Успех - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Харитонов cтр.№ 84

И ведь правы оказались, черти звёздно-полосатые!

Беда пришла, откуда не ждали. В девяноста девятом прозвенел первый звоночек. Экономика вверх прёт, уровень жизни тоже хорошо так поднимается, а народ как-то скучать начал. Сначала рейтинг правительства вниз пополз. Тихонько так, на один-два процента в месяц, но хреново, что безо всяких причин. Вроде бы все дела в полном ажуре — Союз стоит нерушимо, Кавказ замирён, жратвы от пуза. Хочешь работать — работай, за это нормальные деньги платят. По софту мы вообще весь мир сделали — самые лучшие программисты все наши, скоро Билла Гейтса без работы оставят. Национальная гордость тоже вроде бы на нужном месте. Ядерный щит крепок как никогда. В космосе две наши станции крутятся, мерикосам фигу показывают. Свобода слова полнейшая — ну а если что и делается насчёт затыкания рта, то осторожно, и без шума и пыли. А так — пиши-говори чего хошь. Кино и телевизор на всю мочь двадцать четыре часа в сутки гонят фуфло на все вкусы. Порнуху я разрешил, пусть себе люди смотрят, если кто интересуется. В общем, живи — не хочу. Чего ещё надо? Блин, даже мировой чемпионат по футболу — и тот выиграли!

С футбола-то, кстати, всё и началось. Когда наши фэны в Барселоне сорвали матч, скандал был, конечно, ещё тот, я это дело на государственном уровне улаживал. И когда в Англии убили полицейского, у нас тоже были всякие проблемы — ну да тут мы отмазались, потому что ихние скинхэды первые начали. Но всё это была, оказывается, фигня по сравнению с Лужниками в девяноста девятом, когда кровь с трибун текла ручьями, а на игровое поле кинули вместо мяча отрезанную голову… Этот кадр, кажется, потом получил на Берлинском биенналле по документальной фотографии первое место. За выразительность, бля.

А потом настал весёлый двухтысячный. Для начала — в Москве, в подземном переходе на Пушкинской — взрыв. Тоже море крови, трупы рядами, никто ничего не понимает… Ну, наши напряглись, и быстро этих ребят взяли. Я-то сначала сперва подумал — может, это какие случайно сохранившиеся чечены мстят. Нет ведь, свои, московские! Пацаны с безумными глазами, да две девки такие же. Все из хороших семей, богатенькие, детство-отрочество в ночных клубах протусовались. Не психи, не наркоши, чистенькие. Члены, бля, ультралевой организации. У одной девицы на пузе портрет Мао был выколот, а на сисярах — Ленин и Сталин. Сам видел. Я на допросы лично ходил. Всё хотел понять, зачем им это было надо. Знали же, что возьмут, и всё такое… А мне на это — «да ну тебя на хуй, всё скучно, жить незачем, вокруг говно буржуазное, дай, думаем, чё-нибудь взорвём, хоть так приколемся за всеобщую справедливость.»

И ведь не врали, суки. Даже под гипнозом и химией то же самое говорили.

Самое хреновое было то, что никакого массового возмущения это не вызвало. Даже, кажется, наоборот. Когда суд над ними был, я думал — придёт толпа, разорвать гадов на клочки, даже милицейские кордоны поставил. А пришли какие-то уроды с плакатами — «Дайте им свободу!», «Просим помилования», и ещё какая-то жуть, у меня аж в глазах побелело. И тут же подписи собирают под обращением к Президенту, то есть ко мне — опять же, помиловать эту сволоту. А всякие приличные на вид люди в очках и шляпах спокойненько так подходят и подписываются.

Тут моя жопа аж инеем покрылась — понял я, что происходит что-то совсем нехорошее. И простыми средствами тут не обойдёшься.

Ну ту, ситуацию мы решили. Приговорили гадов к смертной казни, а я тут же, прямо на заседании суда, своей волей заменил им на двадцать пять лет. Это вроде бы чуток сбило настроения, но чуял я — ненадолго.

А потом был кошмар с подводной лодкой. Шли, значит, учения. Лодка была одной из наших лучших, так что ракетами её можно было полпланеты уделать. И, значит, там, на борту, происходит самый настоящий бунт. Четверо ублюдков скрутили весь экипаж, половину поубивали, и в Генштаб начали хреначить открытым текстом, что они требуют немедленной свободы прибалтийским республикам и всего золотого запаса Российского Союза впридачу, а то они сечас сейчас начнут лупить атомными ракетами по Кремлю. И ведь умудрились вскрыть коды запуска, сволочи…

Хорошо ещё, что у нас с советских времён остались кое-какие спецсредства на такой случай. В общем, нажали в Генштабе на секретные кнопки, да и разнесли лодку в клочки. Свою, родную. Сто тридцать человек. Миллиард долларов. И страшнейший национальный позор в случае чего. На этот счёт спасла только плотная секретность — уж я все руки выкрутил, чтобы ничего не просочилось за пределы руководящего состава.

Но самое поганое было то, что эти ублюдки оказались совсем даже не прибалтами. Сам их личные дела смотрел. Русские, кондовые русские! Даже и не жили никогда ни в какой Литве, или там, блядь, Латвии. Просто втянулись как-то в московский «Саюдис», зафанатели, начали учить литовский язык, даже имена себе взяли ихние… Потом начальник этого «Саюдиса» поганого — наш, кстати, агент, нормальный совершенно мужик — у меня в кабинете в ногах валялся, божился, что в его обществе даже и разговоров о диверсиях и бунте не было, за этим следили строго, и всё такое…

В общем, когда студенты-мехматовцы из какой-то там «Армии Освобождения Ичхерии» подпалили Останкинскую башню, я уже не удивлялся. Разве что тому, с каким восторгом все газеты написали, что, мол, так и надо проклятому телеящику, нечего ему голову морочить честным людям. И опять то же самое — «освободить», «оправдать», «помиловать ребят». И всесоюзный сбор подписей за помилование. Митинги, демонстрации, шествия какие-то. Мы проверяли-проверяли, думали, опять америкосы гадят: нет, всё чисто. Массовое, бля, волеизъявление.

Тут до меня окончательно дошло: народ задурил. И что с этим делать — непонятно.

Слушаешь, начальник? Не устал ещё? Слушай-слушай.

В общем, пока мы мычали и телились, за помилование ублюдков, что башню подожгли, собрано было триста тысяч подписей. И, соответственно, явилась в Кремль делегация от общественности, эти подписи вручать. Лично мне, как руководителю государства.

И что ж вы думали? Во главе делегации этой поганой — тот самый дед, старый диссидюга, который, значит, на дачу смылся от всей политики. А теперь вот, понимаешь, оказался востребован временем. Старый, понимаешь, знакомый.

Потом, уже в больнице, я всё это дело в голове прокрутил, и понял, что нехорошее предчувствие у меня с самого начала было. Интуиция, понимаешь. Но ведь сам же виноват! Кто, спрашивается, приказал пропустить эту шоблу в Кремль без обыска и безо всяких проверок? Да я же и приказал, кто ж ещё-то. Очень уж они безобидно смотрелись, не хотелось людей обижать подозрительностью. А кто, спрашивается, полез с ними за руку здоровкаться? Опять же я. Ну и кто получил от того самого дедка две пульки в пузо?

Одно хорошо: пока я полуживой в кремлёвке валялся, страна как-то притихла. То ли одумались, то ли просто не готовы были ещё к такому повтороту событий. Тем более, тут уж наши спецы страху нагнали. Хотя репортаж из кремлёвской операционной в прямом эфире — это было всё-таки чересчур.

Естественно, вся эта делегация дурацкая сидела здесь, дожидалась, значит, следствия. Да-да, здесь, у тебя, гражданин-товарищ-начальник. У нас эта контора называлась «особым блоком», а уж как у вас там называется, этого я не знаю. А в двадцать девятой камере как раз обретался давешний дедок, так некстати покусившийся на мою персону.