Страсть и скандал - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Эссекс cтр.№ 33

— Ты тоскуешь по родине. — Несомненно, это ему было знакомо. Он вдруг осознал подобную тоскливую пустоту и в собственной душе.

— Ах, — вздохнула она в знак согласия. — Возможно — немного. Совсем чуть-чуть. А вы очень проницательны, Танвир Сингх. Но мне хорошо с моими двоюродными братьями и сестрами, и меня восхищает Индия в целом и Сахаранпур в частности. С каждым днем все больше и больше! Вы часто бываете в городе?

— По нескольку раз в год, по торговым делам. Когда сахибам из Ост-Индской компании приходит охота покупать лошадей, я с большой радостью продаю им этих лошадей.

— Но компания не единственный ваш покупатель?

— Увы, нет, мэм. Но теперь Сахаранпур приобрел для меня новую привлекательность. Возможно, я буду чаще сюда наезжать.

Она пропустила его скрытый комплимент мимо ушей, ни намеком не дав понять, что разгадала смысл его слов. Право же, она совсем не умела флиртовать.

— Похоже, вы очень дружны с полковником Бальфуром?

— Мы с ним старые друзья. Если хотите, он мне как отец. Я выказываю ему не меньшее почтение, нежели собственному уважаемому отцу.

— А где ваш уважаемый отец?

— Моя семья живет далеко-далеко на севере отсюда. — Он не хотел ей лгать. Хотел сказать правду или по крайней мере часть правды. — А твоя семья? Почему они отправили тебя в Индию? Найти себе богатого мужа в компании — набоба, как называют это англичане?

— Нет. Они меня никуда не посылали. Я приехала сама. — Она смотрела в сторону, туда, где городские сады сменялись полями сельских угодий. — Они все умерли, мои родные. Вот почему я приехала в Индию к тете. Больше мне некуда было ехать.

Томас удивился. Он отметил для себя ее грустную серьезность еще в первый раз, но даже не подозревал, что горе ее закалило.

— Я горюю о твоей утрате, мэм. Полагаю, с тех пор прошло некоторое время?

— Нет. Правда, нет. Но спасибо вам. — Она снова глубоко вздохнула, и у него опять возникло ощущение, будто она сознательно заставляет себя оставить воспоминания в прошлом. — Вы очень добры.

В действительности он собирался задать ей работу — подыскать ему совсем другое определение: «интересный», «неотразимый», «привлекательный»… Все, что угодно, только не «добрый». Своей милой добротой она просто убивала его.

— В Сахаранпуре я прославился отнюдь не добротой, мэм.

— Почему нет? О-о. Надеюсь, я вас не обидела, хазур. Мои слова подразумевали только похвалу. Разумеется, вы были очень добры ко мне. Вы могли продать мою чудесную лошадку кому угодно — желающих нашлось бы немало, — но я очень, очень рада, что продали мне.

— Никакой обиды. Но если я был добр к тебе, так это потому, что очень легко быть добрым с теми, кто сам относится к другим с уважением и добротой.

— Да. Полагаю, это так. — Ее улыбка вышла и горькой, и милой — чуть смягчила уголки губ и выражение глаз. — В этом мы с вами очень похожи. — Помолчав, она вдруг повернулась к нему. — Но, кажется, это совсем не то, что вы называете взаимным уважением между городом и гарнизоном. Или страной в целом.

— У тебя такт великого визиря, мэм. Или жены магараджи, — попытался он ее поддразнить, — если бы у тебя были амбиции.

Она снова оставила его комплимент без внимания. Как будто капля воды соскользнула с зеленого листа!

— Ну, вы мне льстите. Я думаю, что магараджа женится, как английский принц, дабы скрепить союз, усилить влияние. Но, насколько я понимаю, в отличие от английского принца, который ограничивается одной супругой, магараджа может взять столько жен, сколько захочет, каждый раз, когда нужно получить новых союзников.

— Это правда.

— А вы? У вас есть жены, хазур?

Было ли в ее голосе нечто большее, нежели простое любопытство?

— Увы. У меня нет жен. Где мне их держать, когда я в дороге с моими караванами? Но я не таков, как магараджа или наваб, мэм. Я не мусульманин и не индуист. Я сикх. — Он обнажил запястье, чтобы показать ей церемониальный браслет, один из зримых символов принятой веры. — Наши священные книги говорят, что женщины, как и мужчины, обладают душой и имеют равное право духовного совершенствования и опыта. Когда мы берем жену, то всего одну и на всю жизнь.

В собственном голосе Томас слышал и серьезность, и спокойную убежденность. И впервые в жизни понял, что полностью осознал и принял принципы веры. Что за долгие годы с тех пор, как явился в Индию, он изменился куда сильнее — не просто отпустил длинные волосы и приобрел новый оттенок кожи.

И Катриона Роуэн тоже услышала эту серьезность.

— О-о, — тихо протянула она и отвернулась, так что он не мог видеть ее лица. — Понимаю. Простите. Должно быть, вы удивляетесь моему невежеству.

— Тебя не назовешь невеждой, мэм, — мягко возразил он. — Просто ты мало знаешь. Но кому в доме лорда сахиба Саммерса научить тебя путям и обычаям этого мира?

— Некому. Но я была бы счастлива узнать пути и обычаи этого мира.

Его порадовало, что она неосознанно повторила его собственные слова. Но ощущение радости, проникшее глубоко в его душу, было также сигналом опасности — напоминанием, что ему-то обучать ее никак не надлежит. Напоминанием, что ее мир и его вряд ли когда-нибудь сойдутся.

А еще он вспомнил, что его мир — жизнь, которой он жил, и роль, которую играл, — даже не является его собственным.

— Лейтенант сахиб ошибался очень во многом, но в одном был прав.

— Вот как? — Она снова насторожилась. Ей явно не хотелось признавать правду лейтенанта хоть в чем-нибудь.

— Тебе нужен друг.

— Возможно, был нужен раньше. — Катриона повернулась, чтобы взглянуть на него. Серые глаза смотрели с серьезностью и надеждой. — А теперь нет.

Он заставил себя покачать головой. Заставил себя сказать то, что было нужно, хотя бурная радость украдкой, точно вор, скользнула глубоко в его душу. Как опиум, головокружительная и пьянящая радость, грозящая перерасти в опасную привычку.

— Мне не пристало быть твоим другом, мэм. Но я хотел бы познакомить тебя с одной особой, которая отлично подходит на эту роль. Бегума Мина, дочь полковника Бальфура, приехала в его дом из дома своего мужа в Ранпуре, чтобы погостить у матери и отца. Это очень воспитанная леди, которая лишь недавно покинула родительский кров, чтобы выйти за наследника ранпурского наваба. Знаю, она будет очень рада новой подруге.

Персиковые губы Катрионы расцвели радостной улыбкой.

— Замужем за наследником наваба? Значит, она принцесса. Ее следует поздравить — она добилась исполнения того, о чем мечтают почти все маленькие девочки в мире.

— Но не ты?

— О нет. Никакой разницы. Я хотела стать принцессой не меньше, чем любая девочка, рожденная в благородной нищете.

— Разумеется, нет! Ты отличаешься от прочих мэмсахиб как — позволь воспользоваться английским выражением — небо и земля.