Пророк - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Перетти cтр.№ 84

Джон продолжал бежать, пытаясь избавиться от ужаса. Либо он спятил, либо Бог действительно преследовал его, – но и той и другой причины было достаточно для того, чтобы броситься опрометью по тротуару, обогнуть могучий клен и понестись по другой улице мимо горящих теплым светом окон и фонарей над входными дверями, а потом по темной аллее, где за ним с лаем погнались две собаки, через некоторое время отставшие. Да что такое с этими собаками неужели они не видели, что Джон в беде, что Господь преследует его? Джон сознавал странность происходящего. Бог гонится за человеком по улице, а бедняга улепетывает во все лопатки, – но никто из местных жителей этого даже не замечает. Вероятно, им нечего бояться.

Бог неумолимо настигал беглеца, и Он ни капли не устал. Джон знал, что Бог в конце концов догонит его, но все равно продолжал бежать. Он не мог остановиться.

Он добежал до городского парка, служившего для игр и развлечений уже нескольким поколениям детей. Был поздний вечер, и в парке никого не было; качели висели неподвижно, бейсбольное поле пустовало. Джон, спотыкаясь, пересек лужайку, нашел столик и рухнул на скамейку, не в силах бежать дальше и в любом случае не видя в этом никакого смысла.

Он не мог скрыться от Бога, не мог перегнать или перехитрить Его. Ему ничего не оставалось, кроме как сдаться.

– Хорошо, – задыхаясь, проговорил Джон. – Хорошо. Ты меня догнал. Я больше не могу бежать. Я не могу бежать. И вот он я. Распоряжайся моей жизнью.

Эти слова до странности напомнили Джону слова, которыми он молился тридцать два года назад.

Кто ты на самом деле, Джон Баррет?

– А-а! – Он не смог сдержать этот крик. Он настороженно огляделся по сторонам. Но не увидел ничего, кроме пустого парка.

Я открыл перед тобой тайны человеческих сердец, и ты увидел их.

«Нет, нет, – подумал Джон. – Он собирается раскрыть передо мной мое собственное сердце, я знаю!»

А теперь я покажу тебе тайны твоего сердца.

Джон начал понимать, кто он такой. Он не мог отвести взгляд в сторону. Истина мощным потоком излилась в его дух, ум и душу, и он был вынужден посмотреть ей в глаза, признать и узнать ее.

Он не мог больше отрицать Истину. Душа его была полностью обнажена перед Господом.

– Сынок, – когда-то сказав Папа, – Истина преследует тебя по пятам и готова запустить в тебя свои когти и не отпускать, пока ты не обратишь на нее внимание.

Когти Истины причиняли боль. Они сдирали с него ложь, как коросту, и Джон несколько часов подряд истекал кровью, заглушая крики боли рукавом плаща того самого плаща, который он принял от своего отца.

Наконец, почти в полночь, Карл вернулся в дом Мамы Баррет; бесшумно открыл дверь на заднюю веранду; старательно вытер ноги о коврик; осторожно, медленно повернул дверную ручку и, когда наконец щелкнул язычок замка, тихонько отворил дверь, стараясь свести до минимума ее характерный скрип, – и оказался нос к носу с Мамой, которая сидела за кухонным столом, читая Библию и поджидая его.

Карл представлял собой жалкое зрелище: покрасневшие от слез глаза, измазанное краской лицо.

– Ну и как ты? – спросила Мама.

– Препогано. – Карл не мог подобрать слова, более точно выражающего его состояние.

– Ты видел отца?

Вопрос привел Карла в раздражение.

– Я никогда не видел отца.

Мама подняла одну бровь и наставила палец ему в лицо.

– Да? А если честно?

– Я никогда не видел своего отца и не рвусь увидеть. Там и смотреть то не на что.

Мама поднялась из-за стола и поманила Карла пальцем. Он принялся было упираться:

– Да ну, перестань...

– Это ты перестань.

– Бабушка, я не хочу разговаривать с ним.

– Меня не волнует, будешь ты с ним разговаривать или нет, но меня волнует беспорядок, который ты устроил. Так что пойдем.

Карл последовал за ней. Он не сомневался в своей правоте, но все-таки последовал за ней через заднюю дверь и по дорожке в дедушкину мастерскую, быстро сообразив, как расстроила ее вся эта история.

– Священное Писание говорит: «Гневаясь, не согрешайте:

солнце да не зайдет во гневе вашем». Что ж, солнце зашло, но я еще бодрствую – и я уже устала, и неважно себя чувствую, и хочу отправиться ко сну, зная, что вы двое разберетесь с этим делом, вместо того чтобы шляться по окрестностям, словно два полоумных бродяги в индейской боевой раскраске.

– Бабушка, он просто снова начнет крутить все ту же заезженную пластинку!

Мама Баррет остановилась перед самой дверью мастерской и резко обернулась, чтобы взглянуть Карлу прямо в глаза.

– Нет, сегодня не начнет.

Она открыла дверь – тихо и плавно, словно отодвигая театральный занавес.

Карл переступил порог. Он молчал. Он мог только таращиться.

Там, в углу мастерской, стоял на коленях его отец Джон Баррет, отскребая краску от пола; медленно, размеренно он тер пол тряпкой, потом окунал тряпку в банку со скипидаром и снова тер. Он наверняка слышал скрип открываемой двери и знал, что они смотрят на него, – но не обернулся и не посмотрел на них.

– Вы оба тут постарались, – мягко сказала Мама, – так что оба и расхлебывайте кашу. – Карл собирался объяснить, почему это бесполезно, но она подняла руку и потрясла головой. – Нет-нет, я привела тебя туда, где желаю тебя видеть. Вы испортили мою собственность, и теперь здесь командую я. Приступай к работе.

Карл оценил взглядом масштаб своего художественного выражения.

– Но это займет всю ночь!

– О нет, гораздо больше времени. Но сегодня вы начнете. – И она стала в дверном проеме со скрещенными на груди руками, всем своим видом показывая, что у него нет выбора.

Карл повернулся, несколько мгновений боролся с внутренним протестом, потом смирился и пошел мимо циркулярной пилы и сверлильного станка, вдоль верстака с развешанными над ним инструментами – и наконец остановился прямо у отца за спиной. Он еще раз взглянул на Маму Баррет, но она только указала пальцем на верстак.

– Вон там, в третьем ящике ты найдешь еще тряпки.

– А как насчет... разбавителя для красок или чего-нибудь вроде этого?

– У твоего отца есть банка скипидара. Уверена, он с радостью поделится с тобой.

А затем она захлопнула дверь, вставляя их наедине.

Карл перевел взгляд на спину отца. Джон Баррет переоделся во все старое: потрепанные джинсы – вероятно, дедушкины, – старая сингя рубашка, уже забрызганная краской, и пара стоптанных рабочих башмаков. Он ни капельки не походил на телеведущего. И продолжал работать, не произнося ни слова.

Карл нашел другую тряпку и опустился на колени поодаль от отца. Он начал оттирать от пола длинную полосу желтой краски, но наконец понял, что без разбавителя не обойтись.