Роман с Хаосом - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мартьянов cтр.№ 74

— А если у Клавдия с Гертрудой любовь?

— Именно любовь! — воскликнул Дастин, подняв палец к небу. — Причем давняя и искренняя. Слишком давняя. Понимаешь, о чем я?

— Ты хочешь сказать… — я онемел. — Что Гамлет-младший?..

— Пока я ничего не хочу сказать. Это лишь версия. Но она прекрасно ложится на ткань логики.

Я машинально подбросил монету, поймал и прихлопнул ладонью на левое запястье.

— Орел. Четыреста первый раз…

* * *

Знаменитый принц Датский Гамлет не представлял собой, увы, ничего особенного. Бледненький молодой человек лет двадцати пяти от роду, худой, некрасивый, с прыщом на носу. Весьма непритязательный облик завершало непременное траурное одеяние — черный колет, черные чулки, черные штаны-буфы, черный берет с черным пером… В общем, все черное, за исключением золотой цепи с массивным медальоном на шее. Изображал медальон, разумеется, новопреставленного Гамлетова папашу. Беседы не состоялось, потому что угрюмый принц был чересчур занят общением с Горацио — теоретически мы знали, что этот философствующий типчик есть закадычный друг нашего злосчастного героя и его роль во всех событиях нам, опять же, была ясна не до конца.

В течение дня мы только и делали, что знакомились. Офелия — упрямая надменная девочка приняла «друзей» Гамлета с большой прохладцей, позволила чмокнуть ручку и ненавязчиво выставила, сославшись на головную боль. Лаэрт, брат Офелии, нам понравился гораздо больше — хотя бы тем, что он не мудрствовал, не философствовал, а сразу предложил пойти в кабак. Как выразился Лаэрт, «в этом проклятом Эльсиноре уже все мухи от скуки передохли». Мушиная судьба Лаэрта не прельщала и он громко рассуждал о том, как здорово жить в Париже или, на худой конец, в Виттенберге…

По дороге нам встретился досточтимый родитель Лаэрта и высокомерной Офелии — старик Полоний, занимавший при дворе должность, примерно соответствующую должности премьер-министра Дании. Особого впечатления Полоний не произвел. В пьесе Гамлет назвал его «вертлявый глупый хлопотун» и, пожалуй, был прав — дедулечка суетился, вид имел угодливый и вместе с тем несчастный. Вероятно, канительная должность Полония тяготила, но оставлять ее он не желал из честолюбия.

— …Зачем вы приехали в Эльсинор? — громогласно вопрошал Лаэрт. — Тут вас научат пьянству только потому, что больше здесь нечего делать!

— Нас попросили, — пожал плечами Дастин. — С принцем не все в порядке. Мы его старые друзья и король полагает, что он сумеет рассеяться… Йоген, еще пива!

Принесли пива, а я подумал, что Дастин, гоняя трактирщика, получает прямо-таки удовольствие садиста, ибо впервые за последние недели он выступает не в роли хозяина кабака, а прямо наоборот. Решил оторваться на толстячке Йогене. Лаэрт же, подвыпив, как человек бесхитростный, чуть ли даже не из народа, выболтал нам большинство необходимых на первое время сведений.

— Будет война! — глаголил Лаэрт. Кстати, он не показался мне особо умным — обычный молодой человек своего времени, недалекий и дружелюбный. Из таких субъектов во все времена получались отличные младшие офицеры или капитаны гвардии. Верен господину, честен, исполнителен. Что еще нужно? А соображение — дело десятое. — Гильденстерн, вы заметили, какая строгость караулов в Эльсиноре? По всей стране льют пушки, покупают оружие за границей, в Священной Римской империи! Всех корабельных плотников заставили работать на верфях и в будни, и в заповеданное воскресенье! Неужели не слышали, а, Розенкранц?

— Слышали, — хором соврали я и Дастин. — А чем это вызвано? С кем воевать будем?

— С Норвегией, — Лаэрт посмотрел удивленно. — Господа, вы будто из самой глухой деревни приехали, а не из университетского Виттенберга! Предыдущий король Гамлет был вызван на поединок королем Фортинбрасом, папашей младшего Фортинбраса, нынешнего норвежского принца. Так вот, имелся договор, скрепленный с соблюдением всех правил чести — если один из королей падет в бою, вместе с жизнью он оставляет победителю весьма обширные земли. Земля Фортинбрасов по названной статье вся досталась Гамлету.

— Старшему или младшему? — уточнил я.

— Гильденстерн, как же вы не осведомлены! Ах, вы Розенкранц?.. Извините. Ясен пень, Гамлету-старшему, а через него — младшему! То есть не ему лично, а королевству, которым сейчас правит наш добрый Клавдий. Принцу Фортинбрасу, наследнику Норвегии, само собой, попала вожжа под хвост и он решил отбить утраченные земли. Собирает армию, готовится… И предзнаменования дурные.

— Какие же? Что-нибудь необычное, сверхъестественное? — осторожно намекнул я.

— По дворцовой страже прошел слух, — понизил голос Лаэрт, — будто несколько ночей подряд под северной стеной Эльсинора и на площадке перед замком видели призрака.

— Призрака? — притворившись изумленным до глубины души, ахнул я. — Настоящего? И что же он делал — завывал и гремел цепями? Предвещал страшные бедствия?

— Нет, — развел руками Лаэрт. — Просто гулял. Сам я его не видел… Но по всем поверьям призраки являются в годы несчастий. Вот так, господа! Ну что, еще по кружечке?

Господа накачались пивом настолько, что Дастин посчитал, будто в таком свинском виде возвращаться в резиденцию короля будет неприлично, а потому мы решили погулять по поселку, устроившемуся под скалой Эльсинора. Видимо, пьяные дворяне здесь были зрелищем привычным и обыденным, а посему подгулявшие Розенкранц и Гильденстерн особого удивления у поселян, что праздных, что трудящихся, не вызывали. Алкоголь подстегнул наше воображение, и мы выдвигали версии одна абсурднее другой. Монетка по-прежнему падала орлом вверх.

— Здесь требуется тщательное расследование! — втолковывал я Дастину. — У нас достаточно оснований считать, что благополучие Дании под угрозой. Если мы пустим дело на самотек, дело кончится точно так, как у Шекспира — гора трупов, королем становится Фортинбрас Норвежский, предъявивший права на трон…

— Что ты сказал? — оборвал меня Дастин, дернув за рукав. — Повтори?

— И повторять нечего. Ты очень невнимательно смотрел кино. Помнишь завершающие слова Фортинбраса? Когда он разговаривает с этим надутым индюком Горацио? «Не в добрый час мне выпадает счастье. На этот край есть право у меня. Я предъявлю его». Замечу: Горацио — единственный из персонажей, переживший все и всех. Король, королева, Гамлет, Офелия, Лаэрт, Полоний… Даже Розенкранц и Гильденстерн, которые были вообще не при чем — все сложились! Горацио почему-то жив. Подозрительно…

— Ничего подозрительного, — поморщился Дастин. — Мы с тобой — расходный материал. А Горацио в пьесе — персонификация автора, если я правильно понимаю. Он обязан остаться в живых, дабы потом поведать всему миру, что нет повести печальнее на свете…

— Чем повесть о Розенкранце и Гильденстерне, — подхватил я. — Есть предложение! Немного сумасбродное. Как насчет того, чтобы не поспать сегодняшнюю ночку и поглядеть на призрака?

— Так он тебе и явится!

— Обязан явиться, — с жаром сказал я. — Помнишь первое действие «Гамлета»? Призрака видели все — офицеры стражи, Горацио, который специально привел принца посмотреть на тень его родителя… Следовательно, и мы увидим. Как, согласен?