Землетрясение в отдельно взятом дворе - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 48

Я тогда не понимала, почему Она так себя вела, почему она чувствовала такое нервное возбуждение, когда шлепала именно меня, но интуитивно повела себя правильно — маме я ничего в тот день не сказала. Опять же из гордыни и какого-то внутреннего сопротивления.

И мама продолжала быть с ней вежливой, доброжелательной и отстраненной. Как с прислугой.

Маме я тогда ничего не сказала.

Она прочтет об этом только сейчас.

ЛП

Вторым человеком, укрепившим мой дух, была первая учительница ЛП.

ЛП детей любила… беспощадно. Строгая, с седой прядью, она мне казалась очень старой, хотя наверняка была помоложе, чем я сейчас. Я помню, что у нее были плоские длинные пальцы. Как будто высушенные для гербария — такие плоские. И чистые-чистые, коротко остриженные ногти.

Мне обследовали глаза и закапывали атропином.

ЛП давала диктант. И я сказала, что не могу писать, мне не видно. А она закричала, такой у нее был скрипучий голос — старый голос: «Не ври, Гончарова!» (Что за мода у них была хлестать маленьких детей фамилиями.) И кинула мне на парту тетрадь для контрольных диктантов. Я была просто потрясена, что ЛП мне не поверила. Это вообще случилось впервые в моей жизни, что мне вдруг не поверили. Дома мне верили, друзья мне верили, я всем верила, а ЛП мне вдруг не поверила. И я стала писать под диктовку — на ощупь. Потом, когда мне выписали очки и действие атропина прошло, я увидела, как криво и страшно были написаны слова «Настя живет в деревне. У Насти во дворе гуси, куры и кролики. Настина мама работает в колхозе дояркой. Настина мама встает в пять часов утра».

— Хм, действительно, — скривив рот, сама себе пробормотала ЛП, разглядывая мои каракули, и, как будто оправдывая свою недоверчивость, вдруг раздраженно проворчала: — На каникулах надо это делать! Лечат они! Во время учебного года… Совсем уже!

А глазами Нади Д. никто не занимался. Она сидела на задней парте. И ей не видно было то, что другие пишут на доске. И она привставала и щурилась. Она жила в какой-то странной семье, где на нее никто не обращал внимания — она ходила в школу в мятом платье, кудлатая, без обязательных коричневых бантов. Когда Надя Д. в очередной раз привстала посмотреть на доску, заслуженная учительница, отличник народного образования ЛП крикнула раздраженно:

— Сяааадь! Слепая курица!

Наде Д. было 7 лет, щуплая, с землистым цветом лица, такая жалкая девочка она была, и папа ее был алкоголик. И в семье было полно детей от разных пап. А мама работала уборщицей в нескольких местах. И Надя Д. ходила в группу продленного дня, называлась там стыдным словом «бесплатница», и бывало, что она ела только то, что давали на обед в школе.

ЛП крикнула Наде Д.: «Слепая курица!»

И класс рассмеялся. Но не весь.

ЛП принесла в класс ворох новой сиротского вида одежды — ботинки, пальто. И стала медленно, торжественно и ехидно декламировать:

— За отличную учебу и хорошее поведение Иванову Олегу школа вручает…

И красный, как помидор, Иванов, двоечник, прогульщик, потом он куда-то сгинул, говорят, в колонии убили, он вышел к учительскому столу и взял то, что ему купила школа. А на первой парте сидел Никита П. и потихоньку чистил мандарин. И оттуда, из-под его парты, пахло. И потом настал черед Нади Д. ЛП не ленилась повторять снова и снова: «За отличную учебу и хорошее поведение…»

Так обычно начинали речь на линейке, где вручали грамоты или дипломы. И Надя сгорбилась, опустила глаза и тоже вышла за своими ботинками. И я подумала, как же она их будет носить, такие страшные ботинки. Но она всю зиму их носила.

И потом ЛП, почувствовав напряжение в классе — уже никто почти не смеялся, — позвала к столу Занкина. А тот швырнул ей ботинки в лицо и ушел из класса. Я об этом писала как-то в рассказе «…щинят и каникулов».

ЛП сказала ему вслед: «Я этого так не оставлю». И не оставила. И Занкина потом страшно избил дома отчим…

Надя Д. меня ненавидела. Но моя подруга Мирочка, она была государственного ума девочка, сказала: «Прости ее».

«Паркер»

Тут долгая история… Он, когда приехал в наш город и поступил на работу завучем в нашу школу, сразу напросился к нам в гости. Очень забавный — маленького роста, но с очень большими ступнями и дикторским голосом. И за столом он стал хвастаться перед родителями ручкой «Паркер», которую ему якобы подарил в личной дружеской беседе знакомый летчик-космонавт. Раньше иметь знакомого летчика-космонавта — это все равно что сейчас в друзьях, ну не знаю кого, может, Пугачеву, вот.

И, видимо, не произвел ожидаемого впечатления. И заискивания не почувствовал, обычного угодливого прогиба молодого учителя перед завучем.

И затаил. Стал регулярно посещать мамины уроки — вломится уже после звонка, маленький, в гигантских башмаках, морда в кучку, насупленный, сядет на заднюю парту, пишет-пишет и головой качает, мол, ооо, нееет…

А маме хоть бы хны: дети язык любят, учат, родители довольны.

Папа к маме забегает иногда в учительскую повидаться, такой красавец папа мой был, работал напротив, в спортивной школе.

И я. Первоклассница.

Мама в большой перерыв повела меня в столовую перекусить, сама пошла брать чай с булочками, а меня послала руки мыть. А умывальники в школе были почему-то расположены в другом крыле, а не в столовой. Ну там все было странно в этой школе. Словом, я побежала — маленькая, легкая, в сменных сандаликах. И вдруг — он, завуч. Маленького росточка, но широкий, квадратный, растянутый по диагонали, как баян.

— Ты почему бегаешь по коридору?! А?! — Он схватил меня за ухо и стал тянуть вверх. Я поднялась на цыпочки, чтобы не так было больно. А вокруг стали собираться школьники, те, что учились в том крыле, где умывальники, — седьмые-восьмые классы. Завуча и меня, висящую на ухе, окружили плотным кольцом. Помню, мальчик какой-то подошел и сказал, ну отпустите ее, она хорошая девочка, у нее мама учительница.

— Скажи своей мамке-учительнице, — задышал вонючим мне в лицо маленький завуч в больших башмаках, — что она неправильно тебя воспитывает! И запомни раз и навсегда — нельзяааа бееееегать по коридоооору. Коридоооор — не меееесто для пробеееежек. Запомнила?!

Чтоб я лучше запомнила, он резко потянул меня за ухо еще выше.

Я молчала. На уровне глаз блестела ручка в нагрудном кармане его пиджака. «Паркер», якобы подаренный летчиком-космонавтом.

— Запомнила, я тя спрашиваю?! — Опять рывок наверх за ухо.

— Да, — ответила я.

— Не слышу!!! — еще громче крикнул завуч.

Я, чуть ли не теряя сознание от стыда и боли, закрыла глаза.

И он меня отпустил. Я медленно пошла и вслед еще услышала:

— Мамке скажи, чтоб воспитывала тебя!

В столовой мама оживленно разговаривала с Ниночкой, пионервожатой, и сказала: «Ну что ты так долго, чай уже остыл. Что с тобой, почему ты такая красная, опять выбегала с подружками на улицу? Я же просила. Ну что ты надулась, — заглядывала мама мне в лицо. — Ты же можешь простудиться. Переодень обувь, надень пальто и иди гуляй…»