову.

«Они» — это мы с вами… Ослик послушно кивнул и потащился записываться. Бархатные ушки, глаза такие большие, влажные, как будто он только-только плакал. Все животные в приемной расступились, такой он милый и беззащитный пришел. Стали его глупенького опекать, советовать, что лучше сказать, если что. Растерялся ослик. И все время перезванивает маме, чтобы она помогла ему ответить на вопросы, где его хвостик, когда у него день рождения, какой он вид, млекопитающее он или рыба, парнокопытное или примат и т. д.: