Голые циники - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Семенов cтр.№ 9

— Сука.

* * *

— На, написал про любовь:

Мне хочется тебя обнять

Застыть с тобой в нелепой позе

И нагло в рот поцеловать

При обезумевшем морозе

В мороз… к железу… рот ко рту…

Застыть чтоб если в кровь то с болью

И вот лелея ту мечту

Дрочу умело и с любовью

* * *

— Рич, всегда хотела спросить. Сколько у тебя женщин было?

— С тобой вместе считать?

— Со мной считай.

— Проституток считать?

— Проституток не считай. Проститутки не считаются.

— Тогда ни одной.

— Козел… Ну серьезно, больше сотни?

— Если их было пять, то это лучше, чем пятьдесят? Это тебя успокоило бы?

— Наверное. Мне больше нравится пять, чем пятьдесят. Но если брать во внимание то, как ты трахаешься, у тебя их было не меньше пятидесяти.

— А че у тебя так глаза горят? Разговор о моих женщинах возбуждает тебя, гадина ненасытная?

— Меня радует, что ты — мой. Сказать тебе, сколько у меня было мужчин?

— Пошла ты на хуй, Варь. Понятно, к чему эта вся прелюдия была.

— Отгадай, тридцать… сорок… или пятьдесят?

* * *

— Ну и как я теперь пойду на улицу вся в томатном соке?

* * *

— Хуй ему, а не чаевые.

* * *

— Трахнешь меня в лифте?

* * *

— Я люблю тебя.

* * *

Голые, они валялись на матрасе.

— Во сколько рейс?

— В девять утра.

— Только Камбоджа?

— Нет. Пять дней Таиланд и пять Камбоджа.

Варвара расплакалась.

— А что будет после того, как программа выйдет в эфир. Меня же все подруги засмеют. Будут визжать, что ты всех проституток трахаешь, как мне с этим дальше жить, скажи, а?!

— Многие из твоих подруг очень хотели бы, чтобы я их трахнул. А многие из них — вообще тебе не подруги.

— Что ты несешь?

— Многие твои подруги предлагали мне переспать с ними.

— Что ж ты, бедняжечка, растерялся. Надо было переспать!

— С кем-то я и переспал.

— Что ты буровишь, прекрати меня унижать.

— Это ты прекрати на меня накатывать. Не спал я с твоими подругами, что я, мудак последний, что ли?!

— А чем тебя мои подруги не устраивают? Ты хочешь сказать, что они не такие великие, как ты?! Не такие эгоцентричные, не такие дорогие?! Видите ли, наш мальчик-красавчик, ему мои подруги не нравятся!

— Я не сказал, что они мне не нравятся. Я сказал, что не спал с ними.

— А зачем мне это знать? Я же не рассказываю, как твои дружки, как напьются, а тебя рядом нет, начинают клеиться ко мне, как бы по-дружески. А у самих слюна уже до хуя свисает. Я же про это не рассказываю, чтоб настроение тебе не портить.

— Ты мне уже испортила настроение.

— Ты мне тоже.

— Ну и заткнись тогда.

— Сам заткнись.

Варвара повернулась спиной. Он тоже.

Ричард думал о том, что, может, и хорошо вот так поругаться. Чтоб Варька не думала про документальный сериал, не думала про тайских трансвеститов, с которыми ему придется спать. Чтоб ей проще было всю эту неделю с этой злостью. А потом он приедет и все ей объяснит. Надо будет — встанет на колени. Надо будет — ее поставит.

— Ты куда?

— Что мне уже без твоего разрешения и в туалет нельзя сходить?

Варвара взяла свою сумку и заперлась в туалете. Достала героин, «машинку», ложку, зажигалку, косынку… Ей было плевать сейчас на все. Она колола в руку, но не там, где все… Она колола в тыльную сторону ладони между указательным и большим пальцами. Там шрам быстро затягивался и был незаметен.

— Варь, где чайник?

— У меня.

— Что ты с ним делаешь в туалете?

— Чай пью и сру.

— Что за херотень ты порешь? Че за дурь?

Год назад Ричард снимал интервью с пятнадцатилетней маленькой красавицей, которую парень подсадил на «химку» — дешевый и разрушающий наркотик на основе амитиловых спиртов и ацетона. Девочка согласилась за 100 долларов рассказывать свои ощущения, пока будет колоться. Тогда он впервые увидел, как маленькая девочка профессионально загнала в свою детскую руку шприц с черной жидкостью, как сузились до точки зрачки, как она сладко выдохнула от удовольствия, как перестала понимать происходящее, как попросила чайник с водой и рассказала про «сушняк». Именно тот чайник сейчас и всплыл перед Ричардом. Он вышиб ногой дверь в туалет…

* * *

Шереметьево. Международный терминал.

— О, наш мальчик-красавчик! Держите мою простату?! Что за красные глазки? Варя купила пояс с дилдо и забрала у счастливчика его девственную плеву? Ничего-ничего, это поначалу немного больно, а потом разработается, — всегда обаятельный Герка раскрыл свои ухоженные руки для объятий своего старого друга.

— Эта сука… Она колется, Гер… Она, сука, колется… Я ей ночью все мозги вышиб. Я ее убить хотел, а она только смеялась в лицо. Ничего не понимал в тот момент… Я душил ее, хотел, чтоб не стало ее. А она только шептала «я люблю тебя». Матери ее позвонил, чтоб приехала. Все рассказал, а потом всю ночь ревел в каком-то баре. Пил, блядь, и ревел, блядь…

— Блядь, это пиздец, Рич, блядь, это блядство и пиздец…

— Я сам знаю, что пиздец. Полный пиздец и полное блядство…

— Точно тебе говорю, полное блядство. Дай паспорт. Я тебя зарегистрирую на рейс. Иди, сядь в баре, я сейчас прилечу.

Герман был телевизионным оператором и фотографом Второго канала. Самым близким другом Ричарда. Человеком, который до сих пор не смог разобраться — гей он или нет.

— Але, сын, это отец!

— Але, отец, это сын!

— Ты че тормозишь? Все нормально?

— Все, как никогда, прекрасно.

— Я рад, что все прекрасно. Ты, надеюсь, в самолете?

— Да, уже паспорт в зубах.

— Не понял, зачем?

— Когда разобьемся — труп легче определить будет.

— Старая шутка, но хорошо, что ты бодрячок. Вот, слушай новую…

— Мне не до смеха.

— Слушай-слушай: «Здравствуйте, это почтальон Пенкин. Покажите мне вашего мальчика».

И отец рассмеялся в очередной раз этой шутке.