Иди на Голгофу - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зиновьев cтр.№ 47

И все-таки я неукоснительно следую стратегии лаптизма. Просто моя амплитуда колебания в его пределах является предельной. Я могу пожертвовать ради Богини своим лаптизмом. Но я в такой же мере могу пожертвовать Богиней ради лаптизма. Я претендую на роль Бога. Но я тут же могу отказаться от нее, опустившись в своем самосознании до уровня самой ничтожной твари во Вселенной.

Лаптизму надо следовать прежде всего в целом, в тенденции и в общем итоге жизни. Лаптизм позволяет видеть сумму и итог жизни с самого начала и принимать это во внимание в каждом шаге жизни, вроде бы уклоняющемся от воображаемой, но потому во сто крат более реальной главной дороги.

Я долго их учил, как жить

Согласно правилам морали.

И вот решил: а не пора ли

Эффектной фразой завершить?

Я в лица их уставил взор.

И я увидел в них такое!..

— Оставьте, — молвил я, — в покое

Весь вышесказанный мной вздор.

И ко всему прочему: если бы мне предложили выбирать одно из двух — мировое признание в качестве творца новой религии или хотя бы несколько секунд обладания моей Богиней, — я бы выбрал второе. Хотя бы лишь взять ее за руку, посмотреть в ее глаза и чтобы она ответила мне взглядом и пожатием руки. И все! Я бы сказал: я достиг вершины жизненного блаженства.

В моей целительной деятельности наступил резкий спад — следствие прошедших кампаний.

— Число твоих почитателей сокращается, — говорит Антипод, — а отношение их к тебе становится все более насмешливым. Еще немного, и…

— …я достигну совершенства, — говорю я, — Послушай притчу по сему поводу.

Появился однажды человек с чудным голосом. Он сам об этом сначала не знал. Случайно он спел что-то в компании друзей, и те были потрясены красотой и силой его дарования.

— Ты великий певец! — вскричали они, — Пой!

И он стал петь. Он сам почувствовал свой дар. Но он почувствовал и другое: чтобы сохранить и усилить его, надо его усовершенствовать. Надо трудиться и идти вперед. Дар обязывает к стремлению к совершенству. Но произошло нечто, поразившее его: чем лучше он пел, тем меньше становилось поклонников, а оставшиеся все хуже относились к нему.

— Что с тобой?! — возмущались они, — Пой, как раньше. К чему ты мудришь? Ты деградируешь!

А он знал, что он с каждым днем поет лучше. И уже не мог остановить свой путь к совершенству. Наконец он остался совсем один. Свои лучшие песни он пел в полном одиночестве.

— А ведь он когда-то подавал надежды, — говорили о нем люди, вспоминая изредка его яркое появление, — Теперь совсем потерял голос. Его совсем не слышно…

Вот так и я. Остановись я на уровне лечения от головной боли, заикания и импотенции, я, может быть, прогремел бы на всю страну и сделал бы карьеру не хуже той грузинской целительницы, которая в сравнении со мной — жалкий примитив. Но для меня это было только пробуждение. Я хочу большего: совершенства. Я иду к основам той чудодейственной силы, которая вначале проявила себя в моих пальцах, но которая лежит глубже — в душе. И потому стала редеть толпа моих почитателей. Все нетерпимее становятся власти. Все агрессивнее становятся конкуренты. Люди перестают верить в меня, и к ним возвращаются их болезни. И они злобятся на меня, убеждая себя в том, что я шарлатан… Они забывают о том, что только при условии веры в мою исцеляющую силу я приношу исцеление.

— Ты достигнешь своего совершенства, — сказал Антипод, — оказавшись в полном одиночестве. Причем ты при этом не сможешь понять, что достиг совершенства: у тебя нет для этого внутренних критериев. Критерии вообще всегда суть нечто внешнее измеряемому. Они вне тебя. Они у твоих судей. И как один из них я утверждаю: твоя система есть лишь идеологическое сектантство. Ты кустарь-одиночка. Ты изобретаешь велосипед в век космических полетов.

— На космической ракете не пойдешь за продуктами в магазин, — сказал я, не будешь стоять в очереди, не полетишь на работу, не будешь сидеть на партсобрании, не будешь писать заявления в жилищные комиссии… И не велосипед я изобретаю, а способ обходиться даже без велосипеда. Я кустарь-одиночка, верно. Но все великое начинается с ничтожных одиночек и с кустарных, примитивных форм. А какими были первые проекты реактивных двигателей?.. А есть ли это благо — космические полеты?

Меняю должность Бога и Вечность на одну минуту заурядного человеческого счастья. Кто согласен на эту мену?..

Молчание.

— Идея расплаты за земные грехи была великим открытием человечества, говорит мой случайный собутыльник, — Только расплачивается человек не на небе, а на земле, причем еще при жизни. Человек за все платит, причем платит сам. Можно, конечно, ускользнуть, не успев расплатиться, — уйти от расплаты. Но смерть в этом случае тоже есть расплата. Если человек делает зло другому, ему так или иначе кто-то причинит зло. Люди не знают этого закона жизни и живут как попало. Посмотрите, что происходит. Людей — миллионы. Их жизнь — океан или болота порока и греха. Люди страдают от этого. Ищут какой-то наилучший для себя вариант жизни. На какое-то время находят что-то такое, что вроде бы устраивает их. Но лишь отчасти и лишь на короткое время. И иногда. Но в общем и целом люди такого наилучшего варианта жизни не находят, хотя ищут миллионы, хотя опыт поисков необъятен. Почему не находят? Объяснение очень простое. Каждый человек по отдельности имеет ограниченную жизнь и ограниченный опыт поисков. Результат этих поисков — опустошение, разочарование, отчаяние. Люди находят искомую систему жизни лишь в массе, а не для каждого представителя массы по отдельности. Образ жизни массы людей не есть образ жизни отдельного человека. Отдельному человеку достается лишь определенная доля, за которую он платит в силу общего закона эквивалентности обмена. И в массе же людей складывается общепринятое оправдание этой ситуации. Мол, все так живут, никуда не денешься. Люди берут пример друг с друга, стремятся наверстать упущенное. Живут по принципу: как бы не упустить, я не хуже других, надо и мне попробовать. И пробуют. И наверстывают. И спешат урвать кусок жизни. И получают в качестве расплаты страдание. И все это суета сует, и всяческая суета, и томление духа.

Наилучший вариант (система, образ, способ) жизни должен быть открыт или изобретен выдающимися одиночками, — говорит он. — Такой первооткрыватель должен успеть проверить его на самом себе, как-то зафиксировать, передать его ученикам. Такой способ жизни должен стать образцом для подражания, должен очевидным образом доказать свои преимущества. Нужно время, чтобы число последователей Первооткрывателя возросло и чтобы они стали оказывать заметное влияние на окружающих. Нужно, чтобы этот образец выжил в борьбе с окружением, чтобы его не задавила в зародыше среда. А среда — миллионы людей, жестоких и беспощадных ко всему, что нарушает их привычный образ жизни, особенно к тому, что обнаруживает убожество его и предлагает нечто лучшее. Масса ненавидит всякие улучшения образа жизни, если они воплощаются в отдельных исключениях.