Совсем не джентльмен - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Джо Патни cтр.№ 9

Она попыталась думать о хорошем: о своей сестре и ее первом ребенке, о родителях и о том, что семья никогда не перестанет искать ее. В холодной и дурно пахнущей темноте Саре было очень трудно сохранять оптимизм. Она едва не разрыдалась от облегчения, когда утром похитители выпустили ее из погреба.

Долгими днями трясясь в карете, она старалась сохранить холодное высокомерие настоящей герцогини, в то же время внимательно прислушиваясь к разговорам в надежде узнать что-либо полезное. Некоторые беседы велись на ирландском и, таким образом, оставались для Сары совершенно непонятными, но из разговоров на английском становилось очевидно, что Флэннери и его люди были членами какой-то тайной организации, а на ночлег останавливались в домах своих сообщников.

Вся эта секретность навела девушку на мысль, что ее похитили не простые бандиты. Не исключено, что они хотели захватить герцогиню в политических целях. И не улучшится ли ее положение, если она признается, что является всего лишь мисс Сарой Кларк-Таунсенд? Пожалуй, нет. Если им требовалась герцогиня, то, узнав, что она таковой никогда не была, ее могут убить.

Что ж, по крайней мере, она еще жива.

К тому времени, как Роб добрался до Корка, он отставал от похитителей уже на целый день. Но несмотря на это, он все-таки побывал в нескольких тавернах, чтобы понять, какие настроения царят в городе. Он узнал, что по-прежнему царят мятежные настроения и что на юго-востоке Ирландии возникла новая организация — «Свободная Эйре» [6] . Говорили, что она придерживается куда более радикальных методов, чем «Объединенные ирландцы» [7] , партия либерального толка, в состав которой входили протестанты, католики и раскольники-диссентеры [8] . Никаких доказательств того, что за похищением стоит «Свободная Эйре», у него не было, но интуиция подсказывала ему, что он прав.

Роб купил двух сильных, выносливых верховых лошадей и двинулся по следу похитителей на запад, в самое сердце Южной Ирландии.

Карету трясло немилосердно, об отдыхе оставалось только мечтать, и Сара сидела, как и прежде, вцепившись в поручень, и любовалась насыщенно-зеленым и преимущественно очень мокрым пейзажем за окном. Ехать верхом было бы куда удобнее и быстрее, чем в этом старом, разболтанном экипаже, но она решила, что похитители не хотят предоставлять ей ни малейшей возможности сбежать.

Что ж, это было мудро с их стороны: заполучив лошадь и хотя бы тень шанса, она умчалась бы прочь, как ветер, при первом же удобном случае. Хотя вряд ли Сара ускакала бы далеко. По-ирландски она не говорила и привлекала бы внимание как гусыня в стае голубей. Тем не менее это ничуть не помешало бы ей попытаться.

Когда сгустились сумерки, они свернули на проселочную дорогу, которая в конце концов привела их к большому каменному дому, очень походившему на жилище приходского священника. Похитители препроводили ее внутрь, и Флэннери, не обращая на нее внимания, заговорил о чем-то по-ирландски с пожилым хозяином, который вдруг с сомнением в голосе обратился к ней на английском языке, хотя и с сильным акцентом:

— Вы действительно герцогиня, дитя мое?

В том, что его обуревали сомнения, ничего удивительного не было. За минувшие дни Сара столько раз попадала под дождь, что ее золотистое платье превратилось в обноски, а о том, что творится с ее прической, она даже думать боялась.

— Герцогини бывают разными, — сухо ответила она. — К примеру, голодными.

Флэннери презрительно фыркнул:

— Не суетись, МакКарти. Я кормил ее драгоценную светлость вареной картошкой с молоком, чтобы она на собственной шкуре испытала, как живут ирландские крестьяне.

— Но ведь она герцогиня! — воскликнул МакКарти, явно шокированный до глубины души.

— Тем более ей следует узнать, как живут простые ирландцы, — парировал Флэннери.

Сара все больше убеждалась в том, что ее похитили по политическим мотивам. Она уже не раз спрашивала себя, куда же ее везут, в конце концов. Судя по тому, что она слышала, Сара должна была предстать перед руководителем некоей таинственной организации. А что потом — выкуп? Лишение свободы? Зрелищная казнь «герцогини» на глазах публики под выкрики политических лозунгов?

Иногда Сара жалела о том, что у нее такое богатое воображение.

— Прошу вас следовать за мной, ваша светлость, — вежливо обратился к ней МакКарти.

— Прекращай раболепствовать перед нею! — прорычал Флэннери. — Мы намерены избавиться от всех этих проклятых аристократов!

МакКарти нахмурился.

— Да, но при этом вовсе необязательно грубить женщине.

Флэннери возмущенно фыркнул, но у него хватило ума не спорить с хозяином.

— Можешь угостить ее картошкой, а я пока посмотрю, хорошо ли запирается твоя кладовка, чтобы оставить ее там на ночь.

МакКарти окинул Сару извиняющимся взглядом, после чего повел вновь прибывших в просторную кухню в задней части дома. Флэннери открыл дверь кладовки и принялся осматривать ее, а МакКарти по-ирландски заговорил с Бриджет, красивой рыжеволосой кухаркой, отдавая ей какие-то распоряжения.

Девушка поставила в камин чугунок с тушеной бараниной, чтобы подогреть ее. Это блюдо предназначалось для мужчин, а Саре она поджарила картошку с луком. Политая маслом и посыпанная петрушкой, картошка получилась восхитительной на вкус. Как и густое цельное молоко — до сих пор Саре приходилось довольствоваться вареной картошкой и разбавленным молоком, весь жир с которого уже был собран.

Когда Сара поблагодарила девушку, та ответила ей на ломаном английском:

— Я бы хотела помочь вам, миледи, но ничего не могу поделать, — и метнула недовольный взгляд на Флэннери.

— Я понимаю, — мягко и негромко сказала Сара. — И я очень благодарна вам за то, что вы приготовили такое вкусное угощение из того, что они заказали для меня.

Бриджет склонила голову, принимая благодарность, и отошла к камину, чтобы помешать тушеную баранину. Саре после трех дней весьма скудной диеты показалось, что та пахнет очень соблазнительно.

Но прежде чем у Сары успели потечь слюнки, О’Дуайер схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

— Время запираться на ночь, ваша чертова светлость.

Сара вырвала руку и подхватила свое одеяло. Оно было грубым и уже обтрепалось по краям, но при этом оставалось ее единственной защитой от ночного холода.