Пророк - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Перетти cтр.№ 121

Лесли встрепенулась.

– Э-э-э... Шэннон, я должна сказать вам... на самом деле в первую очередь я звонила не по этому делу, я просто...

– Я готова поговорить с вами. И я хочу поговорить и с другой женщиной тоже.

– С миссис Брювер?

– Да. Мне нужно время подумать, и я знаю, что должна поговорить с кем-то. Я не могу жить с этим... – Голос ее прервался от волнения. – Извините меня.

– Шэннон... – Лесли слышала, что девушка плачет, поэтому говорила очень мягко. – Я снова передам трубку миссис Брювер, хорошо? Она понимает ваши чувства лучше, чем кто-либо другой.

Лесли передала трубку Дин и прошептала:

– Она плачет.

У Дин было такое ощущение, будто она разговаривает с дочерью.

– Шэннон, я здесь. – Дин услышала плач девушки и сама залилась слезами. Не стесняйся, золотко, поплачь. Я обнимаю тебя, слышишь? Я крепко обнимаю тебя.

Они встретились и обнялись по-настоящему в центре университетского городка – под раскидистым дубом в очаровательном сквере с подстриженными лужайками, извилистыми дорожками, столетними деревьями и кирпичными оградами, разбитом на чуть холмистой местности. Со всех сторон сквер окружали кирпичные здания, построенные в девятнадцатом веке. Неподалеку плескался фонтан, где резвились бронзовые дельфины, выпуская вверх тонкие струйки воды, а там и сям на ровно подстриженной траве стояли скульптуры – бронзовые, мраморные и гранитные, словно огромные игрушки. Была суббота, теплый и ясный октябрьский день.

– Это мой муж Макс.

Макс протянул свою ручищу, и Шэннон сердечно пожала ее.

– Я поброжу тут немного, поглазею по сторонам, – сказал он, – а вы пока поговорите. Когда мы встретимся?

Они посмотрели на часы и договорились встретиться через час. Макс удалился – просто погулять по городку, посмотреть, чем таким интересным тут можно заняться.

Шэннон и Дин нашли скамейку в милом укромном уголке в зарослях кустарника, населенного крохотными щебечущими пташками. Они немного рассказали друг другу о себе и о своей, такой разной, жизни: Дин, выросшая в захолустном городишке, в семье убежденных баптистов, никогда не жила зажиточно и не стремилась сделать карьеру, но была счастлива судьбой жены сварщика и матери четверых детей; Шэннон, выросшая в состоятельной семье социально-активных пресвитерианцев и дружившая с детьми высокопоставленных лиц, в настоящее время усердно изучала юриспруденцию и экономику.

Потом они поговорили об Энни, которая была немногим моложе Шэннон к моменту своей смерти, – о юной девушке с блестящим будущим, обладавшей умом и волей для того, чтобы осуществить все свои мечты. Понять и оценить ее жизнь было легко. Но вот попытаться найти какой-то смысл в ее смерти и обстоятельствах, ее вызвавших, не представлялось возможным.

Потом Шэннон внезапно сказала:

– Пожалуйста, не вините меня. Дин страшно удивилась:

– Шэннон, за что я должна винить тебя?

Шэннон перевела взгляд вдаль, собираясь с мыслями и стараясь справиться с чувствами. Она заранее решила, что сегодня они должны служить ей, а не властвовать над ней.

– Насколько я понимаю, если бы я заговорила тогда, если бы что-нибудь рассказала, если бы в клинике провели расследование, Энни была бы жива сегодня. С самого дня смерти Хиллари я постоянно боялась, что такое может случиться еще с кем-нибудь, и когда вы позвонили... в общем, я поняла, что это случилось. И теперь мне придется жить с этим.

Девушка снова перевела взгляд на Дин; губы ее дрожали от волнения, глаза блестели от слез.

– Миссис Брювер, на меня оказывали страшное давление, вынуждая молчать. Поймите это, пожалуйста. И будучи человеком далеко не идеальным, не имея твердых убеждений к этому моменту своей жизни... я выбрала легкий путь – или путь, казавшийся мне легким. Так было с апреля, когда умерла Хиллари. Но я больше не могу так. Так просто больше не может продолжаться. Я очень много думала и пришла к заключению, что мне остается выбрать одно из двух. Я могу хранить молчание и умереть душой – просто прекратить свое существование как живой, чувствующий человек. Или я могу заговорить и, вероятно, погубить свое будущее, связанное с образованием.

Но... поскольку и в первом, и во втором случае мне грозит своего рода смерть, я решила предпочесть смерть второго рода. – Шэннон улыбнулась, осознав парадоксальность своих слов.

Потом она снова перевела взгляд вдаль. Просто ей было легче думать, говорить и сдерживать чувства, глядя на траву и желтеющие листья.

– Извините, что я избегаю смотреть вам в глаза. Мне сейчас очень стыдно.

Дин ласково дотронулась до руки девушки.

– Золотко, не надо стыдиться ни передо мной, ни перед Энни. Я простила тебя и знаю, Энни простила бы тоже. И Бог простит, если ты попросишь Его.

Шэннон закрыла глаза и глубоко вздохнула; подбородок ее задрожал, и вздох получился прерывистым.

Несколько мгновений она отчаянно пыталась справиться с волнением, часто поднимая руки к лицу, чтобы закрыть его ладонями или вытереть слезы.

– Спасибо вам. Мне нужно как-то выбраться из этой западни, и я очень благодарна вам за понимание.

Потом трясущимися руками Шэннон порылась в сумочке и достала оттуда блокнот.

– Нам действительно нужно во всем разобраться, пока у меня еще есть силы. – Она раскрыла блокнот на колене и перелистала страницы до первой из многих, густо испещренных записями. – Вы будете записывать мои показания?

Дин покачала головой.

– Золотко, это не интервью. Мы просто разговариваем, вот и все. Если ты когда-нибудь пожелаешь поговорить с Лесли и Джоном перед камерой или магнитофоном, то это только твое дело. А сейчас у нас с тобой просто беседа с глазу на глаз.

Шэннон кивнула.

– Ладно, будем считать это репетицией. – Потом, начав с первой страницы, она принялась читать, усилием воли заставляя себя преодолевать тяжелый, труднопроходимый путь мучительных воспоминаний. Дин оставалось только пододвинуться к девушке поближе и ободрчюще касаться ее руки, когда она нуждалась в поддержке, – а в поддержке она нуждалась практически постоянно.

– Мы с Хиллари Слэйтер были лучшими подругами с самого детства. Мы вместе ходили в начальную школу Боуэрс и вместе пошли в четвертый класс школы Адама Брайанта. Наверное, так получилось потому, что наши отцы оба занимались политикой, а эта школа была особой, для детей высокопоставленных, влиятельных лиц. Да, мы были привилегированными детьми и получали все самое лучшее.

Таким образом, мы с Хиллари росли вместе, часто бывали в гостях друг у друга, и я всегда знала, что папа Хиллари – человек чрезвычайно занятой и целеустремленный. Все, что не сулило ему успеха, власти или влияния в политических кругах, его просто не интересовало. В том числе и собственные дети. Он был очень требователен к ним и хотел, чтобы они играли вместе с ним в политические игры. Я помню, как все члены семьи, нацепив на лица улыбки, позировали перед камерами и на людях во время последней избирательной кампании – эдакое идеальное семейство, счастливая жена и чудесные дети.