Землетрясение в отдельно взятом дворе - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Гончарова cтр.№ 22

Ни Сашка, ни другие спасатели денег не взяли, папиного приглашения на рюмочку не приняли. Сказали, что это их работа, и уехали. Да, так и сказали — что это их обычная ежедневная работа. Тем более, хитро подмигнул Сашка Блейбер, раз сова внесена в Красную книгу. Или вообще это филин.

Тут мы все потупились. Конечно. Потому что могло быть и так, что мы насчет Красной книги обманули. Но я вам скажу: с нашей экологией в Красную книгу скоро занесут и сов, и филинов, и воробьев, и муравьев, а главное — таких людей, как наш папа. Так и будет написано в Красной книге: «Боря — редкий вид человека. Исчезающий вид человека».

Через неделю наши совята полностью открыли глаза и очень скоро научились летать. Иногда мы приходим к нашему папе в спортзал, захватив, конечно, сменную обувь, чтобы посмотреть, как Ксюша и наши тючки планируют под летним дождем. Оказалось, эти симпатяги очень любят купаться в дождевых струях. Планируют, иногда присаживаясь к Боре на подоконник, на его старую спортивную куртку, и принимают наше угощение. Сначала нужно прикоснуться куском сосиски к голове совенка, потом к уголку рта, и только тогда он разинет клюв и съест предложенный кусочек, аппетитно прищелкивая клювом…

У нашего Иннокентия сейчас сложный переломный период.

Иногда он мил, приветлив, заливается дроздом, воробьем и сигнализацией автомобиля «Ийау-виииу! Ийау-виииу!» и кокетничает со своим отражением в зеркале. Иногда у него вдруг возникают приступы наведения чистоты — он ловко изворачивается и клювом вычищает каждое свое перышко, в процессе чистки выдирая из себя половину своего нежно-синего покрова. И иногда он зол, подозрителен, встрепан и даже коварен. Не успеешь оглянуться, как получаешь клювом из мести за его бесцельно прожитую жизнь. Но это признак — мы уже знаем, спустя какое-то время он начнет приставать к обглоданной ивовой ветке — это его виртуальная дама. Иннокентий ужасно напорист, нахален, пылок и устраивает ревнивые разборки с мордобоем и перемирием, обдирает иву как липку, а потом сидит нахохленный, потерявший виды на будущее, и тихонько бормочет с хорошо поставленным армянским акцентом: «Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся… Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся… Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся…» И потом сам себя обрывает: «Ну скажи уже! Скажи!»

С этого у него начинается процесс мышления. Он погружен в себя, почесывает озабоченно шею, меланхолично перебирает нажитое или сворованное имущество — щепочки, крышечки, колокольцы, бантики, — громко тарахтя и тоненько, жалостливо фальшиво напевает: «Давайте негромко… Давааайте вполголоса… Да-вааайте негромко… Давааайте вполголоса… Давааайте негромко… Давайте вполголоса…» На десятой-двадцатой минуте — как когда — рявкает сам на себя разными голосами. «Заткнись, Иннокентий!» — голосом нашего папы. «Шат ап, курица синяя!» — голосом моей дочки-подростка. И ласково, моим: «Ну что с нашим мальчиком… Ну что случилось с нашей птичкой… Ах, какой красивый у нас Кеша… Кеша — ореооол. Кеша красивый ореоол».

Цитата из меня подымает его самооценку — Кеша успокаивается и принимается за еду, деловито щелкает, сплевывая шелуху, а на десерт я протягиваю ему кусочек яблока. Он берет в лапочку, откусывает от него и устало, с всхлипом вздыхает, как наплакавшийся ребенок.

На меня обиделся Петрович. И главное, все же было хорошо. Но вдруг смотрю — он морду воротит. Странно как-то. И это уже все заметили. И спрашивают, что случилось. Какая, мол, кошка между вами пробежала? Ну, потом-то все поняли, какая кошка — наш Скрябин, конечно. Бывший кот. А Арсений Петрович — как раз наш кролик. Точнее, кролик моей дочери Линочки. И вот когда я к нему пристала («Петрович, миленький, что случилось?!»), он, как смог, объяснил, что Скрябин в семье без году неделя, а в нашем доме вообще, можно сказать, нечастый гость, живет у мамы, а уже герой Живого Журнала, ему письма все пишут, а ему, Арсению Петровичу, — притом что он тоже усатый, — нет!

Да, виновата. Обошла вниманием. Простите, Арсений Петрович! Теперь только о вас. Сегодня, во всяком случае…

Итак, Арсений. Он у нас солидный, наш Арсений Петрович, неглупый и довольно пожилой парень. Уравновешенный и спокойный. Правда, временами — весной, в полнолуние, в новолуние, в воскресенье, по утрам, после еды, до еды, по вечерам и просто когда придется — ему ведомы чувства. Всякие. От мук страсти до чувства справедливости. К тому же Арсений — бесстрашный и дерзкий. Ограбить нас практически невозможно. Даже когда у нас жил наш любимец Чак, он тоже охраной дома не очень озабочивался. Потому что знал: в прихожей под лестницей у нас живет сторожевой, нет, бойцовый кролик. Пусть декоративный, пусть маленький, пусть нежного персикового цвета, но бойцовый.

Если входишь тихо-тихо в дом, особенно в темноте, то можно пережить незабываемые, а порой и очень неприятные ощущения. Потому что вот ты, допустим, вор, крадешься бесшумно, счас как обворууууешь нас! как ограааабишь! И вдруг… из-под лестницы… сначала таинственный шорох, легонький топот, шепот: «О, при-шеоооол!» — взрык! хрюк! И вдруг — грохот, наводящий ужас на все живое! Как будто взорвали тысячу пятьсот петард и одну гранату одновременно в маленьком низком закрытом помещении. (Под лестницей у нас акустика будь здоров, а клетка у Арсения большая и дребезжащая.) Любой форточник, любой законченный ворюга от неожиданности или шлепнется в обморок и тем самым доставит нам немало хлопот по возвращению его к жизни, или — что гораздо веселей и беззаботней — немедленно унесет ноги и заодно выдаст по первое число нашему доброму милому соседу, известному в городе профессиональному наводчику Диме Дульченку, за то, что он навести-то навел, но не предупредил, что «там у их тигыр ув колидори сидыть».

Дааа… И пойдет молва, что кто к нам с мечом, тот из нашего дома не возвращается, а если и возвращается, то на носилках или в наручниках, но уже с чистой совестью. Правда, в отсыревших от неожиданности штанах.

* * *

Наш Арсений Петрович кролик-чистеха. Больше того, он в своем роде физиологический идеал. Он не умеет терпеть и отвлекаться на якобы важные дела, как люди, долго готовиться и шуровать в горшке, как кошка Скрябин, он умеет только покушать, и тут же сразу и все. Но когда все, он немедленно требует, чтобы убрали. А это подвиг. Как я уже намекала, клетка у него большая. И ее надо регулярно убирать. Вы спросите: кому надо? Ответ, я думаю, ясен. Потому что больше это не надо никому. А вот когда я уезжаю, то оставляю инструкцию по уборке кроличьей клетки. Вот она…

1. Отстегнуть клетку от поддона. (Два человека.)

2. Попробовать поймать удравшего кролика и засадить его под верхнюю часть клетки, пока чистится поддон. (Это не удавалось ни разу, поэтому я не знаю, сколько человек для этой операции надо. Думаю, много.)

3. Почистить поддон, помыть его мыльной водой, хорошо прополоскать, высушить, насыпать новых опилок, вымыть кроличью посуду. (Два-три человека.) Если в доме есть гости, случайно зашедший контролер или агитатор, словом, лишние люди, привлечь всех.