Слуги тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Элен Варрон cтр.№ 17

— Глупость, — прошептал он, снова поворачивая лорса. — Вот же дурь-то!

К горлу подкатил ком. В лесу кто-то плакал и молил о спасении — и Даниэль не мог, просто-напросто не мог оставить его на произвол судьбы.

— Давай, парень. Пошел. Будь осторожен.

Ноги Как Дуб не нуждался в предупреждении. Пригнув голову и вытянув шею, он словно поплыл сквозь ольху и пальму, огибая высоченные сосны, которые стояли, точно колонны в бесконечно огромном зале. Одни только листья чуть шелестели, когда смыкались позади лорса.

Новый крик, не дальше и не ближе прежнего. Так и есть — пленника уводят все глубже в Тайг, а с ним и Даниэля. «Ну, ладно же, — решил он, упрямо стискивая зубы. — Появлюсь, где вы меня не ждете». Он свернул с прямой дороги, соединявшей его и — предположительно — лемутов, и дал лорсу шенкеля. Одживей помчал.

Они сделали еще один крюк, и Даниэль пустил лорса шагом. Теперь они тихо-тихо продвигались назад, навстречу лемутам. На краю небольшого овражка пастух натянул поводья; Одживей укрылся за стволами двух стоящих рядом сосен. Между соснами рос молоденький клен, и его красноватые листья хорошо скрывали длинные светлые ноги лорса.

Пленник опять закричал, на этот раз совсем близко, на другой стороне овражка. Даниэль вытянул из колчана стрелу, приготовился. Поганых тварей осталось всего ничего, они и оглянуться не успеют, как их перебьют.

Лорс под ним напрягся, еле слышно всхрапнул. Идут!

Лемуты появились совсем не с той стороны, откуда он ожидал. Штук десять тварей скорой рысцой бежали по дну овражка — справа, как раз оттуда, откуда явился Даниэль. Громадные, тяжеловесные, отдаленно напоминающие своих предков-обезьян, мутировавших после Смерти. Волосатые Ревуны были наиболее разумными из всех лемутов, про которых Даниэль что-либо слышал. Говорили, что даже Народ Плотины уступает им в сообразительности… Впрочем, сейчас это не имело значения. Ревуны бежали гуськом, как солдаты на марше; у каждого в правой руке была увесистая дубинка, на левом плече — Даниэль не поверил своим глазам — свернутое лассо. Никакого пленника среди них не было.

Первый Ревун остановился и издал короткий вибрирующий вой, от которого Ноги Как Дуб захрапел и едва не выдал присутствие обоих наблюдателей. Даниэль упал ему на шею и принялся обеими руками поглаживать Одживея по морде; молодой лорс утих. Из-за овражка донесся ответный вой, и показалась четверка лемутов. Выходит, их путь пастух вычислил верно, и если бы не новый отряд, взявшийся невесть откуда… Тут он увидел пленника.

С первого взгляда Даниэль решил, что лемуты ведут ребенка: невысокий рост, тонкая кость, спутанные волосы до плеч. Голые руки и ноги были не то загорелые, не то просто грязные; кисти были стянуты ремнем за спиной, голова опущена. Однако это был вовсе не ребенок; пастух никак не мог сообразить, в чем дело, но пленник напоминал ему воина. Невысокий, хрупкий, безоружный, но именно воин. Ах вон что — шкура, в которую он одет. Короткая, до середины бедра, шкура эта держалась на одном плече и была перехвачена ремешком в поясе. Желтая, с черными пятнами. Шкура леопарда или иного, не менее опасного зверя. Одеяние воина либо вождя.

Эти мысли вихрем пронеслись у Даниэля в голове, пока он целился. Тенькнула тетива, стрела впилась в горло Ревуну, предводителю нового отряда. Вторая сразила его соседа. Третья пролетела мимо, четвертая вошла в мохнатую грудь одного из лемутов, которые привели пленника.

Ревуны на дне овражка опомнились и кинулись врассыпную, затем как по команде попадали на землю и стремительно поползли вверх по склону к Даниэлю. Трое Ревунов на другом берегу бросились назад в заросли, таща пленника за собой. Снова раздался щемящий, вынимающий душу крик, затем яростный вопль Ревуна.

— Пошел! — крикнул пастух.

Неожиданно для лемутов вынырнувший из-за сосновых стволов лорс сделал гигантский скачок и очутился на дне оврага.

— Пошел! — снова заорал Даниэль, и Одживей стремглав выбрался наверх.

Позади лес гудел от бешеного воя, впереди пастух заметил мелькнувшую серую шкуру.

Выхватил меч. Лорс настиг врага, Даниэль коротко рубанул. Удар пришелся по плечу; лемут взвыл и повалился наземь. Другой Ревун обернулся, замахнулся дубиной. Удар! Дубина упала вместе с отрубленной кистью. Раздался дикий рев лемута и рыдающий крик пленника. Бешено захрапел Одживей, ударил копытом; еще один Ревун рухнул на землю. В глаза Даниэлю бросилась пятнистая шкура. Пастух свесился с седла, одной рукой подхватил пленника, перебросил его через спину лорса — и умчался, оставив лемутов реветь и выть на весь лес.

Минут через пятнадцать бешеной скачки пастух натянул поводья. Одживей послушно остановился, поводя боками. Оглянулся — и вдруг попытался укусить пленника за ногу.

— Не сметь! — Даниэль ударил его по морде.

Лорс захрапел и оскалился. Пленник, до сих пор смирно лежавший на его широкой спине, зашевелился и сполз наземь.

Отступил; руки его все так же были стянуты ремнем и оставались за спиной. Пленник поднял голову; и Даниэль впервые увидел лицо существа, которое спас. И уставился в изумлении.

Во-первых, на него смотрела женщина. Женщина-воин, в этом он по-прежнему не сомневался. Невысокая, но крепкая и мускулистая, как рысь. Кожа у нее была светлая, и там, где ее не покрывала грязь, золотился легкий загар. Спутанные волосы были теплого цвета желтовато-коричневой коры на сосновых ветках, а глаза с длинным разрезом казались неимоверно глубокими и прозрачными. И они были невероятно зеленые — зеленей весенней травы, зеленей едва распустившихся иголочек лиственницы. Еще у незнакомки был твердый подбородок, плотно сжатый маленький рот и гордый точеный носик. Даниэль сказал бы, что она прелестна — если бы не явственное ощущение опасной силы, которое исходило от бывшей пленницы. И если бы не храпел так злобно лорс, который скалил зубы, бил копытом и в любую минуту готов был наброситься на нее и растоптать.

У пастуха зародилось ощущение, что от незнакомки надо как можно скорее избавиться. Элисия нуждалась в его любви и защите; женщина в леопардовой шкуре, скорее всего, нуждается только в свободе. Он соскочил с лорса и вытащил нож, намереваясь разрезать ремень у нее на руках. Она отступила, зеленые глаза сузились. Твердые губы разомкнулись, и прозвучал знакомый рыдающий жалобный крик-мольба. Даниэль замер, пораженный. На лице у женщины была написана беспощадная решимость, никак не вязавшаяся с молящим плачем. Похоже, это ее боевой клич, а вовсе не…

Он развернулся и локтем ударил пленницу в грудь — она кинулась на него дикой кошкой. Со связанными руками. Падая, она ногами обхватила его щиколотку и со всей силы дернула. Даниэль едва устоял — и то потому лишь, что ухватился за корявый ствол низкорослой, больной ольхи. Он ударил женщину по голени и освободил ногу из захвата, отпрыгнул. Вытащил меч. Женщина взвилась с земли и снова бросилась на него. В зеленых глазах было что-то нечеловеческое, звериное. Даниэль увернулся, лихорадочно соображая, что делать: то ли поупражняться в ловкости, ожидая, пока незнакомка выдохнется, то ли не связываться, а оглушить ее ударом меча — и дело с концом. Она — точно рысь, она же не понимает, что Даниэль ей не враг…