Сердце меча - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Чигиринская cтр.№ 216

В прачечной во время работы все женщины ходили полуголыми, не стесняясь мужчин-тэка, если те приходили чинить машины (Дика тогда прятали под грязным бельем), да и своего пациента они поначалу держали для собственного удобства голым: чтоб не раздевать каждый раз, когда нужно сменить повязки. Он был слишком слаб даже для того, чтобы смущаться. Потом настоял, чтобы ему выдали рубашку. Вполне возможно, что они не воспринимали его как мужчину — но до этого момента и он не очень-то воспринимал их как женщин. Конечно, большинство из тех, кто работал в прачечной, были слишком стары или слишком молоды, чтобы рожать — но две-три были такими, как Сан: девочки с недетскими уже формами. Непроизвольная реакция слегка обрадовала его и слегка огорчила.

«У меня есть для тебя две новости, Рики-кун, хорошая и плохая. Хорошая: ты явно выздоравливаешь. Плохая: ты пока еще не святой»

Он зажмурился и чуть ли не с размаху вогнал иглу себе в бедро.

— Сан, надень, пожалуйста, рубашку.

— Зачем? — Сан выполнила просьбу, но не удержалась от вопроса. Видимо, учтивость Дика тоже помогала им воспринимать его отчасти как гема:

— Потом объясню, — сказал Дик сквозь зубы. — Спасибо.

Он вернул Сан инъектор и начал растирать затвердевшую в месте укола мышцу.

— Понимаешь, Сан… Я — мужчина. Ты — женщина… Очень красивая, — добавил он. — И… мне трудно смотреть на тебя так… как будто это не так.

Сан наморщила лобик, размышляя над этим заявлением, а потом спросила:

— Сэнтио-сама хочет с Третьей поиграть? — она показала пальцами, во что. Дик покраснел.

— Да ты что, разве так можно… — пробормотал он.

— Людям все можно, — убежденно сказала Сан. — Господин Тумму играл с Третьей, пока у нее начались месячные, потому что детенышей заводить с нами людям нельзя. Но Третья может поиграть с сэнтио-сама руками и ртом. Ему будет приятно.

— Сан, — отчетливо и сухо сказал Дик, стараясь не выдавать своего гнева (он боялся, что Сан расплачется, если увидит, как он сердит). — Людям очень многого нельзя. Если и они говорят, что им все можно — то они лгут. И как это было бы можно, завести с тобой ребенка, если ты не человек? Ты знаешь, что дети получаются только у двух людей? Этот господин Тумму плохо поступал с тобой, я не хочу так с тобой поступать. Кто он вообще такой?

— Этолог.

«Так», — подумал Дик, стиснув зубы. — «Ну конечно. Кто сторожит сторожей? Касси-сан говорила, что с хорошими этологами сейчас плохо. А он работает среди женщин, которые просто не умеют отказывать. Сколько мужчин тут устояли бы? И сколько таких, кроме него? Будь проклят Вавилон!»

— Так сэнтио-сама не будет со мной играть? — девочка приподняла бровки.

— Нет, — сквозь зубы ответил Дик.

— Жаль. Он красивый. И он не сделал бы Сан больно, у него не такой большой, как у господина Тумму.

— Вот уж спасибо, — Дик фыркнул. — Сколько тебе лет?

— Шесть и половина, — улыбнулась Сан.

Почти четырнадцать, пересчитал Дик в стандартных земных… Сволочи, какие сволочи…

«Ну что, расскажешь ей всю правду и сделаешь ее несчастной? Вернешь ей человеческое достоинство только для того, чтобы она поняла, как грубо его попирали? И сколько их здесь таких? Нечего сказать, хорошенькую же миссию свалил на тебя Бог» — это была его мысль, и все же как бы не его.

«Какая миссия ни есть — она моя!» — решил Дик и сказал:

— Сан, отведи меня к Марии, пожалуйста.

Сначала он хотел попросить ее привести Марию сюда, но теперь разозлился на себя и решил — если он достаточно окреп, чтоб возбуждаться, то и своими ногами дойдет.

Это, впрочем, оказалось не такой простой задачей, как доковылять до санузла. Ясли были построены радиально и конически, «острым концом» вниз. На самом верхнем и самом широком этаже были детские и комнаты матерей, на среднем — всякие службы и комнаты дзё, а на самом нижнем, лучше всего защищенном от возможного вторжения или наоборот, от прорыва находящихся там материалов наружу — лаборатории и «поля», как это называли здесь — сотни маточных репликаторов, в которых подрастали крошечные морлоки и лемуры. «Поля» тоже обслуживали дзё; в лаборатории ход им был заказан: там работал только человеческий персонал. Мария находилась в одной из кладовых, куда сносят чистое белье — довольно далеко от прачечной. Старшая над дзё в этих яслях, Мария имела чуть больше, чем у обычной гем-женщины, инициативности и командных навыков. Во всяком случае, она мягко выговорила Дику за то, что он встал.

— Я належался уже, — юноша виновато улыбнулся и смог сесть, а не упасть на лавку. — Мария, надо поговорить о важном.

— Мария слушает, — кивнула женщина. — Другим выйти?

— Нет, — сказал Дик. — Даже наоборот. Останови работу, позови других. Из гладилки, из детских — всех, кроме ночных дежурных.

Время было уже позднее, комбинат заканчивал свою работу и готовился ко сну. Через десять минут в столовой собралось около сотни дзё — от совсем юных девочек до пожилых, даже старше Марии. Дик взобрался на стол, чтобы видеть всех. В руках он до сих пор держал меч, принесенный Томом и совершенно непонятно почему прихваченный сюда. Ему стало неловко и он спрятал руки за спину.

— Послушайте, — сказал он. — Вы спасли меня, и за это я хочу сказать вам спасибо.

Он поклонился и женщины изумленно зашушукались.

— Я знаю, что вы спасли меня потому, что я могу дать вам имена. Но все это не так просто, как вы думаете. Получить имя — значит измениться. Очень сильно. Это правда: имя делает человека бессмертным. Только сначала оно делает его свободным. А этого ваши хозяева не потерпят. Я раньше давал имена только таким людям, которые умирали и уже не боялись хозяев. — Дик встретил сотню изумленных взглядов: разве людям нужны имена? — и поправился:

— Вы, ваш народ — люди, даже когда имен у вас нет. Все вы уже люди, с рождения. Только поэтому я даю имена. Нечеловека человеком сделать нельзя, но вы — люди. Вы должны это знать. То, что вы не свободны, то, что вас учат, будто вы не люди — это несправедливо. Это плохо, — добавил он, не зная как у дзё с понятием «справедливость». — То, что у вас отбирают детей, что вас насилуют — это очень плохо.

— А что такое «насилуют», хито-сама? — робко спросила одна из молоденьких.

— Это я потом объясню, — Дик снова покраснел. — Главное вот что. Если я дам вам имена, вам придется много переменить в этой своей жизни. И хозяева это обязательно заметят, рано или поздно. Я не знаю, что они сделают, но им это очень не понравится. Двоих моих друзей, которые получили имена, убили торговцы.

Женщины зашумели, переговариваясь между собой, и Дик снова поднял руку:

— Погодите, я еще не все сказал! Вот еще что. Ваши хозяева, дом Рива… Они гибнут. Бог наказывает их за все, что они делали вам. Они проиграли войну Империи, и очень скоро Империя придет сюда, — он умолк, чтобы перевести дыхание. — Когда имперские воины увидят, как несправедливо хозяева обращались с вами, они начнут убивать хозяев. Мы должны стать свободными, если хотим их спасти.