Дикая магия - читать онлайн книгу. Автор: Энгус Уэллс cтр.№ 106

На одно короткое мгновение нимб попытался вытолкнуть их. Каландрилл почувствовал его противодействие но тут же вновь представил себе их четыре души, слитые в едином порыве, и эта общая душа питалась той силой что была заключена в нем, точно так же, как Рхыфамун и Аномиус черпали свое могущество в спящем боге. Объединенные одной целью, друзья решительно поднимались вверх.

Они добрались до верхней ступени. Под прикрытием стоявшего по центру саркофага они стали подбираться к книге. Вокруг то и дело вспыхивал нечестивый свет, в воздухе стояло зловоние, смешанное с запахом миндаля. Воздух трещал под натиском освобожденной колдовской силы. Рхыфамун стоял совсем близко, но он был занят Аномиусом и так поглощен схваткой, что не заметил руку, осторожно протянувшуюся к «Заветной книге»… …Рука схватила книгу и исчезла. А дальше книга, которую столь удачно подхватил Каландрилл, тут же перешла к Ценнайре, та передала ее Кате, а вануйка — Брахту. Керниец крепко прижал ее к груди, и они начали спускаться по черным ступеням, дрожавшим и колебавшимся у них под ногами, словно от едва сдерживаемой ярости. Брахт передал книгу Кате, и та с брезгливым выражением на смуглом лице взяла ее как змею и сунула под кольчугу. Они отошли еще на несколько шагов от саркофага, все еще держась за руки, не веря в успех, а затем разом вытащили из ножен клинки. И тут Аномиус сообразил, что их нет рядом. Победоносная улыбка на мясистых губах его застыла, а вместе с ней и слоги заклятий.

Рхыфамун заметил выражение его лица, проследил, куда скосились водянистые глаза, и на лице его проступила безудержная ярость. В бешеном блеске фиолетовых глаз Каландрилл рассмотрел смерть. И вдруг ужасный огонь объял Аномиуса.

Колдун упал с саркофага и с грохотом полетел по ступенькам, охваченный с ног до головы колдовским пламенем. Языки черного огня лизали его халат и плоть. Он визжал, пытаясь подняться на ноги. Грязный халат сгорел в одно мгновение, и колдун оказался голым. В следующее мгновение белая кожа его потемнела и обуглилась. Рот раскрылся, глаза лопнули, и из пустых глазниц вырвался огонь. Кожа и мышцы сгорели мгновенно, обнажив скелет и внутренние органы. Пламя тут же перебросилось на них. Наконец скелет рухнул, развалился на части и очень скоро расплавился в огне. От Аномиуса осталось только маленькое облачко черного дыма.

— Вы вовремя его отвлекли. Благодарю. А теперь верните книгу.

Они повернулись к Рхыфамуну. На губах векового колдуна играла отвратительная победоносная ухмылка. Вены вздулись у него на шее, золотой халат дымился, по щекам под воздействием магии Аномиуса текли кровавые слезы. Но Рхыфамун был уверен в себе; в сверкающей ауре спустился он с катафалка с поднятыми руками, рисуя в воздухе сложный рисунок и произнося заклятия.

— Нет! — воскликнул Каландрилл и поднял меч. Рхыфамун выстрелил светом — Каландрилл взмыл в воздух и через секунду рухнул на пол; время вновь замедлило свой бег. И тут юноша увидел Ценнайру. Оттолкнув Катю и Брахта, она встала между ними и колдуном и приняла на себя новый залп света. Колдовской поток охватил ее всю, черные волосы взмыли вверх, но она осталась жива. Рхыфамун выругался, а Ценнайра дико рассмеялась и выкрикнула:

— Магия, уничтожающая жизнь, против меня бессильна!

Колдун начал произносить заклятия, которые должны были покончить с Ценнайрой. Каландрилл вскочил на ноги и, не ведая как, вдруг оказался перед Рхыфамуном. Он знал только одно — удар необходимо нанести прежде, чем тот закончит произносить заклятия.

Прямой меч его опускался по дуге — медленно, очень медленно. Сейчас колдун произнесет последний слог, и Ценнайра будет уничтожена, маг заберет «Заветную книгу» и пробудит Фарна. Губы Рхыфамуна шевелились. Он скосил глаза на Каландрилла, и в них горели ярость и презрение. Клинок замер. А оттуда, где благословленная сталь столкнулась со злой магией, посыпались искры и раздался оглушительный треск.

По нервам Каландрилла и венам пробежала страшная дрожь, клинок едва не вывалился из ослабевших пальцев. Эфес жег, как раскаленный докрасна железный прут, он пожирал его плоть. Каландрилл едва не отбросил меч, но вовремя остановился. Он не может — не должен! — этого делать! Что-то подсказывало ему, что в нынешней смертельной битве только клинок, к коему прикоснулась Дера, обладает силой, достаточной, дабы противостоять могуществу, которым наградил Фарн своего прихвостня.

Каландрилл заставил себя поверить в то, что не испытывает боли, что глаза его солгали и руки его вовсе не почернели, а кожа не обуглилась и не оголила опаленные кости. Сопротивляясь колдовству Рхыфамуна, он что есть мочи давил на меч, стремясь опустить его на череп колдуна.

Ему это не удалось, но и Рхыфамун не смог отстранить клинок и направить колдовство на Ценнайру, Брахта и Катю.

Керниец и вануйка валялись без сил, словно вытолкнутые за пределы последнего сражения. Каландрилл с ужасающей четкостью понял, что это его битва, что только его сила может — «Дера, неужели только может?» — уничтожить мага. Он смотрел в фиолетовые глаза, и вдруг ему показалось, что в них промелькнула тень сомнения. Каландрилл выдавил из себя торжествующий смех, и клинок опустился — хотя и совсем чуть-чуть, а боль ослабла — хоть и совсем ненамного. Рхыфамун отступил на шаг, это был всего лишь один шаг, но он вселил в Каландрилла надежду. Каландрилл напрягся, давя на ауру, окружающую колдуна, и на лбу его противника вдруг выступила кровавая испарина. Каландрилл взывал к своей неведомой силе, и она крепла в нем, придавая ему уверенности, она помогала ему преодолеть боль. В нем соединились воедино эта оккультная сила и решимость, и воля Брахта, и Кати, и Ценнайры, воля всех тех, кто ценой своей собственной жизни готов был помешать пробуждению Фарна. Сила эта наполнила его. Он не знал, как ею пользоваться, но он знал, что она в нем.

И меч уже не был расплавленным прутом, приносящим невыносимую боль, он стал инструментом победы, орудием разгрома Рхыфамуна. Меч опустился еще чуточку и вдруг резко ударился о черный мрамор — Рхыфамун отпрыгнул.

Каландрилл мгновенно поднял меч, обороняясь. Сомнение в глазах мага уступило место леденящей кровь ярости, руки запачканные колдовством Аномиуса, поднялись и вновь начали рисовать в воздухе знаки, собирая против Каландрилла черный огонь, более быстрый чем язык змеи.

— Дера! — прокричал Каландрилл и с поднятым мечом бросился на врага.

Новый раскат грома, и гробница содрогнулась. Черный свет стал другим, в нем засверкали ослепительные золотисто-серебристые огоньки. На мгновение запах миндаля забил зловоние. Каландрилл посчитал, что он умер, но вдруг с удивлением обнаружил, что все еще жив.

Глаза Рхыфамуна расширились, словно и он не мог в это поверить. Каландрилл, ослепленный такой вспышкой, прищурившись, смотрел на колдуна. Злость подогревала его. Перед ним стоял безумец, готовый пробудить Фарна и ввергнуть мир в хаос; человек, обманувший его, воспользовавшийся им, уверовавший в свою непобедимость, презиравший все живое, считавший людей прислугой, существами второго и третьего сорта. Человек, вознамерившийся бросить весь мир под пяту Безумного бога, принести его в жертву собственной одержимости, собственной жажде власти. Внезапно к злости, владевшей Каландриллом, примешались новые чувства — жалость, и презрение, и грусть. Рхыфамун — зло. В этом он не сомневался. Но Рхыфамун просто безумец, настолько поглощенный своим желанием, что вряд ли отдает себе отчет в том, что творит. И Каландриллу было жаль его, как всякого, потерявшего контроль над своими действиями.