Восьмой ангел - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нечаева cтр.№ 58

— Макс, ты что? — с беспокойством взглянул на него Адам. — Да найдем мы твоих красавиц!

— Чур, одну сразу мне! — бодро влез в разговор Моду. — Зачем ему сразу две?

— Согласен! — дурашливо хлопнул по растопыренной ладони малийца Адам. — А вторую — мне. Максу вообще девчонки не нужны, у него Оля есть!

При упоминании Ольги Барту стало еще хуже.

— Что за Оля? — заинтересовался Моду. — От меня что-то скрыли?

Адам принялся весело рассказывать об известной журналистке, гордости российского телевидения, и по совместительству — возлюбленной всемирно известного ученого Максима Барта.

Макс, чтобы не слышать этой болтовни, зажал голову в квадрат сомкнутых рук: еще пара минут отдыха и пора…

— Профессор! — услышал он вдруг тонкий жалобный голосок. И тут же еще раз. — Профессор!

— Что? — вскочил на ноги Барт. — Лиза! Мари!

— Макс, ты что? — уставились на него друзья. — Глюки?

— Нет! Я только что слышал их голоса! Они звали меня!

Приятели недоверчиво смолкли, вслушиваясь в тишину. Пару бесконечно долгих минут было абсолютно тихо, а потом откуда-то снизу тонко и ясно донеслось:

— Профессор!

* * *

Из отупляющего, почти парализующего оцепенения, в которое Ольга погрузилась после ухода Рощина, ее вывел звонок мобильного телефона.

Шульгин? — встрепенулась Славина. — Наконец-то! Сейчас она попросит, чтобы он забрал ее к себе, хотя бы на день, хотя бы на час. Потому что она не может больше находиться одна! Потому что — сходит с ума. Или уже сошла.

Оказалось — Машка.

— Лелька, а чего домашний не берешь? Вот, через Шульгина тебя выудила.

Судя по веселому щебетанью, о своем увольнении Виктор ей не сообщил. И правильно сделал.

— Макс звонил, — радостно доложила подруга. — У него все в порядке, только очень за тебя переживает, но я его успокоила.

— Где он?

— В Мали.

— А когда вернется?

— Не знаю. Он тебе будет звонить. Только трубу снимай! Как ты?

— Нормально. Рощин заходил.

— Рощин? Зачем?

— Хочет, чтобы я сделала еще одну программу.

— Гони его в шею! Хватит уже! Вот приедет, я ему устрою!

— У тебя-то как? Когда на работу?

— Да я уже там. Представь, сразу собрала планерку и заявила на субботу свой материал обо всей этой дикой истории с твоей программой, а буквально через час — звонок. Из Москвы. Газпром. Мужик, с которым мы подписали договор о сотрудничестве, вдруг спрашивает: а правда, что вы поддерживаете отношения со Славиной и собираетесь давать статью? Я говорю — да, а что? А он мне нагло заявляет: выбирайте, милочка, или наш договор, или ваш со Славиной. Третьего не будет. Нам, типа, в преддверии разработки газового месторождения на шельфе весьма важны взаимоотношения с вашим губернатором. Так что, никаких разборок!

— Маш, и в самом деле, не надо! — попросила Ольга. — Мне уже ничем не поможешь, так лучше о газете подумай!

— Еще чего! — отозвалась подруга. — На фига мне такой договор о партнерстве, если они мне диктовать будут, что писать, а что нет! Да пошли они! Без них жили и проживем!

— Маша, — Славина мгновенно вспомнила, что примерно так рассуждал и Шульгин, перед тем как его выгнали, — Маша, я тебя прошу, не лезь в бутылку! Я скоро приеду в Мурманск, мы обо всем поговорим.

С чего вдруг это сорвалось с языка? Какой Мурманск? Что она там забыла? И не собиралась, и в мыслях не было…

Второй раз этот город прошелся по ее судьбе безжалостным танком, размолов в труху налаженную жизнь. Первый раз — Леша, его гибель, и второй раз, пятнадцать лет спустя, она сама едва осталась жива. Зачем? Не лучше ли было погибнуть там, на Сейв-Вэре, вместе с близнецами, семьей Шубиных, съемочной группой, вертолетчиками… Мертвые не враждуют. И не было бы сейчас этого позора с изгнанием с работы, диких нелепых слухов, вереницы неприятностей у тех, кто хотел ей помочь. Витя Шульгин, Маша.

Да, но именно там, в Мурманске, она обрела Макса…

Обрела и тут же потеряла. Где он? В далекой и, наверное, опасной Африке. Приедет, узнает, что с ней случилось. И что тогда? Поймет ли? А если то несчастье, которое она несет, обрушится и на него? Получается, что никто, никто из тех, кто с ней в последнее время общается, не выходит сухим из воды. И эти голоса в ее голове… Хороша же она будет к возвращению любимого, невменяемая, зашуганная, пугающаяся собственного отражения в зеркале…

Машка продолжала что-то возмущенно лопотать о том, что если на нее будут давить, то она пошлет всех и все, и уйдет из газеты, которая обрыдла ей до крайности, и станет писать женские романы про любовь-морковь…

— Маш, не пори горячку, ладно? — снова попросила Ольга подругу. — Пусть все немножко успокоится.

И тут же раздался новый звонок, на сей раз и впрямь от Шульгина.

— Лелька, ты там как? Давай срочно собирайся, ну, там, глазки-губки подмажь, чтоб выглядела, как в телевизоре! О программе весь город гудит, как я и говорил! В семь в универе на геофаке встреча студентов с Ольгой Славиной! И эту встречу будет снимать наше кабельное телевидение. Они ребята отчаянные, ни от кого не зависят, а смотрит их весь город!

— Витя, ты что, какая встреча? Я не пойду!

— Пойдешь-пойдешь! А я еще и масла в огонь подолью, расскажу о сегодняшней панике, о том, как меня с работы поперли! Леля, ну мы же без боя не сдадимся?

— Витька, по-моему, это плохая идея…

— Отличная! Я тебе говорю! Давай, не кисни! Заеду ровно через два часа.

Ольга стояла перед зеркалом, вглядываясь в собственное отражение, и не узнавала себя. Турецкий загар, еще пару дней назад ровный и сладко-шоколадный, приобрел зеленоватый оттенок, какой случается на месте начавшего проходить синяка. Глаза окаймила темная с желтизной пыльная пенка. Ее очень хотелось смыть, оттереть, отшкрябать, но ни мылу, ни губке, ни полотенцу она не поддавалась. Губы странно усохли, будто спеклись, и от их углов стекали вниз две грустные темные ленточки.

Неужели это я? — равнодушно подумала Ольга. — Этой женщине там, в зеркале, лет пятьдесят… Так бывает? Когда я последний раз смотрелась в зеркало? Вчера, перед эфиром. И вчера это была еще я. А сейчас? Приедет Макс, увидит меня такую… Зачем я ему? Зачем мне вообще жить? Не будет меня — не будет проблемы. У всех все наладится. Дело в том, что я просто не хочу больше жить. Не хо-чу.

- Смерть так же драгоценна, как и жизнь, — сказал кто-то в самое ухо. — Смерть — это не конец, это просто переход. Но время твоего перехода еще не пришло.

— Да? — удивилась Ольга. — И кто же это решает?