Секретные поручения - читать онлайн книгу. Автор: Данил Корецкий cтр.№ 106

Когда его кончат, мне надо будет уходить отсюда. Искать новое пристанище. На чердаке не останусь, конечно; хватит мелькать по подъезду туда-сюда — жильцы и так начинают догадываться о чем-то, позвонят — и возьмут теплого. Да и не только в этом дело… Лучше всего попробовать сорваться в Туапсе или Сочи, там хоть не замерзнешь зимой.

Почему я так уверен, что Лоб и этот, круглоголовый, кончают Метлу? Да просто уверен, и все. Когда его вели, я рассмотрел: волосы на затылке свалялись, смотреть тошно, глаза косят — заяц кастрированный, да и только. Я сразу вспомнил Есипенко, его день рождения, трубу вспомнил с облупленной краской. Собаке собачья смерть. Хой не тот человек, который станет усложнять себе жизнь только из-за того, что Метлу сдала какая-то Машка. Не будет никакой просторной квартиры в центре города, не будет сосисок, фруктов и видеотеки. Я знал, что Метлу уберут и еще подметут за ним, чтобы мусоринки не осталось…

Ага, вот кто-то схватился за занавеску с той стороны. Ткань сморщилась, натянулась, а потом ухнула вниз вместе с карнизом. Но все равно ничего не видно, темнота одна. Да мне и не хочется смотреть, насмотрелся уже.

Ведь когда я стоял над хрипящим Есипенко и просил Метлу, чтобы дал мне пистолет, — он не дал. «Трубой кончай», — сказал.

Стрелять Метлу не будут, точно. Домишко панельный, все слышно, зачем рисковать?

И череп ломать не станут, хоть Метла и заслужил… Нет, задушат. Лоб вырубит, а этот круглоголовый — он, возможно, специалист у них по удавкам, — этот петлю набросит. Какая-то международная конвенция, не помню какая, запретила исполнение смертной казни через повешение. Большая ученая комиссия научно доказала, что повешенный здорово мучается, прежде чем отдаст концы. И говорят, что в этот момент он кончает. Непонятно. От ужаса, что ли?

У меня было однажды — купался на Дону, попал в холодное течение, ноги свело, стал тонуть. Работаю руками как мельница, а все равно тело будто кто-то вниз тянет. Раз глотнул воды, другой. И я почувствовал это — когда внутри тебя гораздо больше, чем снаружи, этот дикий животный ужас… Короче, не повезло Метле. Труба лучше. Нет, кроме шуток — я же знаю.

Сижу, думаю: а вот не лопни тогда канализация, не напорись я на этот чердак, — что бы сейчас со мной было? Лежал бы холодненьким на каменном столе.

Комедия. Они наверняка сказали Метле то же, что говорил он мне тогда: сделай этого выродка (меня то есть), живым оставим. Метла старался, не зря целый день без жратвы в машине просидел. Не получилось. Может, эта неудача ускорила его конец.

За окном мелькнул жидкий синий свет, узкая полоска. Это из подъезда, там флюоресцентная лампа, мигает все время, на нервы действует. Значит, кто-то вышел из квартиры, дело сделано.

Ну да, вот они: Лоб и круглоголовый. Вдвоем. Спортивной походкой завернули за угол, там у них где-то машина стоит. Не дай Бог появится сейчас та девчонка, плотвичка серебристая, увидит их. Бояться нечего, просто неприятно. Не хочу, чтобы она даже взглядом поганилась об их дегенеративные рожи.

Вспомнил: когда из сраной квартиры сбегал, забыл футболку свою пропотевшую, она в ванной в тазу валяется. Хотел еще порвать, в ведро мусорное выбросить, и забыл. Когда Метлу найдут там, футболку мою тоже обнаружат. Хотя откуда товарищ Петровский узнает, что это именно моя футболка? По поту, волоскам? Конечно, конечно. А если и узнает — мне от этого не холодно и не жарко, все равно председателем пионерской дружины мне уже не стать.

Консервы доедаю, вода вон, в трехлитровом баллоне. Не знаю, когда мне доведется поесть нормально, чайку попить свежего, крепкого… Когда доведется пожить нормально? Сигареты заканчиваются, анаши чуть-чуть осталось. Хорошо еще «на химию» не подсел…

В половине девятого снова увидел ее. И его. Они выходили вместе. Значит, Петровский ночевал здесь. Значит, он не педик. Скотина, выродок.

Но, с другой стороны… Очевидно, что Петровский повадился сюда вовсе не по служебным делам. То есть не из-за меня, верно? Он крутит любовь с этой девчонкой. Или просто пудрит ей мозги, а сам прикидывает, как бы сдать ее в Управление и получить еще одну благодарность в личное дело. Вот ублюдок.

Ненавижу. Глаза бабьи и эту его пидорастическую трубку.

Хоть бы намекнуть ей, с каким фруктом она связалась…

Никто ж не намекнет.

Когда будет возвращаться домой с работы — надеюсь, одна, — брошу ей записку.

«Екатерина (Надежда, Александра, Людмила), вам угрожает опасность. Вы связались с сексотом, который к тому же гомосексуалист. Ваш безмолвный друг Серега».

Обмочиться и не жить.

КАК Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ПЕТРОВСКИЙ. Мама родная… На двадцать шестом году своей поломанной жизни я впервые встретил девушку с хорошим лицом, ничего от нее не хотел, просто смотрел из чердачного окна, и все. Вот Цигулеву долго рассматривать неинтересно, я два месяца ходил за ней, как идиот, и думал только о том, чтобы содрать с нее все лишнее и покрепче ухватиться за самую мягкую часть. Со Светкой Бернадской — та же история. И с «жакетницами».

А эта девушка, она совсем из другого теста. Серебристая плотвичка. Почему ты поплыла с этим ублюдком? Почему именно с ним? Почему я оказался именно на этом чердаке?..

День сегодня будет яркий, солнечный, небо за ночь расчистилось. Окна квартиры, где лежит мертвый Метла, выходят на восточную сторону, скоро-я увижу его. Увижу и представлю себя самого, валяющегося рядом: такой же бессмысленный взгляд, язык в черных пупырышках, осмелевшие тараканы ползают по лицу. Представлю — и будто заново рожусь на свет. Надеюсь, Лоб со своим напарником не додумались придушить Метлу моей футболкой, которую я оставил в ванной.

А потом мне надо будет уходить отсюда.

Искать новую берлогу…

Петровский. НЕНАВИЖУ.

* * *

Вика тщательно сложила простыню, подобрала с пола презерватив, аккуратно вложила в распотрошенную обертку и завернула в клочок газеты. Она всегда прибиралась, уносила компромат с явки и выбрасывала в урну по дороге. Агееву нравилась такая старательность.

— Так что насчет квартиры? — спросила она.

Раздатчице пельменной пора было уходить. Через полчаса придет Кирпич, и разговор с ним будет не из приятных, недаром он все толок про дерьмо. Агеев находился в напряжении. Вот так всегда: сами вляпаются в дерьмо, а потом обвиняют других. Но с Кирпичом надо быть очень осторожным, не злить, гладить по шерстке: вдруг приедет кто-то из Центра на контрольную встречу… Хотя, похоже, интерес к программе «Чистые руки» начинает затухать.

— Какой квартиры? — майор всем своим видом давал понять, что времени у него нет.

Обычно Вика понимала с полуслова, но не сейчас.

— Моей квартиры. Сколько можно углы снимать? Вы же обещали!

Даже в самые откровенные минуты она называла его на «вы», и Агееву это тоже нравилось. Но сейчас ему вдруг не понравилось все: и непонятливость этой дуры, и ее требовательный тон, и вздорные претензии.