Женщины да Винчи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 19

В Ленинграде, Зина знала, у Леонида Семеновича остались жена с дочкой, и это было ему, конечно, очень тяжело, потому что он не имел от них известий с самого начала блокады, и теперь, хотя блокаду сняли, известий не было тоже. Обо всем этом она знала не от него, а стороной – девчонки рассказали, сам Немировский об этом речь не заводил.

Зина развернулась было, чтобы идти к сосновому леску, к медсанбату, но тут же обернулась снова, потому что он вдруг крикнул:

– Смотри!

Немировский указывал за реку. Там, в михайловском парке, происходило какое-то движение, которое сначала показалось Зине хаотическим. Но уже через минуту она поняла, что происходит, и ахнула:

– Они же дом рушат!

В стене усадебного дома, возле которого копошились немцы, в самом деле открылся пролом или, скорее, сделанная заранее прорезь, и в ней появилось артиллерийское орудие. Оно возникло как-то зловеще, словно из небытия, помолчало несколько секунд и выстрелило. Снаряд пронесся у Зины с Немировским над головами и взорвался за холмом, где стояла подошедшая вчера батарея. Оттуда сразу же заговорили в ответ орудия, но били они недолго – после трех-четырех беглых выстрелов немецкая пушка затихла; видимо, была у наших на точном прицеле.

И сразу же, как только затихло русское орудие, над домом взметнулся огонь.

– Не от снарядов, – сказал Немировский. – Изнутри подожгли.

– Но зачем?.. – растерянно проговорила Зина. И вскрикнула: – Зачем же дом пушкинский жечь?!

– Затем, – зло бросил Немировский. – Зачем все остальное, затем и пушкинский дом. – И скомандовал: – В медсанбат, быстро! Немцы за дымом спрятаться хотят. У них по всему парку укрепления, сейчас оттуда стрелять начнут.

Что это означает, не было нужды объяснять: новый поток раненых.

На бегу Зина оглянулась. Пушкинский дом над высоким берегом Сороти пылал как свеча.

– Не оглядывайся! – прикрикнул Немировский. – Будет, как с Лотовой женой!

При чем здесь чья-то жена, Зина не поняла, да толком и не расслышала. Она со всех ног припустила к медсанбату.

«Мы все заново отстроим, – сжав зубы и задыхаясь, думала она на бегу. – И Михайловское, и… Все-все!»

Она сама понимала, что это детские какие-то мысли, и плакать ей хочется от детской же досады, и странно, и даже стыдно хранить в себе такую детскость на такой войне. Но ничего не могла с собою поделать: война и обыденные, необходимые на войне действия – это было одно, а то, что думала она и чувствовала, – другое, и никому она ни мыслей своих, ни тем более чувств открывать не стала бы.

Разве что капитану Немировскому. Но ему они не нужны, конечно.

– Бэлль, а все-таки – куда бы ты хотела поехать?

Кирилл с самого начала стал называть ее именем из мюзикла, хотя даже если ее считать красавицей, то его чудовищем назвать было трудновато. Ну да она привыкла, что каждый новый любовник переиначивает ее имя на собственный оригинальный лад, и это ей нравилось.

«Куда бы ты хотела» означало, что он собирается устроить себе кратковременный отпуск, предполагает, что она тоже это сделает, и намерен совершить совместное романтическое путешествие. Или не романтическое, а просто увлекательное, что гораздо лучше и правильнее.

Однажды они такое путешествие уже совершили – слетали на три дня в Марокко. Белке понравилось: воображение у нее работало хорошо, и интерес к происходящему просыпался уже от одного сознания того, что она в настоящем Магрибе. К тому же отель был не просто дорогой, а атмосферный – воплощенный Восток со всеми его восхитительными приметами, – и это прибавило ей уважения к Кириллу; устройством поездки занимался он.

Теперь, значит, повторить хочет. Что ж, она только за.

– Ну-у… – протянула Белка. С таким увлечением она, пожалуй, размышляла над географическими названиями только в детстве, когда играла «в города» в коммунальной кухне вот этой самой квартиры. – Например, в Австралию!

– Отлично, – согласился Кирилл.

Было очень интересно слушать его голос: он звучал непосредственно у него в животе и проникал в Белкину голову через затылок, минуя уши. Такое необычное взаимодействие получалось по вполне обычной причине: они лежали голые на разложенном белом диване, их тела образовывали перпендикуляр, и Белкина голова находилась у Кирилла на животе. Руки она при этом раскинула так, что одна доставала до его носа, а другая почти до щиколоток. На этой линии находились всяческие приятные части его тела, которые Белка время от времени поглаживала, заставляя его немножко вздрагивать и немножко постанывать. Он в ответ на это прихватывал зубами ее локоть, как раз попадавший на его рот. Так они отдыхали после секса, прикидывая, не возобновить ли его.

– Австралия – отлично, – повторил Кирилл. – Но ее придется внести в список на будущее. Ибо далеко лететь, а у меня освободится только три дня. Еще?

– Себе! – засмеялась Белка. – Мы что, в блек-джек играем?

– Ну куда, куда?

– Венеция!

– Идет! Я там, представь себе, ни разу не был.

– Я, представь себе, тоже.

Что он не бывал в Венеции, не казалось Белке удивительным. Мужчины обычно попадают туда по наводке своих подруг, самим им, если они не художники и не поэты, редко приходит в голову съездить в город влюбленных. Кириллу не с мадам же своей туда было ездить, влюбленной ее представить трудновато. А других женщин, по крайней мере постоянных, у него не имелось, в этом Белка после полугода связи с ним была уверена. По какой причине не имелось, она, правда, до сих пор так и не поняла, но факт очевидный: ей почему-то достался в любовники мужчина, у которого при множестве выдающихся, даже исключительных вводных не было ни выдающихся, ни тем более исключительных романов.

Можно было ломать голову над таким парадоксом, но Белка не ломала. Зачем? Она давно уже поняла, что слова «так не бывает» не имеют к жизни никакого отношения. В жизни бывает и так, и этак, и вопреки всему ни одна голова не выдумает того, что в действительности происходит самым обыденным образом.

Ну а сама она не бывала в Венеции по какому-то дурацкому заклятью, и хорошо, что оно будет наконец снято. И не зря, выходит, бросала монетку в зеленую воду венецианской Лагуны, и не зря обещала себе, что в ближайшее время непременно приедет в этот город. Вот оно и настало, ближайшее.

– Когда у тебя образуются три дня? – уточнила Белка.

– Послезавтра. Я сегодня закажу билеты и отель, а ты завтра вечером приезжай сюда с вещами. Послезавтра утром отсюда и отправимся.

Белку слегка покоробило, что он излагает все это как уже утвержденную программу. Мог бы, между прочим, спросить, как ее начальница отнесется к таким планам. Хотя и то сказать, ну как он стал бы об этом спрашивать? «Отпустит ли тебя моя жена?» Глупее было бы только ему лично к ней обратиться: «Отпусти, Леночка, мою любовницу со мной в Венецию прошвырнуться».