Мироходец - читать онлайн книгу. Автор: Линн Абби cтр.№ 8

Намного больше вопросов хранилось в ее памяти. Обычно они подкрадывались тогда, когда шар начинал двигаться плавно и уверенно, а Ксанче ничего не оставалось, как думать и вспоминать.

* * *

Сначала она ощутила себя погруженной в густую жидкость, теплую, словно кровь, темную и безопасную. Потом появились свет и холодная пустота. Первым, что она увидела, оказались закопченные своды Храма Плоти в Четвертой Сфере Фирексии. Это не стало ее рождением в прямом смысле слова, ведь здесь не было ни отцов, ни матерей. Только жрецы, затянутые в кожу и металл, снующие между огромными каменными чанами.

Жрецы Храма Плоти не были такими уж значительными фигурами. Из инструментов у них имелись лишь простые крюки и лопаты, а их сознание не многим отличалось от сознания рожденных в каменных чанах существ. Приказы они получали сверху. В Фирексии всегда что-нибудь было сверху. А точнее — из центра за восемью Сферами, где обитал Тот, чье имя запрещалось произносить вслух, дабы не потревожить его священный сон.

— Ты тритон, ты обязана повиноваться! — проговорил жрец. Ксанча ощутила свое тело и вдруг увидела, как маленький теплый камешек скатился с ее руки. — Это — твое сердце, — продолжал жрец, — и оно будет храниться там, где хранятся все сердца. В Великой Фирексии все имеет свое место. Твои ошибки будут записаны на твоем сердце, и, если ты совершишь слишком много ошибок, Он возьмет тебя в свой сон и ты умрешь. Повинуйся и будь осторожна, не допускай ошибок! Теперь иди.

Позже, когда Ксанча повидала больше миров, чем могла сосчитать, она поняла, что второй такой Фирексии не найти. Ни в одном другом мире не встречались существа, рожденные из чаши, заполненной питательной жидкостью и кусками плоти. Только тритоны Фирексии могли вспомнить, как они впервые открыли глаза. Угрозы и предостережения были первыми словами, которые они слышали в своей жизни.

Сначала был только Храм Плоти, где она лежала, скорчившись на каменном полу, не имея сил подняться. Но ее кости очень скоро стали крепкими, она научилась держаться на ногах и проделывать все то, что подобает тритонам. Когда Ксанча усвоила первые уроки, жрецы отвели ее к Учителям, готовившим новых тритонов к превращению в настоящих фирексийцев. Именно они и объявили ей, что она Ксанча. Это не было именем, а скорее чем-то вроде порядкового номера в шеренге тритонов, когда они слушали наставления Учителей. Этим же словом обозначалось место, где она получала еду и тот ящик, в котором спала по ночам. Делилось ли тогда время на дни и ночи? Фирексия была миром без солнца, луны и звезд. В Храме Плоти всем командовали жрецы: они определяли, когда учиться, когда есть, а когда спать. Но там не было времени на отдых и дружбу. По ночам ей снились солнечный свет, зеленая трава и теплый ветер. Если бы тогда она вполне владела своим сознанием, ей, возможно, показалось бы странным, что в ее снах витают совершенно не фирексийские пейзажи.

Даже спустя три тысячелетия Ксанча не знала, была она единственной, кто видел по ночам зеленый солнечный мир, или воля Всевышнего заполняла подобными картинами сны всех тритонов, обучавшихся вместе с ней.

— Ты тритон, им и останешься, — повторяли Учителя. — Твое сознание предназначено для проникновения в другие миры и подготовки пути для тех, кто последует за тобой. Слушай и повинуйся.

В Храме Плоти жили и учились тысячи тритонов. Все они появились из каменных чанов и состояли из мяса и костей, а по их венам текла кровь. Потом по велению Всевышнего Учителя заменяли живую плоть металлом, а кровь маслом. Так готовили истинных фирексийцев. После каждой такой процедуры Учителя отдавали мясо жрецам, и оно снова попадало в чаны. Когда тело тритона оказывалось полностью обновленным, наставники погружали его в сверкающее масло. После этого ритуала он считался полноценным фирексийцем и помещался в уготовленное ему место согласно грандиозному плану Всевышнего.

Ксанча вспомнила, как она впервые стояла на балконе Храма и смотрела на металлические тела, которые, громко скрежеща, погружались в ослепительный блеск и жар. Все они надеялись хорошо устроиться в жизни. А она знала, что навсегда останется в теле тритона, и осознание этого оказалось больнее, чем любое наказание жрецов. В Фирексии не было места ненависти, ее заменяло презрение. Ксанча видела, что вновь обращенные свысока смотрят на таких, как она, и мечтала поскорее оказаться в спальном ящике наедине со своим солнечным зеленым миром.

Однажды, проснувшись и взглянув вверх, она увидела хмурое серое небо и поняла, что их переместили в Первую Сферу. Теперь у ее группы были другие наставники, совсем не походившие на жрецов из Храма Плоти. Их огромные тела почти полностью состояли из металла, а многочисленные конечности заканчивались острыми клинками различной формы и величины. Считалось, что они призваны защищать тритонов от опасностей Первой Сферы. Но те никогда прежде здесь не бывали, а новые учителя не спешили исполнять свои обязанности. Тритоны подчинялись приказам без особого энтузиазма.

— Вы тритоны и ими останетесь, — повторяли наставники. — Вы предназначены проникать сознанием в другие миры. Слушайте и повинуйтесь.

Когда Ксанча вспоминала о том времени, ей становилось интересно, что случилось бы с ней, если бы она не стала слушать и повиноваться. Но тогда такое даже в голову не приходило. Жизнь в Первой Сфере оказалась очень тяжелой. Тритонов учили обрабатывать землю, но в скользкой глинистой почве ничего не приживалось. Мышцы ныли от постоянной возни с вилами, мотыгами и серпами. Осока — единственное растение, произраставшее здесь, — в кровь резала руки, и без того покрытые мозолями.

По сравнению со всем остальным в этом механическом мире тритоны выглядели жалкими и беззащитными. Их несовершенные тела страдали от болезней и ран. В отличие от механизмов их нельзя было починить, и, хотя раны иногда заживали сами, не всегда тритон выздоравливал полностью. Таких обычно отправляли назад, в Четвертую Сферу: всему в Фирексии находилось применение. Даже мертвое мясо снова использовали для нужд тех, кто уже прошел посвящение маслом.

Почти все тритоны из группы Ксанчи по тем или иным причинам оказались в Четвертой Сфере, и ее место изменилось. Другой тритон должен был стать Ксанчей, а она становилась Д'жикзи или Крацин, Но с тех пор как жрецы создали ее группу, прошло уже очень много времени, и осознание себя стало таким же отчетливым, как и привязанность к собственному измученному телу. Ксанчей она однажды стала, ею же и останется навсегда, даже если ее переведут в другую группу.

Вскоре так и случилось. Ксанча столкнулась лицом к лицу с другой Ксанчей, и обе растерялись. Как полагалось в затруднительных случаях, а этот случай был именно таким, они вместе пошли к наставникам. Те решили, что ни одна из них это место занимать не может, и велели найти новые места в группе, иначе их выпорют плетью.

Но их место стало их именем, и отказаться от него было невозможно даже под страхом наказания. Обе Ксанчи провели бессонную ночь, а на утро сбежали от наставников и поговорили с глазу на глаз. На такой разговор не осмеливался еще ни один тритон. И хотя в Фирексии не существовало подходящих для этого слов, обсудив сложившуюся ситуацию, они все же нашли выход, договорившись стать непохожими. Одна Ксанча нарвала острой осоки и обрила левую половину головы, а другая пропитала волосы кислотой, сделав их ярко-рыжими.