Заговор призраков - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Коути, Елена Клемм cтр.№ 46

Такие предупреждения стоит принять к сведению. Не нужно уважать нечисть, чтобы попросить ее об услуге…

– Как мне жаль! – возвестила непоследовательная леди. – Как жаль, что я не могла просто любить тебя, Уильям. Просто любить тебя и радоваться тому, что ты мог мне дать.

Она заскользила к мужу, оставляя за собой дорожку пепла. Ни один мускул не дрогнул на его лице. С тем же невозмутимым выражением он смахнул с колена полу сюртука, приглашая жену присесть.

– Как жаль, что мне всегда было нужно что-то особенное, – леди Каролина застыла в шаге от мужа. – Звезда с небес. Он был моей звездой. А ты был – как хлеб. Скучный, как хлеб. Как бы я хотела нуждаться только в хлебе. И какое это было счастье – владеть звездой. Пусть недолго, но я им владела… А ты и по сей день мой. И никуда не денешься. До гроба, Уильям, до гроба!

«Не всем нужна звезда, – успел подумать Джеймс. – Иные удовольствуются хлебом, лишь бы на нем был густой слой меда. Вот Виктории звезда совершенно незачем».

Пронзительный голос Каролины еще звенел в тишине, а сама она упала на пол грудой костей и ветхой ткани, рассыпалась бурым прахом, и словно бы сильный, но неощутимый ветер сдул прах с паркета…

…Отрезанные локоны падают, точно перья подстреленной цапли…

…Третья дорога жестока к просящим…

– Если вам угодно, я могу вновь призвать миледи, – предложил мистер Линден.

Во взгляде, которым одарил его Мельбурн, гнев и ужас медленно растворялись в восхищении.

– Вы с ней… недоговорили?

– Нет. Миледи высказалась в полной мере.

– Всегда была словоохотлива, – поддакнул милорд. – Женщины подчас такие трещотки.

И он мечтательно покосился на альбом, который Агнесс уже поставила на полку, между сочинениями Мальтуса и Адама Смита. Оставалось надеяться, что фантазии милорда являются следствием его семейных неурядиц, а вовсе не их первопричиной. Хотя как знать, какими методами он призывал к порядку свою ветреную Каро, капризную, как малое дитя. Досталась ли ему невеста с червоточиной в сердце, или же его темная сторона капля за каплей просочилась в ее сознание, превращая мутноватую водицу в бурую жижу? Так или иначе, дело закончилось безумием.

Но кто посмеет упрекнуть леди Каролину за то, что она потянулась к волшебству? Пусть запотеет в его руке камень. Недаром же Гоббс называл человеческую жизнь «мерзкой, звериной и короткой». Один взгляд на звезду испепеляет разум, но еще страшнее непроглядная тьма… И кто посмеет упрекнуть Лавинию?

– Я мог бы провести обряд экзорцизма. Прямо здесь и сейчас. Душа леди Каролины упокоилась бы с миром и перестала терзать вас.

Агнесс съежилась в кресле и тихо всхлипывала, прикладывая к глазам платочек, но, услышав эти слова, привстала. Шелковые юбки всколыхнулись, сметая с паркета пыль и табачную крошку.

– Да, пожалуйста, давайте ее упокоим! Велите экономке принести из кухни соль и свечи. – Она уже деловито оглядывалась, прикидывая, что из мебели придется отодвинуть, чтобы в центре комнаты поместился соляной круг. – В качестве колокола сгодится колокольчик для прислуги…

– …а молитвенник одолжим у соседей, – кивнул Джеймс. – Откуда в доме вига взяться молитвеннику?

– И то верно, откуда? – согласился Мельбурн.

Он пожевал губами, словно пробуя на вкус жизнь, лишенную подобных треволнений.

– Благодарю вас, однако ж ваше предложение отклоняю, хотя подобная забота, безусловно, мне льстит. Но пусть все будет, как есть. Не надо ничего менять.

– Но она же так страдает! И вы вместе с ней.

– Эм-м… вы еще так юны, мисс Тревельян. Ваши помыслы чисты, как родниковая вода. Со временем вы поймете, что не всяк, кто страдает, достоин сочувствия. Иные заслуживают даже горших мук.

– Мое сердце думает иначе!

– Сердцу нечем думать, – отрезал Мельбурн и, желая смягчить резкость, неуместную в обращении с дамой, добавил примирительно: – И разве это трагедия? Так, пустяковина. Я уже притерпелся. Иное дело, когда у наших лучших друзей заводятся свои лучшие друзья. И это не мы. Из-за любви сходят с ума, кончают с собой или, если хватит благоразумия, бегут за тридевять земель, но совершить все те же безумства из-за дружбы – это было бы нелепо. Не правда ли, мистер Линден? Посему нет ничего горше участи покинутого друга. Негде ему искать утешения.

– Вы говорите о королеве? – поинтересовался Джеймс, стряхивая с кресла прах, прежде чем в него присесть.

– О ком еще?

Лорд Мельбурн поискал, чем бы смочить горло, но чай и молоко растеклись по полу и просачивались в щели между половицами. Вздохнув, милорд просительно пошевелил пальцами, и Агнесс кинулась наливать ему херес из хрустального графина, чудом уцелевшего во время буйства леди Каролины. С канделябра на граненые бока накапал воск, вино успело нагреться, но лорд Мельбурн опрокинул рюмку с нескрываемым наслаждением. Промокнув губы, протянул платок Агнесс. Девушка сложила его вчетверо и затолкала обратно во внутренний карман фрака.

Вот какой ей нужен дядюшка, подумал Джеймс. Такой, чтобы можно было подносить ему рюмку и вышивать подтяжки бисером. А не тот, который потащит ее охотиться на дьяволопоклонников в подвалах Медменхема.

Вино вернуло милорду красноречие:

– Когда леди Каролина явилась мне впервые, в таком, с позволения сказать, своеобразном облике, я не почувствовал даже страха. Что с того, что она бросила горсть пепла на пожарище?.. Кхэ… И другие леди после нее – леди Бранден, леди Нортон, леди… как бишь ее? Не важно… Одни были глупы и пошлы, другие остроумны и с нашими вигскими вычурами. Но какая разница? Все они приходили и уходили, не оставляя за собой ничего, кроме гаденьких писем, которые слали мне потом их мужья… И на этом фоне – представляете? – Виктория! Вы ведь говорили с ней, мисс Тревельян. Вы поймете мои чувства.

– Наша королева обворожительна, – без запинки подтвердила Агнесс. – Ее ласковость так и греет.

– Что верно, то верно. Но только… мн-н… только если ты в ее ближнем круге. И она, только она сама очерчивает его границы. А я, старый дурак, разомлел, что твой кот у камина, и подумал было, будто всегда буду греться в ее лучах. И не заметил, как похолодало, а когда проморгался, рядом с ней сидел другой мужчина. И граница их круга была мощнее Адрианова вала.

– Она поступила дурно, отрекшись от такого верного друга, как вы, – заметил Джеймс.

– Она – королева. И не обязана ничего никому объяснять.

– Забавно. Говорят, будто леопард не меняет пятен, но преданность ее величеству превратила вас в твердолобого тори. Разве вы, будучи вигом, не должны считать, что монарху не полагаются особые привилегии?

– Вы бы посидели в парламенте с мое, сэр, а уж потом рассуждали бы о партиях, – оборвал его Мельбурн. В кои-то веки вельможе изменила его всегдашняя любезность. – Что виги, что тори, всем подавай только одно – власть, и получает ее тот, кто бойчее остальных орудует локтями, а вовсе не самый смышленый участник гонки… Кх-м… И, если уж на то пошло, здравого смысла у нашей королевы больше, чем в обеих палатах вместе взятых. Не говоря уж о совести. У меня найдется немало аргументов против единовластного правления, но когда я смотрю на Викторию, они рассыпаются в прах. Она – лучшее, что могло случиться с Англией.