Жена тигра - читать онлайн книгу. Автор: Теа Обрехт cтр.№ 52

Когда-нибудь ты и сама увидишь, как ужасно выглядит помещение, полное умирающих людей. Они всегда словно чего-то ждут и на что-то надеются. Более всего во сне. Рядом с ними ты тоже начинаешь чего-то ждать, постоянно прислушиваешься к их дыханию, к тяжким вздохам.

В ту ночь, о которой я тебе рассказываю, пожалуй, было даже спокойней, чем обычно, и пьяные не особенно бузили в своей келье. Я остался дежурить, а медсестер отпустил до утра, чтобы они смогли нормально провести воскресенье на «большой земле», как следует пообедали и немного передохнули. Я понимал, что заснуть мне все равно не удастся, но это было, пожалуй, даже неплохо — порой полезно побыть наедине с самим собой. Со мною больше никто не дежурил, так что некому было напоминать мне об умирающих. У меня был маленький фонарик, и я время от времени проходил по рядам людей, спящих на полу, наклонялся и заглядывал им в лицо. Если у кого-то был сильный озноб, температура или рвота, я давал им лекарства и какое-то время стоял рядом, направляя на беднягу свой фонарик. По-моему, свет приносил этим несчастным куда большее облегчение, чем лекарства. Один человек там ужасно кашлял, и у меня не было ни малейших сомнений в том, что жить ему осталось совсем недолго. Как врач я уже ничем не мог ему помочь, однако, как только с ним рядом оказывается источник света, он немного успокаивался и кашлял уже не так сильно.

Так я бродил взад-вперед по крипте и вдруг услышал, как кто-то тихо просит воды.

Было очень темно, я никак не мог понять, откуда доносится этот голос, поэтому тихонько спросил:

— Эй, вы где? Кто здесь пить хочет?

Довольно долго никто мне не отвечал, потом в тишине снова послышался тот же голос:

— Пожалуйста, дайте мне воды.

Я поднял фонарик повыше, но видел вокруг себя только спины или лица спящих людей, укутанных в одеяла. Никто не поднял руку, чтобы подозвать меня, и ничьи открытые глаза не смотрели на меня умоляющим взглядом.

— Эй, где вы? — повторил я.

— Да… здесь. Прошу меня извинить, но, пожалуйста… дайте скорее воды.

Голос звучал очень слабо, казалось, что он доносится откуда-то сверху, из темноты у меня над головой.

Я поднял фонарик и несколько раз повернулся вокруг собственной оси, высматривая этого человека, и тут голос, в котором ощущалось какое-то немыслимое терпение, пояснил:

— Я здесь, доктор! Дайте мне, пожалуйста, воды.

До меня наконец-то дошло, что голос доносится из той кельи, где обычно держат пьяниц. Сперва я решил, что это просто какой-то пьянчуга проснулся и пытается выбраться наружу, так что, если я его выпущу, с ним хлопот не оберешься. Но дверь оказалась запертой.

Я подергал за ручку, но она и не подумала открываться, а человек все повторял:

— Я здесь, здесь, доктор, здесь я.

Я ощупывал стену руками, пытаясь отыскать какую-нибудь щель между камнями, и в итоге обнаружил ее у самого пола. Там то ли вынули камни, то ли они сами раскрошились от старости. Это была совсем маленькая щелка. Я поднес к ней фонарик, но по ту сторону стены, кроме тьмы, ничего видно не было.

— Вы там? — спросил я.

— Да, доктор, — раздалось ответ, и я понял, что обладатель этого голоса тоже прильнул к щели.

Он снова попросил воды, но я понятия не имел, как дать ему напиться, обдумывал, как это сделать, и вдруг услышал:

— Какой чудесный сюрприз, доктор!

— Простите?..

— Как это приятно — снова встретиться с вами. — Голос звучал в высшей степени дружелюбно, потом выжидающе замолк.

Тем временем я, совершенно сбитый с толку, тщетно пытался «приставить» к этому голосу какое-нибудь определяемое лицо, спрашивал себя, кто же из моих знакомых мог совершить подобное путешествие — приехать на этот остров, находящийся буквально у черта на куличках, и в итоге оказаться запертым в подвальной келье вместе с пьяницами? Я решил, что это, должно быть, какой-то юный олух из числа приятелей твоей матери, так что пусть он пока там и посидит, а воды я ему не дам принципиально. Но все-таки в том, как этот человек говорил, и в том, что он просил именно воды, было нечто такое, что заставляло меня предположить, что голос этот принадлежит кому-то из моих давних знакомых.

Человек терпеливо выжидал, поскольку я довольно долго молчал, а потом проговорил:

— Вы должны меня помнить, доктор. — Но я по-прежнему ничего сообразить не мог, и он прибавил: — Это действительно было давно, лет пятнадцать назад, и все-таки вы, наверное, не забыли, как мы с вами пили кофе, цепи на ногах и озеро. Вы ведь это помните, правда?

Тут до меня дошло: это же он, тот бессмертный человек! Но я продолжал молчать, просто не знал, что ему ответить.

Он, полагая, что я никак не могу догадаться, продолжал бубнить:

— Вы должны меня помнить, доктор. Разве можно забыть восставшего из гроба?

— Да, конечно же, я вас помню, — сказал я, но только потому, что мне совсем не хотелось, чтобы он снова в подробностях рассказывал о тех цепях на ногах и об озере.

Для меня эти воспоминания стали дурным сном, о котором словами и рассказать-то невозможно. Это был немыслимый риск, на который я, не теперешний опытный врач, а просто молодой дурак, решился тогда пойти. Это случилось много лет назад, но я не мог и не хотел снова вспоминать об этом.

— Вы Гавран Гайле.

— О, я так рад, что вы меня помните, доктор!

— Ну что вы, — сказал я. — Это ведь было поистине незабываемое событие!

Однако куда более странным было то, что мне довелось снова нос к носу столкнуться с этим Гавраном Гайле да еще в полной темноте, даже не имея возможности проверить, реальный это человек или призрак. Ты пойми, одно дело — просто знать, что некто не умер, после того как бросился в воду и пробыл на дне озера большую часть ночи. Ты, разумеется, ничего не можешь себе объяснить, но, по крайней мере, знаешь, что никогда больше ни с чем подобным не встретишься, что тебе уж точно не попадется второй такой человек, который способен вести себя как амфибия. В общем, ты не пытаешься не только как-то объяснить такое явление, но и ничего не рассказываешь об этом другим людям. Постепенно это забывается, ускользает от твоего собственного восприятия истины. Но совсем другое дело…

Короче, этот бессмертный человек хотел пить, но мне было ясно, что ни горлышко бутылки, ни даже ложка в эту щель не пролезет. Мы продолжали сидеть в молчании, я чувствовал, что он умирает от жажды, хотя не только не сердится на меня, но и не раздражается и не жалуется. Потом Гавран спросил у меня, зачем я здесь.

Я объяснил, что приехал сюда ради множества тяжело больных и умирающих людей, и он воскликнул:

— Ах, какое совпадение!

Оказалось, что и Гайле приехал к озеру с той же целью.

Я решил про себя: ладно, пусть так, больше не стану касаться этой темы, и тут он вдруг спросил: