Приглашение в зенит - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Гуревич cтр.№ 158

Агрегат, работая, выделяет энергию, эта энергия включает подобный агрегат, выдающий такую же продукцию. Пока не вижу антинаучности. Спорно, сомнительно, но почему же ненаучно?

Внимательно рассмотрим возражения противников:

Возражение 1.

Подлинная наука основана на опыте, который можно повторить и проверить. Все сообщения о мыслепередаче — это недостоверные слухи, собранные задним числом. Чаще всего самовнушение, изредка — случайные совпадения.

Мой первый ответ.

Опыты безупречны, когда имеешь дело с веществом, которое тает, замерзает и кипит при определенной температуре. Тут же перед нами исключительные люди в исключительных обстоятельствах. В жизни Пушкина была знаменитая Болдинская осень, может быть, самая продуктивная в его жизни, когда задержанный карантином, стремящийся к невесте, он погрузился в творчество. Возьмем сто поэтов–женихов, поместим их на осень в Болдино. Есть гарантия, что мы получим сто вдохновенных поэм? А Пушкин есть среди них хотя бы один? И если опыт не получился, значит ли это, что вдохновения не бывает? Чтобы повторить мыслепередачу, надо бы взять сто сыновей и топить их в проруби под утро, когда их матери–старушки дремлют. И то нет гарантии на успех. Может быть, сыновья недостаточно перепугались, а среди старушек не нашлось гениальной перцепиентки. Но это же не означает, что гениальности не существует.

Возражение 2.

Телепаты говорят о передачах на расстояние в сотни и тысячи километров, то есть уподобляют мозг довольно мощной радиостанции. Но энергетические возможности мозга не так уж велики, они поддаются вычислениям. Можно подсчитать, что на сто километров не дойдет ни один квант.

Ответ второй.

Мне и это возражение не кажется сокрушительным. Оно было бы опасным, если бы речь шла о работе — о действии на расстоянии. Но для сигнализации иные правила. Лишь бы приемник уловил сигнал, усилить его он может за счет собственной энергии.

Возражение 3.

Сквозь череп электромагнитные волны не проходят, электромагнитной передачи быть не может. Другие же, новые, неведомые физике виды энергии не могут быть связаны со столь маломощным механизмом, как мозг. Для них нужно нечто, превосходящее ускорители Дубны и Серпухова.

Ответ третий.

Эта категоричность вызывает у меня глубочайшее сомнение. Неведомое может быть открыто мощными усилиями, может и сложными, тонкими. Организм не раз проявлял способность тонкими путями выполнять то, на что техника тратит сотни градусов и тысячи киловатт–часов. Заводы получают азот из воздуха с помощью электрической дуги, высокого давления, жара. Бактерии на корнях гороха делают то же и лучше без дуги, без жара, при атмосферном давлении.

И череп не препятствие. Ведь это не герметический ящик. Из него выходят нервы — зрительные, слуховые, чувствительные, двигательные. Каждый из них может служить антенной. Глаза как мысле–излучатель, уши как мыслеизлучатель! Известно, что при мышлении электрические токи текут к языку, он готовится выговаривать слова. Вот и эти нервы могут служить излучателями — радировать в пространство невысказанное.

Глаза как излучатель! Не потому ли мы чувствуем чужой взгляд на своей спине?

Возражение 4. По Дарвину.

Если бы телепатия существовала, природа давно использовала бы ее. Антилопа слышала бы мысли притаившегося льва. И не нужен слух, не нужно обоняние, язык не надо вырабатывать обезьянам в процессе очеловечивания. И так понимали бы друг друга.

Контрвозражение 4.

Мне эти рассуждения по Дарвину кажутся очень серьезными. Вероятно, они и справедливы отчасти, но неверны в целом. Их нельзя распространять на весь животный мир.

Конечно, чтобы передавать мысли, нужно прежде всего иметь мыслящий мозг. Но мозг — позднее изобретение природы. Чувства — зрение, слух, обоняние — гораздо древнее.

Сначала дикторский текст, а потом уже передача в эфир.

Червяк передает червяку боль, лев льву — голодную ярость, а человек человеку — образы и слова.

На каком языке? Мысли иностранца поймешь ли?

И возможно, лев для антилопы иностранец.

Как видно, на каждое возражение находится контрвозражение — сомнения не разбивают основного: имеется биологический агрегат по имени мозг; работая, он выделяет энергию, часть ее утекает в пространство, ее можно в принципе улавливать, по ней настраивать похожий механизм — другой мозг.

И что я доказал (себе?). Доказал, что телепатия правдоподобна, может существовать в природе. Но существует ли?

Это только первая проблема. За ней следует вторая: что именно передается?

Передается только волнение (настроение толпы), только вопль о помощи или еще и содержание мысли — образы, слова.

Вот я стучу сейчас на пишущей машинке. Стучу! Стук — побочное явление. Я могу устроить так, чтобы машинка в соседней комнате, воспринимая мой стук, автоматически включалась и начинала печатать. Но что она будет печатать? Абракадабру? Чтобы та, чужая, машинка повторяла мой текст, надо мне каждую букву соединить со струной. Если “А” вызывает звук “ля”, а “Б” — “си”, а “В” — си–бемоль следующей октавы, вторая машинка, резонируя, сумеет повторять мой текст буква за буквой.

Не вызывает сомнения, что мысли человека сопровождаются электрическим шумом (аналогия стука машинки). Вопрос в том, есть ли в том шуме мелодия. Соответствует ли каждой мысли точный спектр?

Каждой мысли — спектр? Пять тысяч спектров, и у всех людей одинаковые? Едва ли!

Но положение облегчается, если спектр соответствует не мыслям и образам, а буквам и краскам. Звуков около полусотни, все многообразие мира глаз складывает из трех цветов — красного, зеленого, фиолетового. Полсотни звуков и три цвета могут иметь несложный телепатический код, единый для множества людей. Это уже правдоподобно.

Как же мы мыслим: картинами или цветовыми точечками, подобно художникам–пуантилистам? Мыслим идеями или словами, состоящими из букв?

Как мыслю я? Идеями или словами?

Классическое представление об ученом–искателе: астроном, вперивший взгляд в небо, проникает мысленно в тайны отдаленного мира, такого отдаленного, что он видится блесточкой на небе.

В моем положении что‑то комическое, не поэтическое. Я сижу перед зеркалом, пальцем стучу себя по лбу. Вот она, тайна из тайн, — в одном сантиметре от моего пальца. Я мыслю, но не ведаю, как мыслю. “Как ты мыслишь?” — вопрошаю я свое Я. Молчит мое Я.

Здоровому помогают больные. Нужное мне объяснение нахожу в учебнике психических болезней, глава XVI — “Шизофрения”. Описывается синдром Кандинского. Синдром — ученый термин, обозначает всю сумму болезненных признаков и ощущений общего происхождения. Так вот, при синдроме Кандинского психические больные слышат собственные мысли — набегающие, запоздалые, иногда через час или день, как бы записанные на магнитофон. Мысли произносит их голос, голос знакомых или чаще глухой, невыразительный шепот. Слова произносятся, буквы, фонемы…