Ночь на площади искусств - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Шепило cтр.№ 2

Но выбросили якорь, работники привязали стропы. Путешествие закончилось.

Пошли поздравления, горячие объятия, будто все возвратились из многомесячного кругосветного путешествия.

— Так бы и летал, — говорил Мэр, — Но должностные обязанности заставляют возвращаться.

— Да, это незабываемо, — улыбались гости.

— Если бы не мой внушительный вес, — пояснял Мэр, — нас бы отнесло невесть куда.

Один из журналистов спросил, что в полете оказалось совершенно неожиданным? Мэр задумался, взял под локоть неугомонного гостя.

— А все-таки высота обманчива. Не правда ли, уважаемый Кейслер?

— Келлер, — поправил гость, — Чем именно?

— Тем, что с высоты кладбище может показаться пляжем. Старинные могилы кажутся палатками с прохладительными напитками, мраморные плиты — лежаками, надгробные скульптуры — загорающими в шезлонгах горожанами.

— Разве то был не пляж?

— Увы. Высота обманчива, и жизнь на высоте тоже, — поучительно громко, чтобы слышали все, произнес Мэр, — Поэтому я редко витаю в облаках. Хожу по земле, советуюсь с помощниками и даже понимаю, что по долгу службы должен казаться слегка смешным в глазах обывателей. Это приносит популярность.

— О-о! — удивлялись журналисты.

— Это я с виду прост и незатейлив, — продолжал саморазоблачения Мэр, — а на самом деле хитер, как китайский торговец. Так что, господин Теддер, высота обманчива.

— Келлер. Тысяча извинений, — смутился гость, — Никогда бы не подумал, что в таком городе люди умирают и даже кладбище есть. Готов покаяться под флагом с городским гербом.

Келлер вскинул голову и на какое-то время замер. Затем странно посмотрел на окружающих и снова на флаг.

— Действительно, меня обманывает зрение. Господа, но где же герб?

В самом деле, над головами трепетал тот самый трехцветный флаг, но без герба. Все переглядывались, но ничего не понимали. Подменить флаг в полете было невозможно. На земле к нему тоже никто не прикасался — надо было ставить пирамидальную лестницу, отвязывать, привязывать. Нет, это было бы заметно. Так куда же делся герб?

Мэр обратился к своим помощникам. Первый помощник преданно посмотрел в глаза шефу и ничего не сказал.

— Вы постоянно что-то теряете, — вздохнул Второй, — Слава богу, что хоть магистратская цепь осталась при вас.

— А герб? Куда с флага исчез герб?

Молчание.

— Еще в полете я услышал странное хихиканье, — вкрадчиво произнес Келлер, — Я промолчал, но теперь считаю долгом…

— И я припоминаю, — перебил другой путешественник.

— Было-было, — закивали остальные.

— Все слышали, и все промолчали, — подытожил Мэр, — Забавно!

— А вы что скажете по поводу герба? — спросил он у Третьего помощника, — Может, он выветрился?

— Вполне возможно. Если был напечатан сухими красками.

Все три помощника отошли в сторону. Переговаривались они тихо и недолго. Лишь один раз вместе, как по команде, посмотрели вверх. Затем Первый отделился, подошел к шефу.

— Вы совершенно правы, господин Мэр. Герб «выветрился». То есть флаг-трубу вывернуло наизнанку. При посадке.

Подали лестницу. Служащий поднялся, вывернул флаг, и под общие рукоплескания, переходящие в овации, герб снова появился над корзиной.

— Вот так, господин Кейсельман, — обратился Мэр к Келлеру, — А вы уж подумали — мистика и чертовщина. Не зря мы все-таки зовемся Городом вечного спокойствия. А последнего черта легендарный трубочист Ганс видел двести лет назад. Двести!.. Ну, господа, нам пора — скоро начало.

К вечеру на главной площади, площади Искусств, у здания ратуши собрались жители города, ходоки из ближних и дальних деревень, туристы, журналисты, музыканты, актеры и, конечно, полицейские. Как только стемнело, зажглись фонари. Специально построенную большую эстраду высветили прожекторами. Чувствовалось, что в городе ожидается большое торжество. От яркой иллюминации вся площадь и окружающие ее здания неузнаваемо преобразились. Повсюду пестрели афиши и рекламы. Гирлянды шаров и надувных игрушек были развешаны повсюду. Художники разукрасили площадь флагами, как реально существующими, так и совершенно небывалыми, не имеющими отношения ни к каким странам, городам или организациям. Отдали дань и восточной моде: вдоль узких улочек красовались китайские фонарики и раскрашенные маски животных. В окруживших площадь ларьках кипела торговля.

Гул человеческих голосов плыл над площадью. Незнакомые знакомились, приятели делились впечатлениями. Строились фестивальные прогнозы. Продавцы зазывали покупателей, молодые люди увязывались за красавицами. Красавицы кокетливо сопротивлялись, но знаки внимания принимали.

Итак, эстрада была уже высвечена, микрофоны включены. Но члены муниципалитета и почетные гости фестиваля на помост не поднимались. Они стояли чуть в стороне, поглядывая на здание концертного зала, негромко переговаривались, кивали друг другу, улыбались. Пора было начинать церемонию. Ожидали Мэра. Но Мэр почему-то задерживался. Слухи ходили разные: говорили, что вот-вот ему должен позвонить сам господин президент; говорили, что Мэр, как всегда, сочиняет воззвание «городу и миру» и застрял на последних фразах; также не без язвительности предполагали, что у Мэра после бурных поднебесных восторгов началось невероятное расстройство желудка. Время тянулось медленно. Нагревшийся за день камень остывал лишь к полуночи. Все мечтали о спасительной прохладе, даже продавцы мороженого.

Неожиданно слегка потянуло ветерком. Раз, затем еще раз. Порывы ветра усилились, в воздух полетели салфетки, шары, флажки и даже мелкие сувениры с прилавков. Не успела публика сориентироваться, как новым порывом ветра стало срывать шляпы. Площадь завихрилась. Одновременно сверкнула молния, ударил гром и часы на ратуше пробили полночь, хотя на самом деле показывали без четверти девять. Затем снова ударил гром, и снова часы пробили полночь. Но этого уже никто не замечал — дождь вовсю молотил по крышам и спинам, и люди разбегались кто куда в поисках укрытия. Плакали испуганные дети. Публика набивалась в магазины и кафе. Все, даже полицейские, растерялись — так внезапно начались гроза и паника.

Лишь одна насквозь промокшая простоволосая женщина стояла посреди площади и, закинув к небу голову, громко смеялась, подставляя свое лицо ливню. Увидев, что площадь опустела, она взбежала на эстраду к микрофону.

— Дети природы! Чего вы испугались? Небо приветствует наш праздник! Пусть добро и радость льются с небес, омывая наши темные, засоренные души! Кто еще способен омыть нас всех в единый час? А ты, гром, грохочи сильней! Напоминай, что за все придет возмездие, коль не примем мы очищения!

Женщина простирала вверх руки, вспышки молний освещали ее радостные безумные глаза.