Сага о Рунном Посохе - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Муркок cтр.№ 71

— Здесь неподалеку ваши мечи и кони, а также новые маски, — сказал он. — Ступайте за мной. Поторопитесь — с минуты на минуту вернется барон Мелиадус.

В темноте они пробрались к своим коням, надели шлемы, пристегнули к поясу мечи и уселись в седла.

Внезапно послышался конский топот — по дороге на холм поднимались несколько десятков всадников. Затем раздались возгласы изумления и яростный рев — Мелиадус и его свита узнали о бегстве пленников.

— Поехали! — прошипел д'Аверк. — В Камарг! Кони бешеным галопом понесли их туда, где шел бой.

— Дорогу! — кричал д'Аверк. — Дорогу резервному отряду! Солдаты разбегались по сторонам, осыпая проклятиями четырех всадников, несущихся по лагерю во весь опор.

— Дорогу! Пропустите герольдов командующего! — повернув голову к Хоукмуну, он пояснил: — Неинтересно повторять одно и то же, — пришпорив коня, снова заорал во весь голос: — В лагере чума! Пропустите лекарей!

Позади стучали копыта и вопили всадники. Впереди шел бой, но уже не такой яростный, как прежде.

— Дорогу! — ревел д'Аверк. — Дорогу барону Мелиадусу!

Кони перепрыгивали через головы людей, огибали боевые машины, неслись под огнем к башням Камарга. Вскоре беглецы достигли поля боя и поскакали вперед по трупам, оставив позади главные силы гранбретанцев.

— Поднимите маски! — крикнул д'Аверк. — Если камаргцы не узнают Хоукмуна или Иссельду, они изжарят нас заживо…

В этот миг из темноты ударил огнемет. Его луч едва не задел д'Аверка. Следующий луч попал в отряд Мелиадуса. Хоукмун судорожно дергал ремешки шлема. Стащив, наконец, шлем с головы, он швырнул его на дорогу.

— Стойте! — кричал им вслед Мелиадус. — Вас убьют свои же! Стойте, глупцы!

Впереди засверкали вспышки: навстречу всадникам, разгоняя мрак, потянулось множество огненных лучей. Д'Аверк опустил голову к лошадиной шее, Иссельда и Оладан тоже пригнулись, но Хоукмун выхватил меч и, размахивая им, закричал:

— Воины Камарга! Это я, Хоукмун! Я вернулся!

В них по-прежнему стреляли, но башни были уже близко. Д'Аверк выпрямился в седле.

— Камаргцы! С нами Хоукмун, он…

В этот миг по нему хлестнуло пламенем. Вскрикнув, француз покачнулся и упал бы, не подхвати его Хоукмун. Доспехи д'Аверка были раскалены докрасна, а кое-где даже расплавились, но француз был еще жив. С губ, мгновенно покрывшихся волдырями, сорвался тихий смех:

— Как все-таки с моей стороны неосторожно было, герцог, связать с вами судьбу…

Оладан и Иссельда остановились и обернулись; напуганные кони гарцевали под ними. Барон Мелиадус и его свита быстро приближались.

— Оладан, возьми его поводья, — велел Хоукмун другу. — Я буду его поддерживать. Надо поближе подобраться к башне.

Снова к ним метнулось пламя, на этот раз со стороны гранбретанцев.

— Хоукмун, остановись!

Хоукмун пришпорил коня и поскакал дальше, поддерживая д'Аверка. Кругом бушевала огненная смерть.

Когда из самой высокой башни ударил широкий луч, он закричал:

— Воины Камарга! Это я, Хоукмун! Со мной Иссельда, дочь графа Брасса!

Луч угас. Воины Мелиадуса были уже совсем близко. Иссельда покачнулась в седле — она была на грани обморока от усталости. Хоукмун повернул коня навстречу Мелиадусу и его Волкам.

Но тут со стороны башен показалось несколько десятков гвардейцев-латников на белых рогатых конях. Спустившись с холма, они окружили беглецов.

Один из них всмотрелся в лицо Хоукмуна, и его глаза радостно заблестели.

— Это же милорд Хоукмун! И с ним леди Иссельда! Ну, теперь удача нам улыбнется!

Воины Мелиадуса остановились невдалеке. Помедлив, они повернули коней и исчезли во тьме.

В замок графа Брасса беглецы приехали утром, когда на озера с топкими берегами падали бледные солнечные лучи. Дикие буйволы на водопое поднимали головы и провожали их долгими взглядами. Дул сильный ветер, и по камышу, как по водной глади, бежали волны. В садах, на склоне холма, что высился над городом, зрел виноград и другие фрукты. На вершине холма стоял замок графа Брасса — прочная старая крепость, похоже, ничуть не пострадавшая от войн, бушевавших на границах провинции. Они поднялись по петляющей белой дороге во двор замка, где их встретили обрадованные слуги. Им помогли спешиться и пригласили в зал, обильно украшенный трофеями графа Брасса. В зале царили необычный холод и тишина. У камина в одиночестве стоял мудрый сэр Ноблио, поэт и философ.

Он улыбался, но в глазах его застыл страх, а лицо с тех пор, как Хоукмун видел его в последний раз, очень постарело и осунулось. Ноблио обнял Иссельду и пожал руку Хоукмуну.

— Как здоровье графа Брасса? — спросил Хоукмун.

— Рана зажила, но он утратил волю к жизни, — Ноблио жестом велел слугам поднять д'Аверка. — Перенесите его в северную башню. Скоро я туда приду. Пойдемте, — сказал он Хоукмуну и Иссельде. — Сами увидите…

Оладан остался с д'Аверком, а герцог Кельнский и девушка поднялись по выщербленным каменным ступеням в покои графа Брасса. Ноблио отворил дверь, и они вошли в опочивальню.

Там стояла простая солдатская койка — широкая, квадратная, с обычными простынями и плоскими подушками. На подушках покоилась огромная голова, словно отлитая из металла. С того дня, как Хоукмун расстался с графом, в рыжих волосах Брасса почти не прибавилось седины, а лицо, покрытое бронзовым загаром, не стало бледней. Высокий выпуклый лоб по-прежнему казался каменным выступом над пещерами, скрывавшими сияющие золотисто-карие глаза. Но взгляд этих немигающих глаз был прикован к потолку, а плотно сжатые губы не шевелились.

— Граф Брасс, — прошептал Ноблио, — смотрите… Казалось, гигант не услышал его. Взгляд графа по-прежнему был устремлен в потолок. Склонившись над ним, Хоукмун произнес:

— Граф Брасс, к вам вернулась дочь. И я, Дориан Хоукмун, тоже.

Губы разжались, и Хоукмун услышал громкий шепот:

— Снова видения… Ноблио, я думал, лихорадка прошла…

— Так оно и есть, граф. Это не призраки.

Взгляд золотисто-карих глаз обратился на Хоукмуна и Иссельду:

— Дети мои! Наконец-то я умер и встретился с вами…

— Вы живы, граф, — возразил Хоукмун. Иссельда нагнулась и поцеловала графа в губы:

— Ты чувствуешь, отец? Самый обычный, земной поцелуй. Прямая линия сомкнутых губ постепенно превратилась в широкую улыбку. Граф пошевелился, затем резко сел.

— Это правда! Какой же я глупец, что потерял надежду, — он засмеялся.

Его чудесное исцеление вызвало изумленный возглас Ноблио:

— Граф, я не верю своим глазам! Мне казалось, вы на пороге смерти!