Сезон ведьмовства - читать онлайн книгу. Автор: Наташа Мостерт cтр.№ 80

Некоторое время все трое молчали, затем Маллинз медленно произнес:

— Дворец памяти. Думаю, решение следует искать именно там. Как я понял, он представляет собой гигантское хранилище данных.

Габриель кивнул.

— Полагаю, с помощью дистанционного видения эта женщина перекачивает содержимое дворца памяти в твое сознание.

— То есть сбрасывает все, что есть у нее в голове, непосредственно в голову Габриеля? — вмешалась Фрэнки.

— Именно. Судя по всему, ее разум достаточно натренирован, чтобы удерживать огромное количество информации. А твой, — Маллинз бесстрастно посмотрел на Габриеля, — нет. — Возникла напряженная пауза, после чего он продолжил: — Очевидное решение проблемы — разрушить дворец памяти. Каким образом, я не знаю.

— Может быть, Габриелю удастся просканировать ее, — вставила Фрэнки, — проникнуть в ее разум.

— И что? Насколько мне известно, он — как это у вас называется — не самый сильный маг. — Маллинз улыбнулся без тени юмора. — Какое оружие применит Габриель? Он не имеет информационной базы, которая могла бы перегрузить ее сознание. Поток движется только в одну сторону. В конце концов, Габриель заблудится во дворце и не найдет выхода. Других вариантов нет.

Маллинз не стал продолжать, но в этом не было нужды. Страх затеряться в лабиринте чужого сознания терзал каждого, кто обладал даром дистанционного видения. Иногда — довольно редко — дальновидящий не мог разорвать связь между своим разумом и разумом объекта, и это, как правило, заканчивалось плохо. Несчастный впадал в кому, застряв в сумеречной зоне пси-пространства: ни здесь, ни там. Хоть и нечасто, такое все же происходило. Дальновидящие понимали, что ходят по краю пропасти, но, поскольку по статистике вероятность такого исхода была ничтожно мала, они не позволяли себе глубоко задумываться над этим. В случае Габриеля риск был изрядно велик.

Тишину в комнате нарушил короткий сигнал крохотного будильника. Маллинз посмотрел на часы.

— Я должен принять лекарство.

Он оперся ладонями о колени и с трудом поднялся. По его виду стало понятно, что визитерам пора уходить.

— Александр, если у вас возникнут еще какие-нибудь соображения… — без особой надежды проговорила Фрэнки.

— Разумеется, — вежливо, но сухо ответил тот.

У двери Маллинз повернулся и в упор посмотрел на Габриеля. Он стоял так близко, что Габриель чувствовал его запах — старческий запах. Водянистые розоватые веки пожилого ученого обвисли и припухли. Явные признаки старости. Габриеля вновь пронзило острое, неприятное изумление. Он-то неизменно считал Маллинза всемогущим.

Когда-то он обожал этого человека, стремился завоевать его уважение и сегодня пришел к нему в надежде, что тот подскажет выход из тупика. Маллинз знает ответ, думал Габриель, и положит конец его кошмарам. Маллинз… простил ему смерть Мелиссы Картрайт, как отец всем сердцем прощает своего сына.

— Не знаю, изменился ли ты, Габриель, но очень надеюсь на это. — Губы старика зашевелились, и между ними опять задвигались зубные протезы. — Если ты намерен вступить в схватку с этой женщиной, то потакать своим слабостям и по-детски жалеть себя тебе уже не придется. На этот раз отступать некуда.

Габриель вспыхнул.

— Когда-то ты был членом команды, но посчитал себя выше всех остальных. Ты мог бы попросить помощи, но нет, тебе, герою-одиночке, претило такое унижение. Посмотри, к чему привело твое самодовольство, чем это кончилось для Мелиссы Картрайт. Если бы ты поделился своей проблемой с товарищами, мы могли бы помочь тебе преодолеть психологический барьер и снова обрести ясность внутреннего зрения, однако великий мистер Блэкстоун считал такой шаг ниже своего достоинства. Ты всегда летал слишком высоко, Габриель, всегда чересчур полагался на свой дар. Что ж, эта леди не просто наделена даром, у нее крепкий, тренированный разум… Откровенно говоря, тебе против нее не выстоять.

Обратная дорога в Лондон прошла почти в полном молчании. Лицо Фрэнки посерело от усталости, руки вяло сжимали руль.

— Может, мне все-таки переночевать у тебя? — спросила она, затормозив возле дома Габриеля. — Тебе нельзя оставаться одному.

— Все в порядке.

Он и в самом деле чувствовал себя чуть лучше. Не исключено, что Габриель принимал желаемое за действительное, но ему казалось, что пульсирующая головная боль, которая не отпускала все эти дни, немного уменьшилась. Разумеется, не настолько, чтобы скакать и кувыркаться, однако облегчение было заметным. Почему Минналуш медлит, он не знал, но радовался передышке. А вдруг она вообще решила оставить его в покое? Нет, вот это уж точно «желаемое», а не «действительное», мрачно усмехнулся Габриель про себя. Когда же он смирится с мыслью, что Минналуш испытывает к нему лишь ненависть? Когда усвоит, что она не романтическая женщина из его грез, а хладнокровная убийца?

Габриель взглянул на Фрэнки и увидел у нее на щеке слезинку.

— Милая, не надо, — испуганно проговорил он и нежно стер капельку большим пальцем.

— Я боюсь, так боюсь за тебя. Неужели тебе не страшно?

— Мы что-нибудь придумаем, я в это верю. — Вранье, махровое вранье, но сейчас не время признаваться. — Фрэнки, прошу тебя, не плачь. Ну, пожалуйста.

— Зря мы поехали к Александру, — с глазами, полными слез, сказала она. — Ты был прав, ничего не вышло.

— Нет. Александр сумел объяснить механику того, что со мной происходит, пусть и в своей обычной язвительной манере.

— Что ты имеешь в виду?

— Дворец памяти. Маллинз правильно вычислил: во время ментального удара Минналуш вываливает на меня данные, которые содержатся во дворце памяти. Сам я до такого не додумался, но это единственное разумное объяснение.

— Значит, нам надо уничтожить дворец памяти.

— Да. Жаль, что Александр лишь обозначил проблему, но не подсказал решения.

— Он до сих пор очень зол на тебя. — Фрэнки сглотнула. — Я даже не ожидала.

— Маллинз не простил меня… Он прав, Фрэнки: долгие годы я убеждал себя, что не виноват, но… если бы не моя заносчивость, Мелисса жила бы по сей день. Выйди я тогда в «скачок», мы наверняка получили бы информацию и нашли Мелиссу Картрайт, прежде чем Ньютс ее убил. Я сознательно оборвал тот «скачок» сознания, просто потому, что… дулся на весь свет.

— Ты изменился, — медленно промолвила Фрэнки. — Я говорю не только о твоем запоздалом признании вины, все гораздо глубже. В последнее время я заметила: с тобой что-то произошло, что-то хорошее. Ты всегда был… бессердечен. Чертовски обаятелен, но холоден.

— Наверное, ты меня недооценивала, — попытался улыбнуться Габриель.

— Нет. То, что с тобой случилось, повлияло на всю твою сущность. Кто знает, — вздохнула Фрэнки, — может, за это стоит сказать спасибо сестрам Монк?