Монумент - читать онлайн книгу. Автор: Йан Грэхем cтр.№ 9

Геолог опустил диск. Пламя свечи больше не падало на камень, и синий свет погас.

– Я не могу тебе этого обещать, – тихо ответил он.

– Думаешь, церковники отберут?

– Такое не исключено, Кальден. Сам диск довольно примитивен. Он напоминает предметы эпохи, предшествующей Воссоединению. Церковь может счесть вещь культовым предметом того времени… И заявить, что ей место в сокровищнице, да и мои студенты – они больше интересуются выпивкой и девушками, чем наукой. Такие раритеты недешевы. Из нашего хранилища постоянно воруют. Подобная вещица – огромное искушение. Лучше не выставлять ее на обозрение всяческих… сорок. Я пойду, Кальден. У меня сегодня еще лекция по катарианским изумрудам. Сами по себе они очень красивы, хотя в сравнении с этим камнем, конечно, – не более чем куски угля. Удачи тебе, дружище. – И, распрощавшись, геолог направился к выходу.

Баллас на цыпочках поднялся по лестнице и притаился за дверью.

В скором времени Баллас вернулся в дом священника. В кухне горел огонь. Здесь было тепло и уютно – не то что на улице. Отец Бретриен склонился над очагом, поправляя дрова.

– Вы встречались с Кальденом? – спросил он?

– Угу, – отозвался Баллас. Это была чистая правда.

– Он вам обрадовался? Знаете, в какой-то мере вы уязвили его самомнение. Он ведь был уверен, что вы не выживете. Вместе с тем, полагаю, ему стоит гордиться. Ведь именно его стараниями…

– Мы не разговаривали. Я просто отдал деньги и ушел.

И снова – чистая правда. Как только геолог ушел, Баллас спустился в подвал и передал Кальдену монеты. Старый смотритель и впрямь был настроен поговорить, но Баллас поспешил откланяться.

Бретриен, кажется, намеревался сказать что-то еще, однако Баллас не стал его слушать, а прямиком отправился в свою спальню. Здесь он устроился на кровати и откупорил бутылку виски, стянутую с прилавка на рынке. Потягивая пойло, Баллас раздумывал о металлическом диске. О четырех сверкающих рубинах. И о голубом камне.

Он вспоминал изумление геолога и его разговор со старым смотрителем.

– А кто я такой, – пробормотал Баллас, – как не та самая сорока? Наслаждайся своей игрушкой, Кальден, покуда она у тебя есть. Скоро не будет…

В западных холмах Бандерина дубильщик услышал зов бога-творца. Пыльными дорогами, в дождь, холод и зной бродил Пилигрим. И в пути он постиг все добродетели и все пороки…

Мало-помалу Баллас выздоравливал. Синяки выцвели, кожа утратила мертвенный сероватый оттенок, порезы затянулись, оставив по себе тонкие розовые шрамы. Сломанные ребра – хотя еще ныли – больше не взрывались невыносимой жгучей болью в ответ на каждое прикосновение.

Дни тянулись серой монотонной чередой. Ежедневно священник давал Балласу два пенни – на мясо. Иногда эти деньги и впрямь попадали в руки мясников – случалось, Баллас покупал всяческие вкусные вещи. Приправленные острыми травами свиные котлеты, оленьи колбаски, жаренные в меду утиные грудки. Однажды даже побаловал себя крыльями жаворонка, жаль только порция была очень маленькой – на один зуб. За все годы бродяжничества Баллас не едал ничего подобного и теперь наверстывал упущенное.

В другие дни он тратил деньги на выпивку. С раннего утра Баллас поселялся в кабаке и целый день заливал в себя эль и вино. Проголодавшись, шел на рынок и крал еду. Мясо на рынке не было таким изысканным, как в мясных лавках – здесь не продавали крылышек жаворонка или утиных грудок, – однако его хватало, чтобы набить живот. Все кражи Баллас совершал с большой осторожностью и никогда не приходил дважды к одному и тому же прилавку.

К вечеру он возвращался в спальню и заливал в желудок виски. Бретриен почти не беспокоил его – видимо, смирился с нелюдимостью своего подопечного. И даже если видел, что гость пьян, не говорил ничего. Очевидно, священник полагал, что Баллас сам себе хозяин, и не собирался его перевоспитывать. Такое отношение вполне устраивало Балласа.

Сам он не переставал размышлять о металлическом диске вправленных в него камнях. Эти мысли внушали оптимизм и помогали выздоровлению. Спустя две недели Баллас решил, что настало время покинуть дом священника…

Тот день начался так же, как и все предыдущие.

Баллас проснулся около полудня. Взяв у священника положенные на сегодня «мясные» деньги, он засел в кабаке и залил в себя порцию спиртного. На рынке украл кусок бифштекса, съел его, а на обратном пути к кабаку – воистину в тот день Госпожа Удача благоволила к нему – нашел на земле потерянный кошелек. Денег хватило на бутылку недурственного виски. Едва солнце склонилось к закату и начало подмораживать, Баллас вернулся домой и отправился в свою спальню.

Когда стемнело, послышался звук открываемой двери. Потом тихо лязгнул замок. Отодвинув штору, Баллас выглянул наружу. На противоположной стороне улицы стояла церковка, где служил отец Бретриен, – овальное здание из темного кирпича с пятифутовым изображением Скаррендестина над дверями и звонницей с задней стороны. Дюжина прихожан терпеливо ожидала у входа.

Настало время вечерней службы. Прищурившись, Баллас наблюдал, как отец Бретриен идет к церкви. Что-то тускло поблескивало в его руке. Бутылка освященного вина, понял Баллас.

– Неплохая идея, святоша, – пробормотал он, задергивая шторы. С этой мыслью Баллас прямиком отправился на кухню и снял с полки бутыль. – Посмотрим, преуспели ли монахи в виноделии…

Он сделал большой глоток и скривился. Терпкая жидкость обожгла горло точно уксус.

– Милосердные Пилигримы! И люди это пьют? Вот уж точно: благочестие до добра не доводит! – Пожав плечами, Баллас сделал второй глоток. На этот раз пошло легче – вроде как плохонькое винцо в кабаке.

Баллас обвел взглядом кухню. В углу он приметил сумку с овощами и удовлетворенно кивнул: сумка пригодится позже.

На столе – груда пергаментов, бутылка чернил и нож, которым Бретриен затачивал перья. Прихватив нож и деревянную вилку, Баллас вернулся в комнату.

Устроившись на кровати, он принялся обтачивать вилку. На пол посыпалось древесное крошево, смолистый аромат столярной мастерской наполнил комнату, смешиваясь с запахом дыма из очага. Баллас работал аккуратно и терпеливо. Он сточил вилку, превратив ее в узкую планку, украсил рукоятку причудливой кромкой и вырезал на плоской поверхности несколько желобков разной формы. Несколько раз Баллас придирчиво оглядывал свое творение, окончательно утратившее сходство с вилкой. Недовольно качал головой, бормотал что-то себе под нос и вновь принимался ковырять ножом неподатливое дерево.

Наконец работа была завершена. Одобрительно кивнув, Баллас бросил деревяшку на кровать и приложился к бутылке. В ней оставалось меньше половины. Единым глотом Баллас всосал в себя вино и вышел на кухню. Он положил нож на стол, а пустую бутылку поставил на полку. И, чуть поколебавшись, взял с нее еще две – полные.