Сиротка - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 123

— Идем скорее, моя Бетти! — пробормотал Жозеф.

В глазах рабочего стояли слезы.

И только Ханс задержался с отъездом. Эрмин нашла его в гостиной. Вечера стали прохладнее. Селестен растопил красивую голландскую переносную печку.

— Мама уснула, — сказала девушка. — Останьтесь и поужинайте со мной.

Музыкант посмотрел на нее, и в этом взгляде девушка прочла смутное недоверие. Она подошла, взяла его руки в свои.

— Я навсегда запомню ваш мужественный поступок, Ханс. Вы настоящий герой. А я… Я так испугалась…

Она вспомнила ужасное ощущение страха и полной неспособности шевельнуться, вспомнила, как по ногам побежала моча. Девушка до сих пор стыдилась того, что организм отреагировал на стресс подобным образом.

— Моя дорогая Эрмин, — ласково сказал Ханс, — нужно постараться забыть о событиях сегодняшнего дня. Я сожалею о случившемся. Я с такой радостью отправился бы в путешествие с вами и вашей матушкой! И как быть с прослушиванием в Квебеке? Возможно, мы отправимся туда через несколько дней?

Эрмин покачала головой и прижалась к нему. Он погладил ее по спине, нашел губами ее губы. Она приняла этот поцелуй, но ни тело ее, ни сердце не ответили. Девушка испытывала по отношению к Хансу искреннюю признательность за его поступок и уже давно решила, что станет его женой, поэтому сочла уместным разыграть маленькую комедию. Ханс еще не оправился от шока, эмоции били через край, потому в этот раз его поцелуи и ласки были более настойчивы и смелы, чем обычно, когда они, как было принято говорить в те времена, флиртовали. Эрмин притворилась, что испытывает столь же сильное влечение и так же сильно возбуждена.

— Мой милый маленький соловей, — шепнул ей на ухо Ханс, — как мне не терпится стать вашим супругом!

Эти слова эхом отдались в сознании девушки. Она мгновенно поняла, что они означают. Она отстранилась от музыканта под предлогом, что нужно задвинуть шторы.

«Не знаю, смогу ли я пойти до конца и выполнить данное Хансу обещание. В его объятиях я ничего не чувствую».

Она подумала о матери. О проституции девушка знала мало, но понимала, что это сексуальные отношения двух людей, которые не испытывают чувств друг к другу.

«Разве с этим можно примириться? — удивлялась она. — Но маме пришлось, потому что тот человек посадил ее под замок и бил. Но, когда я окажусь в постели Ханса, мне придется отдать ему мое тело, позволить делать с собой все, что он захочет…»

Эрмин с трудом сдерживала слезы. Она вспомнила о сладостных ощущениях, пережитых рядом с Тошаном.

«Как только его руки коснулись меня, я оказалась в раю. Внизу живота стало тепло, я вся горела, а когда он меня поцеловал, чуть не потеряла сознание. Я могла бы целоваться с ним часами. Мне показалось, что мы становимся единым целым, вместе исполняем священный ритуал — ритуал истинной любви…»

Ханс видел, как девушка содрогнулась всем телом и разрыдалась.

«Тошан мертв, и мне никогда не быть счастливой. Ни один мужчина не даст мне того, что он подарил за несколько секунд», — говорила она себе.

— Эрмин, что с вами? — с тревогой спросил пианист.

Он попытался ее обнять, но девушка довольно резко оттолкнула его руки.

— Думаю, всему виной нервы, дорогой мой Ханс. Возвращайтесь в Роберваль, а я пойлу спать. Мирей принесет мне бульон.

— Конечно, я понимаю, — вздохнул он. — Тогда до завтра!

Эрмин слушала, как удаляется шум мотора. Когда стало тихо, она подошла к печке, открыла дверцу и бросила в огонь письмо Мари Шарден. Она смотрела, как листок бумаги рассыпается пеплом. Жар огня напомнил ей, какую ужасную смерть принял Тошан.

— Его прекрасное лицо сожрало пламя, его черные волосы, его белые красивые зубы… И губы, такие нежные… Огонь стер его с лица земли, единственного, кого я так ждала, кого я люблю больше всего на свете…

Мирей нашла Эрмин сидящей на полу в полной темноте.

— Ты почему сидишь тут совсем одна? — спросила экономка. — Мадам проснулась. Ей будет приятно поболтать. И что за манера сидеть на полу, словно индианка!

Эрмин неуверенно встала.

— Хотела бы я быть индианкой, Мирей. Жить в лесу, быть свободной в своем выборе… Но уже слишком поздно.

Эрмин вышла из гостиной. Озадаченная экономка включила свет.

— Что за мысли бродят в голове у нашей девочки, — задумчиво протянула она. — Если ей так нравятся дикари, зачем выходить замуж за блеклого простофилю, пресного, как несоленая отбивная? Но это не мое дело. Спасибо, Господи, я-то осталась старой девой!

* * *

Роберваль, 24 декабря 1931 года

Церковь Сен-Жан-де-Бребеф сияла золотистыми огнями свечей и электрических люстр. В этот святой вечер все скамьи и боковые приделы были полны прихожан.

— Первая рождественская месса в новой церкви, — говорила одна из дам своей соседке. — Мы ждали этого с марта. Мне уже стало казаться, что строительные работы никогда не закончатся. Но оно того стоило, какая получилась красота! Самая красивая церковь в регионе!

Возле крестильных купелей стояли ясли. За статуэтками Марии и Иосифа виднелись глиняные фигурки лежащих на соломенной подстилке быка и ослика. Не хватало только маленького Иисуса, но его фигурку кюре принесет в полночь.

Внезапно по аудитории пробежал шепот. Некоторые вытянули шеи. Заплакал ребенок, которого случайно толкнул его братик.

— Снежный соловей будет петь!

— Посмотрите, вон она, молодая девушка возле алтаря!

— Какая она красивая!

Эрмин улыбалась в пустоту, безразличная к энтузиазму, вызванному ее появлением. Священник между тем расставлял вокруг певицы детей, которые пели в хоре. Лора и Ханс сидели на скамье в первом ряду. Оба с нетерпением ожидали начала выступления.

— Платье так ей идет, — сказала пианисту Лора.

— Моя невеста прекрасна, — ответил он. — И так талантлива!

Темно-синее приталенное платье с широкой юбкой восхищало его куда меньше, чем нежная округлость груди и стройная белая шейка девушки, украшенная жемчужным ожерельем. Волосы Эрмин были собраны в высокий шиньон, усеянный перламутровыми цветами. Девушка была очень хороша собой и соблазнительно женственна. Лора, одетая в узкое черное платье со стразами, тоже привлекала немало мужских взглядов. Она недавно подстригла и завила свои платиновые волосы, что сделало ее еще моложавее.

Наконец прозвучали первые аккорды фисгармонии. Эрмин запела «Святую ночь» — гимн, который они накануне репетировали с Хансом. Будущая семейная пара возобновила уроки пения и музыки, пока Лора поправлялась, и та получила возможность в своей спальне наслаждаться пением дочери.

Полночь, о братья, —

Священный тот час,