Экипаж "черного тюльпана" - читать онлайн книгу. Автор: Александр Соколов, Олег Буркин cтр.№ 2

Я смотрю на него краем глаза: может, все-таки замолчит? Шкатулка с секретом открылась, готова делиться сокровенным — бери, не жалко! Лицо заматеревшего волка, утомленного своим опытом…

Валеркин голос где-то далеко, а здесь, совсем рядом, под моими ребрами, идет война: холодная скользкая тошнота стучит под дыхало, скребет под сердцем, выбивая из пор липкую влагу. Удар… еще удар… Глотнув воздух, я вскакиваю — будет лучше, если успею выйти…

Мы выходим, словно из предбанника в парную, на затвердевшую, пепельного цвета глину. Аэродромные постройки, зыбко дрожа в горячем воздухе искривленными очертаниями, плывут во все стороны… Я бегу за угол: с судорожной болью содержимое желудка выплескивается наружу.

— Где мои? — спрашиваю я, вытирая мокрое от слез лицо.

— По складам бегают. Смотри, Дрозд…

Валера снимает «АКМ» с плеча и на ходу прижимается щекой к ободранному ложу:

— Машинка отменная. Берешь под яблочко, а мушку чуть приподнимаешь — будет как раз в тютельку. Понял?

— Понял, чем дед бабку донял, — закипаю я. И дел-то! Переписать автомат и два магазина, связанных изоляционной лентой, на меня. Все. На фига мне его лекции по стрелковому искусству?

— Валера, сколько духов снял? Поди, целый год в засаде, вон как приклад ободрал…

Маскевич настроен миролюбиво.

— Духи, не духи… Ну а если, Леня? Ведь они не только уши отрезают… Разве тебе, холостяку, это не нужно? — говорит он снисходительным тоном, похлопывая себя пониже живота.

Переписать автомат из карточки в карточку труда не составляло, но вот «Макаровых» на складе почему-то не оказалось, мне вручают старенький «ТТ».

— Маша, обижаешь! — говорит Валера кладовщице, и она радушно улыбается:

— Пусть вечером заходит с шоколадкой. Может, чего и найдем. Осталось только для командного состава.

Мы тащимся обратно. Маскевич, ухватившись за ремень автомата, тянет его к себе: «Дай, донесу до модуля». Нет, это не великодушие, в связи со свалившейся на меня напастью, такие нежности здесь не в ходу. За год Валеркино тело привыкло к этому ободранному ложу. Кусок металла в деревяшке становится другом, добавляет железа в мышцах, делает человека увереннее, сильнее… В восьмидесятом году, в Джелалабаде, оружие снимали с убитых и складывали в подвале, на КДП. Никто его не считал, выбирай себе любое. Теперь навели порядок. За утерю оружия надо отвечать.

— Можешь забрать его совсем. Мне хватит этого пугача, чтоб стрельнуться.

Чкалов пропускает мою едкость мимо ушей: что ему? Завтра он покидает этот курорт, этот пляж без конца и края, этот круг, кем-то очерченный…

* * *

Вечером мы собираемся за столом, оба экипажа. Комната с одним окном, «двухэтажными» кроватями вдоль стен на восемь человек ничем не отличается от других. В наследство нам достаются две керосинки, ящик с картошкой, консервы, старенький телевизор и… клопы. На столе жареная картошка с тушенкой, зеленый лук, спирт. Из фляги булькает голубоватый ректификат… Валера первым поднимает стакан, за ним и я залпом опрокидываю теплую обжигающую жидкость. Несколько минут — и мне становится лучше.

* * *

Командир первой эскадрильи Букалов, среднего роста крепыш с моложавым лицом, принял меня в своей комнате. Пожал руку, мельком глянул на меня и снова уселся за стол, к раскрытой летной книжке.

— Ты, кажется, уже бывал в этих краях?

— Да, в восьмидесятом…

За десяток лет до капитанских погон я усвоил: «Вы» — всегда с большой буквы, «ты» — с маленькой. Заповедь алфавита: «Буковка, знай свое место».

Командир выронил паркеровскую ручку китайского производства, какую можно увидеть здесь в любом дукане, досадливо ругнулся. Разгибаясь с перышком в руке, он посмотрел на меня:

— Чему улыбаешься?

— Один старый штурман в таких случаях говорил: «Товарищ командир, у Вас ручка УПАЛИ».

— А ты, я гляжу, юморист…

Нет, я не юморист, просто не нравится, когда «тыкают». Почему бы начальнику, равному по возрасту, не намекнуть: «Я не какая-нибудь „тыкалка“»?

Конечно, какой ты летчик и командир — покажет время, но как поставишь себя — тоже не последнее дело.

Букалов продолжал задавать вопросы, и я отметил, что он перешел на «Вы»:

— Чем ВАМ запомнился восьмидесятый?

Появился щупленький хлопец в комбинезоне, в панаме, прошел к командиру, не спрашивая разрешения, наклонился над ним, стал что-то шептать. Комэска нахмурился, заспешил к выходу, коротко бросив: «Подождите». Я сел за его стол и уставился в летную книжку: «Боевой вылет на О.Б.Д.В. (Обеспечение боевых действий войск) Кабул — Кундуз — Шиндант — Кандагар — Кабул». Этот маршрут назывался «Вдоль забора»… Что он хотел услышать от меня о восьмидесятом?

…В том году, перевернувшем с ног на голову устоявшуюся жизнь, мы на «эртэшке» [3] оказались в Джелалабаде, где до нас работал Паненко из Риги. Весь день предстояло висеть на восьми тысячах метров рядом с территорией Пакистана, обеспечивать войска связью.

Радиолокационный контроль за самолетами в этих местах отсутствовал, поэтому неудивительно, что Паненко зацепил границу. Понял он это, когда увидел у себя на крыле пару перехватчиков «МиГ-19», истребителей, поставленных нами в Китай и оттуда перепроданных в Пакистан. Летчики в кабине улыбались и показывали знаками: «Следуй за нами».

Паненко и его ребята растерялись. (Это вам не в Риге, в кафе при свечах с уютными столиками, под мирным небом!) Очередь перед носом из пушки тридцать седьмого калибра отечественного производства показалась ребятам достаточным аргументом, чтобы взять курс на Пакистан…

Неизвестно, чем бы дело кончилось, не подвернись спасительная облачность. Рижане провалились в нее и, по их рассказам, не помнят, как оказались на своем аэродроме. [4] Примерно в это же время вертолетчики в районе Файзабада «отработали» «эрэсами», начиненными иголками, напоминающими патефонные. Трупы были похожи на решето, и Запад сразу поднял шум о варварском оружии русских. Из Москвы срочно прибыл Силантьев. Он курировал Афганистан и отвечал за все операции.

Слава Гайнутдинов повез на своей боевой машине высокого гостя. Уже на снижении, перед аэродромом, Слава заметил вооруженных всадников и… не выдержал. Атака была проведена мгновенно, из всех видов бортового оружия. Кто видел залп «нурсов» из вертолета, может представить, что испытал военачальник в кабине «Ми-8».