Враг мой - читать онлайн книгу. Автор: Барри Лонгиер cтр.№ 15

— Я вижу, Эбнех, что между племенем маведах и выживанием стоял закон; вижу, что это был не священный закон, а правило, придуманное самими синдие; вижу, что Ухе понял это и пренебрег законом ради спасения племени. Поэтому истина, которую я из всего этого вывожу, состоит в том, что законы должны служить синдие, а не синдие — законам.

Эбнех долго смотрел на Шизумаата, а потом проговорил:

— В таком случае скажи, Шизумаат, должны ли мы подчиняться желаниям Ааквы, передаваемым его жрецами?

— Если это добрый закон, то им нужно пользоваться; если нет, то его следует отвергнуть, как поступил Ухе с Законом Мира.

Эбнех сузил глаза; соседи Шизумаата отодвинулись от него, чтобы их не задел гнев, который вот-вот обрушится на дитя Кадуаха. Жрец угрожающе спросил:

— Не хочешь ли ты сказать, Шизумаат, что законы Ааквы могут быть ложью?

Я зажмурился. Эбнех принуждал Шизумаата к богохульству. Я пытался предостеречь Шизумаата взглядом, но он не обращал на меня внимания. Я знал, куда клонит Эбнех, Шизумаат был достаточно разумен, чтобы тоже это понять; тем не менее он был слишком упрям, чтобы испугаться боли, которую испытает, принимая от жрецов наказание за богохульство.

— Если законы исходят от жрецов, — молвил Шизумаат, — то это значит, что они порождены смертными, обреченными ошибаться, то есть могут оказаться ложными.

Эбнех выпрямился.

— А если законы исходят от Ааквы?

— Тогда или Ааква небезупречен, или Ааквы вообще не существует. Вот что я вижу в Предании о Ухе.

В храме повисла зловещая тишина. Я подбежал к Шизумаату и схватил его за руку.

— Думай, Шизумаат! Думай, что говоришь!

Шизумаат вырвал у меня руку.

— Я подумал, Намндас, потому и дал такой ответ.

Эбнех оттолкнул меня от ученика.

— Лучше отойди, Намндас, если не хочешь навсегда застрять у стены Мадаха.

Жрец так разгневался, что мне в лицо полетела его слюна. Я испугался и не смел утереться. Он медленно обернулся к Шизумаату:

— Известно ли тебе, как ты поплатишься за свои слова?

— Да, Эбнех, я знаком с правилами, — ответил ему Шизумаат с улыбкой.

— Зная их, ты все равно издеваешься над ними?

— Не издеваюсь, а ставлю их под сомнение; я сомневаюсь в их происхождении; мне сомнительна их действенность. Знаю, жрецы выпорют меня за мои слова; но вот какой вопрос я вам задаю: докажет ли порка существование Ааквы и истинность его законов?

Жрец издал странный звук, словно его душили, и убежал от стены Мадаха, выкрикивая на бегу злые приказания. Шизумаата ждала кара Бога Дневного Света.

Утром, Когда Прародитель Всего осветил восточные колонны храма, я поднялся по ступеням и обнаружил Шизумаата на коленях среди колонн. Шизумаат прижимался щекой к камням пола. Камни были забрызганы темно-желтой ученической кровью. Глаза Шизумаата были зажмурены, грудь вздымалась. Позади него стояли двое жрецов с розгами. Сбоку стоял Эбнех и повторял:

— Подними голову, Шизумаат. Подними голову!

Шизумаат уперся ладонями в окровавленные камни, оттолкнулся и оказался на корточках; утренний свет Ааквы озарил его серое лицо.

— Поднял.

— Что же ты видишь?

Шизумаат поколебался, прищурился, глубоко вздохнул.

— Я вижу прекрасный утренний свет, который мы именуем Ааквой.

Эбнех наклонился над ним и прошипел в самое ухо:

— Является ли свет богом?

— Не знаю. Что ты подразумеваешь, говоря «бог»?

— Бог! Бог — это Бог! Уж не безумен ли ты?

— Чрезвычайно своевременный вопрос, Эбнех!

Одной рукой Эбнех схватил Шизумаата за плечо, другой указал на Аакву.

— Не есть ли это Прародитель Всего?

Шизумаат опустил плечи и медленно покачал головой.

— Я не знаю.

— А о чем говорит тебе твоя спина, Шизумаат?

— Моя спина говорит мне о многом, Эбнех. Она говорит, что ты недоволен мной; она говорит, что если усердно хлестать по живому мясу, из него брызнет кровь; она говорит, что это больно. — Шизумаат поднял глаза на Эбнеха. — Но она не говорит мне, что Ааква — бог; она не говорит мне, что законы жрецов — священная истина.

Эбнех поманил двоих с розгами.

— Секите его до тех пор, пока спина не расскажет ему об Аакве.

Один из слуг в ответ бросил розгу, развернулся и ушел в храм. Другой некоторое время смотрел на Шизумаата, а потом отдал розгу Эбнеху.

— Спина уже рассказала Шизумаату все, чему может научить розга. Возможно, ты сам придумаешь довод поубедительнее, Эбнех.

И второй слуга развернулся и удалился в храм.

Эбнех смотрел вслед обоим слугам; потом он отбросил розгу и посмотрел на Шизумаата.

— Почему ты восстаешь против Ааквы? Почему сопротивляешься мне?

— Я не восстаю ни против него, ни против тебя. Я только говорю правду, которую вижу; или ты предпочел бы, чтобы я тебе лгал? Послужило бы это на благо истине?

Эбнех покачал головой.

— Ты позоришь своего родителя.

Шизумаат уронил голову и так сидел до тех пор, пока Эбнех не отвернулся и не убежал в храм. Тогда Шизумаат взглянул на меня:

— Отведи меня к себе, Намндас. Сам я не дойду.

Я поставил ученика на ноги.

— Хочешь, я отведу тебя в твой дом?

Шизумаат усмехнулся, превозмогая боль.

— Одно дело — когда меня бьют за то, что я понимаю правду, и совсем другое — когда родитель побьет меня за то, что я уже побит. Это получится уже перебор.

Шизумаат закрыл глаза и упал мне на руки. И я потащил ученика из храма в мою келью за площадью.

Поправившись, Шизумаат опять присоединился к своему классу у стены Мадах. Я с удивлением увидел его там снова и еще больше удивился тому, что остался в классе старостой. Единственная перемена состояла в том, что учеников слушал теперь не Эбнех, а сменивший его жрец по имени Варрах. И выслушал Варрах чтение Шизумаата и его собственные рассуждения о законах Ааквы и смысле Предания об Ухе.

Порка совсем не повлияла на мнение Шизумаата, однако Варрах ничего не сказал, а просто выслушал и его, и других учеников, а потом похвалил меня за блестящие знания моих подопечных и их энергичные размышления.

Ужас от незнания безопасного пути — вот что я чувствовал. Под вопросом была моя жизнь, мое будущее. Если мне каким-то чудом удастся добраться до центра храма, то в преклонные годы у меня по крайней мере будет пища и место для ночлега. Если же жрецы меня прогонят, то меня ждут пески Мадаха. Мое будущее представлялось мне именно таким. Шизумаат обязательно поставит меня между собой и жрецами, и мне после этого уже не отмыться. Но одно я знал твердо: сердце не позволит мне допустить новую порку Шизумаата.