Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны) - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Тарновицкий cтр.№ 47

— Аня, да скажи ты русским языком! — требует он. — Ничего ведь не понять! Ну?!

Она всхлипывает, промокает глаза углом простыни и садится на кровати.

— Я изменила тебе, граф. Можешь себе представить? Я! Тебе! Изменила! Как я могла? Боже, боже…

— Подожди, — растерянно бормочет рыжий. — Как… когда… зачем…

Анька горько качает головой:

— Сегодня ночью. С мужем. Сама не знаю, как это получилось. Наверно, от неожиданности. Мы ведь с ним уже больше полугода не… У меня с сентября, кроме тебя, никого не было. Никого, вообще. Мне на других мужиков в этом смысле даже смотреть противно.

Он встает и идет за сигаретами. Они в кармане куртки, а куртка на крючке, прибитом возле двери. Кроме крючка, из мебели в комнате кровать, стол, стул и одностворчатый шкаф. От кровати до двери четыре шага. До тебя мне дойти нелегко, а до двери четыре шага. По дороге граф поднимает с пола Анькину дубленку, шарф и шапку, аккуратно складывает на стул. Возвращается, закуривает.

— Ты сама слышишь, как это звучит? — говорит он. — «Я изменила тебе с мужем»… Слышишь?

— Как? — растерянно спрашивает она. — Плохо звучит, я знаю. Может, не надо было говорить, но я… Я не могу тебе врать, понимаешь? Иначе… иначе все это просто теряет всякий смысл.

— Ты живешь с ним в одной квартире, — он делает глубокую затяжку. — Ты готовишь ему еду, ты стираешь его трусы и носки. Ты расписана с ним в ЗАГСе. Ты спишь с ним в одной постели. И сейчас ты сообщаешь мне, как о чем-то из ряда вон выходящем, что сегодня ночью он еще и… и… и называешь это изменой. Как будто все остальное — не измена. Как будто все остальное не… эх!..

Он безнадежно машет рукой и давит сигарету в пепельнице. Какое-то время они сидят молча.

— Что же делать? — тихо произносит Анька. — Что с нами будет? Теперь ты меня бросишь, да? Бросишь и будешь прав. Я плохая. Таких, как я, камнями побивают… Таких, как я…

— Таких, как ты, больше нет, — перебивает ее рыжий. — Я без тебя жить не могу. Ты для меня всё, вся жизнь. Я хочу тебя в жены. Хочу засыпать с тобою рядом, просыпаться, завтракать, целовать, уходя на работу, целовать, возвращаясь с работы. Целовать, когда мне вздумается, и не думать о том, что у тебя где-то там есть совсем другая жизнь, где кто-то другой может сделать с тобой все, что вздумается.

— Милый, он больше не сделает, — шепчет Анька, прижимаясь к своему графу Толстому. — Это просто было очень неожиданно, и я растерялась. Но теперь я буду настороже, обещаю…

— Ты что, не слышала? — говорит он. — Я хочу, чтобы ты ушла ко мне. Чтобы ты развелась с мужем и вышла за меня. Слышишь?

Он берет ее за плечи, переворачивает на спину и наклоняется — нос к носу, глаза в глаза, губы к губам. Она видит его близко-близко, она чувствует его каждой порой своего тела, каждой клеточкой кожи. Он снаружи и внутри, он повсюду, как целый огромный мир. Есть ли на свете близость бо́льшая, чем эта? Нужна ли ей близость бо́льшая, чем эта? И Анька раскрывается навстречу этой близости, растворяется в ней, как в море.

— Да, — шепчет она, крепко обхватив его обеими руками, зажав в тисках своих сильных бедер, намертво сцепив лодыжки на его пояснице. — Да! Да! Да! Любимый мой… Да! Еще! Еще!

Потом она долго лежит, уткнув лицо в подушку и не чувствуя ног. Который час? Черт, уже четверть третьего! Эй, ноги, приходите в себя!

— Милый, боже мой, я опаздываю! У меня ведь в три… ну, неважно что, важно, что обещала…

Она стремглав бежит в ванную — быстро, быстро, быстрей! Вернувшись, поспешно влезает в одежду. Он смотрит, как она одевается, и улыбается.

— Что? — не понимает Анька.

— Ты такая красивая… иди ко мне…

— Не могу, граф. Девушке пора в избу, тятя заругает.

— Ты помнишь, о чем мы говорили?

— А? Что? — рассеянно переспрашивает она. — Да-да, конечно, все помню…

Уже надев дубленку, она подходит за последним поцелуем.

— Милый, послезавтра мне надо отмечаться в очереди за стенкой. Ночью. Ты понимаешь, что это значит? У нас с тобой будет целая ночь! Целая ночь!

— Подожди, — он пристально смотрит на нее. — Ты помнишь, о чем мы говорили? Ты должна сказать ему и подать на развод. Аня?

— Да-да, — она поспешно целует его, покрывая быстрыми влажными поцелуями лицо, глаза, волосы. — Прощай, рыжее мое счастье… Всё. Побежала.

Побежала, побежала — по Гатчинской, по Чкаловскому, быстрей, быстрей… — не опоздать бы, а то выйдет совсем неудобно. Зопа же специально просил: видимо, для него это очень важно. Свобода свободой, но надо и честь знать, не зарываться. Прав Робертино: этак можно разом всего лишиться — и свободы, и победившего коммунизма.

У мясного очередь: похоже, ждут завоза. Жаль, времени нет, а то можно было бы на неделю котлет нажарить. Павлик любит… Ой, да тут же Нина Заева! Хоть не в самой головке, но близко.

— Мама-Ниночка, привет! Давно ждешь?

— Не очень, чуть больше часа. Говорят, привезли, уже рубят.

Анька исподтишка зыркает по сторонам. Очередь взирает на нее враждебно, как соседка графа Толстого.

— А к этой все подходют и подходют… — слышится за спиной. — Ни стыда, ни совести у людей.

— Не журытесь, товарыш женшына, — басом, под вахтера Ивана Денисовича, отвечает Нина Заева. — Никто не подходит. Сами видели: передо мной две гражданки занимали, они и придут. А больше никого.

Она выразительно смотрит на Аньку и едва заметно качает головой. Нет, тут не обломится. Ладно, как-нибудь в другой раз. Анька бежит дальше. Вообще, покупка мяса — дело непростое, напоминающее военную операцию, а потому это мясо с полным основанием можно назвать пушечным. Прежде всего, как и на войне, необходима качественная разведка. Важно вовремя узнать, когда привезут, когда начнут рубить, когда выкинут и планируют ли рубить дальше до конца рабочего дня. Поэтому нет ничего ценнее своего агента внутри магазина — пусть даже грузчика или уборщицы.

Но подобной роскошью располагают далеко не все. Кроме того, грузчики и уборщицы не вполне надежны, а агентурная работа с ними и опасна, и трудна. Без материального поощрения, то есть без рубля с раннего утра, они тебя в упор не видят. С другой стороны, стакан портвейна начисто отшибает им память. Получается заколдованный круг: не дашь рубля — вообще говорить не о чем; дашь рубль — есть опасность, что агент потеряет дееспособность в самое неподходящее время.

По опыту, лучше всего совмещать работу в тылу противника со скрупулезной полевой разведкой. В отделе победившего коммунизма она организована в высшей степени эффективно. На театре военных действий постоянно находится кто-нибудь из сотрудников. В его боевую задачу входит быстрый обход возможных точек прорыва и сбор информации о намечающемся выбросе мяса, консервов, овощей, обуви, кур и прочего дефицита. Тут важны внимание и наблюдательность, а также тонкий слух, чтобы различить удары мясницкого топора, и острый нюх, поскольку временами завезенное мясо выдает себя специфическим запашком.