Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - читать онлайн книгу. Автор: Ира Аллор cтр.№ 152

Оттащил его в потайную комнату, уложил. Одет он был подчеркнуто никак, ни украшений, ни родового герба. Когда разрезал рубашку, из-за пазухи выпал плод — он и без сознания держал руку на груди, только что не вцепившись в него. Чуть не присвистнул — трудно не узнать плод Нимлот! Вот оно что! Интересно, зачем он вздумал его утащить? Спрятав находку в потайной ящик, я стал возиться с родственничком — уж этому нас учили. Досталось ему порядком, но теперь он был вне опасности. На всякий случай заперев комнату, я поднялся в залу, где меня дожидались с десяток приятелей. Кровь все еще бурлила во мне, я распорядился подать вина — но тут вбежал испуганный слуга и доложил, что королевская стража требует впустить ее. «Пусть войдут!» — процедил я. Те и ввалились в залу через пару минут и начали расспрашивать, не заметил ли кто где чего подозрительного, потом прямо сообщили, что некий преступник покусился на Белое Древо и, раненый, не мог уйти далеко. Я слушал их очень внимательно, и тут кто-то из них поинтересовался, что я делал в последние два часа. Тут я расчетливо сорвался, заорав, что всю ночь провел, таскаясь по разным притонам, два часа назад был у любовницы, чье имя не позволяет назвать честь Высших, потом сбежал через окно, а потом в портовом кабаке снял прелестного мальчика на полчаса, а сейчас вот пью, вернувшись после трудов, приличествующих истинному аристократу, а если их интересует мальчик, то могу прогуляться с ними еще раз в тот же вертеп, и по моей рекомендации они получат скидку…

Сцена была достаточно безобразной, чтобы стражники, покраснев и незаметно плюясь, пожелали мне доброго утра и отправились восвояси. Гости тоже засобирались, один из них, любезный Урехил, поинтересовался, не надо ли мне чем-то помочь, но я, резко сменив интонацию и манеры, заверил его, что сорвался, но сейчас мне уже лучше и я отправляюсь спать.

Затем я поспешил в убежище Исилдура и нашел ревнителя светлой старины беспокойно озирающимся, зажав в руке меч, который я не счел нужным спрятать. Увидев меня, он остолбенел, затем с яростью вопросил, куда я дел плод. Хотел сказать, что съел со сливками и корицей, но юноша был столь взволнован, что я, единственно из опасения за его здоровье, поспешил его успокоить и искомое вручить. Он мрачно заявил, что должен немедленно мчаться в Андуниэ, к отцу и деду. Я принес ему свежую одежду и, пока он облачался, попросил хоть рассказать, с чего он воспылал такой страстью к растительной пище. Он вспыхнул от возмущения, но, вовремя припомнив мое всегдашнее обращение и исполненный благодарности, процедил, что Верным удалось узнать о решении короля срубить Древо и сжечь его в Храме как первую жертву.

— Это все проделки Саурона! — прошипел он, кутаясь в плащ. — И эту тварь ты принимаешь в своем дворце! Ты, конечно, меня спас, и я тебе благодарен, но подумал бы о своем поведении! А может, ты предал меня, пока я тут валялся?!

В ответ я предложил ему катиться вон из моего дворца, а когда подлечится, прийти в Плакучую рощу за городом — там я поучу его логике и манерам, принятым в обращении со старшими. После чего вывел его через потайной ход на окраину, пожелав приятной дороги и передав горячий привет родне.

Вернулся вымотанным окончательно: зелье прекратило свою работу, и я еле переставлял ноги. Придя в спальню, свалился на кровать в чем был и провалился в скользкую темноту.

Очнулся в ознобе, меня трясло и бросало то в жар, то в холод — редкостная гадость. Тут слуга доложил, что пришел Гортхауэр и просит принять его, — только не хватало, чтобы меня таким кто-то созерцал! Да еще он — снова! Но гость настаивал, и я, плюнув на все, повелел впустить.

Тот уселся в изголовье, извлек пару склянок, что вечно у него при себе, что-то над ними пошептал, потом влил их обе в кубок и дал мне выпить. Мне было все равно — пусть хоть отравит, хотя — зачем ему? Но скоро мне стало легче, я послал слугу за ночной туникой, другой помог мне разоблачиться. Майа деликатно углубился в книгу.

Когда я снова улегся, Гортхауэр оторвался от книги и сел рядом, глядя на меня. Взгляд был какой-то странный, нетерпеливо-больной, впивающийся в мое лицо и в то же время несколько остекленевший.

Все-таки он красив, этот майа, и даже такой взгляд ему к лицу. Тот, старый, портрет он повесил у себя; пожалуй, надо написать новый…

Я протянул ему руку в благодарность за участие — этого, в конце концов, требовала вежливость. Он как-то преувеличенно бережно сжал ее обеими ладонями, вместо того чтобы просто пожать. Потом осторожно провел пальцами по запястью. Внезапно он словно встряхнулся, пробуждаясь от навязчивого сна, вернул мою руку на место, несколько принужденно улыбнувшись, и завел легкий разговор ни о чем, потом в своей обычной чуть насмешливой манере рассказал об ограблении Белого Древа. Я скучающе заметил, что, видно, кому-то из новообращенных поклонников Тьмы не терпится отличиться, и прикрыл глаза, дав понять майа, что хочу отдохнуть. Он раскланялся, бросив на меня обжигающе пристальный взгляд, который я все же почувствовал сквозь ресницы, и быстро вышел. Что это он? Право, занятно. Что он такого углядел во мне? Поднявшись с ложа, я взглянул в зеркало — ничего хорошего: осунувшееся лицо, всклокоченные волосы, складки в углах губ и меж бровей. Лицо кажется еще бледнее из-за черной ночной рубашки. Я поправил волосы, и рука, выскользнув из широкого рукава, показалась рукой остова. Ну нравится мне черное белье…

Черное… Широкие рукава… Гортхауэровы рассказы о Мелькоре… Что?! Этого еще не хватало! Вот уж не думал, что у майа настолько ум за разум заехать может! Я — это я, и не желаю в отношении ко мне посторонних примесей! Вот бред дурацкий! Как старался не коснуться ладони! А потом на меня же будет злиться как на злостного носителя призраков прошлого! Все, больше он меня в черном не увидит! Пускай любит Мелькора в себе, а не во мне, право слово! И вообще, мало мне «эльфийской рожи»!

Как все надоело… Кликнул слугу и послал его за зельем.

* * *

Нимлот срубили и торжественно сожгли на алтаре. Дым на весь Арменэлос — не продохнуть!

Гортхауэр сказал торжественную речь, в том числе про слияние Света и Тьмы через огонь (это, видно, про Нимлот несчастное) и вообще, мол, Тьма — это Свет, не-Свет — это не-Тьма и так далее. Логично предположить, что суть данного выступления — объяснить, что Белое — это Черное и наоборот. Как образчик игры мысли — ничего, но этак и я мог бы часами разглагольствовать… Да вот что-то желание пропало. Не хочется. Ничего не хочется.

А тут еще этот бал — надо съездить, потолковать кое с кем. Глотну зелья — и поеду, может, еще останутся силы потом поработать…

* * *

Принесли приглашение от дяди на торжественное служение.

Если взять за исходную точку посыл, что жизнь мне еще не окончательно наскучила, то такие приглашения не отклоняют… Ничего не поделаешь — но придется привести себя в порядок — куда я запрятал эту несчастную шкатулку с порошком?! По крайней мере, на какое-то время этот уродский мир приобретет эстетически приемлемые очертания…

* * *