Страсть и скандал - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Эссекс cтр.№ 66

Каждое ощущение было для нее новым и усиленным в сотни раз. Прохлада вечернего воздуха на обнаженных плечах. Теплое дуновение его дыхания на животе. Жар собственной кожи на внутренней стороне бедер, когда он медленно — ах как медленно — начал скатывать ее чулки.

И вот она лежала перед ним нагая, и он встал перед ней на колени, готовый открыть ей новый, неодолимо притягательный мир.

— Обнаженная, — сказал он. — Для меня. Совсем нагая.

И дотронулся до нее. Одним пальцем. В одной точке. Кончик указательного пальца гладил местечко на ее животе, как раз на полпути между пупком и гладким, лишенным волос лоном. Кончик пальца описывал один маленький круг за другим, мучительно дразня кожу, которая вдруг сделалась необычайно чувствительной. Ничего больше, только палец, легонько скользящий по животу. Но движение это отдавалось во всем ее теле, в сокровенной глубине, где уже взрывались крошечные молнии, наполняя ее желанием и предвкушением блаженства.

— Восхитительная, сияющая нагота, предназначенная для меня…

— Только для вас. — Она никогда не чувствовала себя столь беззащитной. И столь могущественной. — А вы все еще одеты.

— Да. Пока да. — Он встал и начал разматывать длинное полотнище алого тюрбана. Освободившись от тюрбана, тряхнул волосами, и длинные темные пряди упали на плечи в элегантном беспорядке.

Катриона была очарована. Он казался юным дикарем, воплощением первобытной мужской силы. Однако, выпустив на свободу волосы, Танвир освободил некую силу, стряхнув с себя остатки той сдержанности, которая делала его настоящим джентльменом. Затем настал черед поясного ремня с кинжалом, они очень быстро оказались на полу. Потом он снял с себя короткую кожаную куртку, которую носил поверх туники, и бросил себе под ноги.

Да! Именно это ей было нужно. Забыться. Отбросить заботы. Отдаться желанию. Забыться в желании. В отчаянном желании. Ей не осталось ничего, кроме страстного голода, любовной тоски.

Как же она хотела его! Он заставит утихнуть боль страданий и поможет ей забыть и сомнения, и жертвы. Это будет воздаянием за годы страстного ожидания, томления, жажды чего-то такого, что долго, ужасно долго казалось недостижимым. Ускользающая мечта, как ни пытайся ее поймать.

Катриона охотно позволила себе забыть, отмахнуться от прошлого, а заодно и от будущего, и от всего прочего, что не было настоящим. Только он, она и наслаждение. И желание столь сильное, что оно пылало в ней как костер, который не усмирить было ничем, имя которому — безрассудство.

В небе за газовой занавеской вставала луна, холщовые стены шатра омыл серебряный свет, и стало достаточно светло, чтобы его кожа, когда он стоял перед ней, превратилась в темное сияющее серебро. Танвир повернулся, и лунный свет упал на тело Катрионы, окрасив его в мерцающий бледно-розовый цвет.

— Я хочу на тебя смотреть.

Катриона хотела, чтобы он смотрел. Несмотря на то что проведенные в зенане дни преобразили Катриону, собственное тело казалось ей чужим. Бледное мерцающее подношение на пиршестве плоти. Она не смогла отказать себе в желании провести ладонями по плоской поверхности живота, наслаждаясь чувственным ощущением собственной кожи под подушечками пальцев.

— Да, — поощрил он ее. — Ты прекрасна. Потому что ты — это ты.

Но ей казалось, что она сама не своя. Она ощущала себя по-новому, смелой и свободной одновременно. С ее уст слетел звук, идущий от самых глубин естества, как стон ветра в кронах деревьев.

— Тише. — Танвир накрыл ее рот поцелуем и лег рядом с ней. Его длинное стройное тело заполнило собой все пространство. Катриона повернулась к нему, обвиваясь вокруг него, прижимаясь к нему всем телом. Погружаясь в его аромат и его мужское существо. Экзотическое благоухание пачули ореолом порхало вокруг его волос, насыщая воздух, которым она дышала. И эта сладкая дымка поглотила ее без следа.

В темноте Катриона наблюдала за ним широко раскрытыми глазами как зачарованная, а он любовался ее грудью, ее телом. Она лежала перед ним обнаженная, и его жаркий взгляд, казалось, пронзал ее насквозь. Один-единственный раз он нагнулся к ней и поцеловал, прежде чем сказать:

— Откройтесь для меня.

Она выгибалась в его руках, возбужденная изысканным ощущением мужских ладоней, ласкающих ее бледные, белые груди. Закрыв глаза, отдавалась ему, раскаленному добела наслаждению, которое пылало в ней, а его руки уже гладили все ее тело — ключицы, трепещущую грудь, живот и длинные ноги. Снова и снова, пока она не начала извиваться под ним, сгорая от нетерпения.

Тыльной стороной пальцев он погладил внутреннюю поверхность ее бедер, и тело Катрионы напряглось в страстной готовности. Она была готова принять наслаждение, которым он угощал ее точно засахаренными фруктами. И вот его руки легли на нее, раздвигая сокровенные складки плоти. Кожа звенела от томительного предвкушения, когда огрубевшие от работы руки ласкали жаркое средоточие ее лона.

Она не могла дышать, не могла думать, не могла ничего — только ждать. До того самого момента, когда он проник в нее кончиком языка и она услышала пронзительный, голодный вскрик, когда начала хватать ртом воздух.

Танвир ответил ей смутным ворчанием, которое эхом отдавалось во всем ее теле, как самый громкий крик. Его горячий рот наполнял ее, согревал и баюкал — то возбуждая, то успокаивая, и она взлетала выше и выше на волне могучего прибоя, который уносил ее в океан блаженства. И Катриона плыла в этом океане страсти, которую расточал ей любовник.

Потом он отпрянул — на краткий миг, но затем одним, изощренно точным движением лизнул ее снова. Умением ли, выбором ли места, но он добился того, что ее тело как будто оплавлялось по краям, сосредоточивая все ощущения на пульсирующем клубке огня, который распускался внутри.

Катриона почти беззвучно вскрикнула, будто ей не хватало воздуха. Собственно, воздух был ей не нужен, и она была счастлива тем, что тонет в сладостных ощущениях. Язык Танвира коснулся ее еще раз, и прикосновение обожгло ее, расходясь кругами под кожей. Волны достигли ее ладоней, и после этого оставался лишь Танвир, его губы и блаженство, в котором она купалась.

Но затем было нечто новое. Она почувствовала, как в нее проник его палец. И сильный, и осторожный одновременно. Он дарил удовольствие — сладкое и столь напряженное, что граничило с болью. Ее руки, которые гладили его длинные густые волосы, сжались в кулаки. Он привел ее на грань отчаянного желания, вот что он с ней сделал. И снова стон сорвался с ее губ, как грустная мольба. Он услышал ее и понял, потому что в следующий миг за первым пальцем последовал второй, даря ей всю полноту ощущений, заполняя бездонный колодец ее желания, — ему единственному дано было это сделать.

Катриона сжала его руку в своей, язык его в последний раз исполнил свой огненный танец, и оказалось вдруг, что она парит на свободе, в теплом ночном воздухе, погружаясь в пелену забвения самой себя. Так плыла она, уносимая течением. Ее грудь бурно вздымалась и опадала, словно она только что тонула и лишь сейчас смогла наполнить воздухом легкие. На смену потрясению пришла ленивая истома. И она была так счастлива, что не могла думать.