Преследуя восход - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Роэн cтр.№ 56

Старик серьезно слушал.

— Спасибо, мой добрый друг. Это поистине христианская доброта. Как у святого Иакова, тот лазарет назвали по его имени, а? Сен-Жак — так его звали в добрые старые времена, или Сантьяго…

Я усмехнулся:

— Ну правильно, ведь этот город основали испанцы, да? Вы знаете свою историю.

Старик засмеялся, довольный:

— Я-то? Да я просто много чего повидал на своем веку, только и всего. Так много помню, что моя старая закоченелая спина гнется под ношей!

— Что ж, вы теперь сможете ее немного согреть — купите себе для начала новое пальто.

Я не собирался говорить это покровительственным тоном, но так уж получилось. Старик добродушно покачал головой:

— Сынок, спасибо тебе за добрый совет! Но я знаю совет получше. И вот тебе он бесплатно: коли промерз до самых косточек, единственное спасение — ром!

— Я это запомню, — серьезно пообещал я. — Еще раз спасибо. Но мне лучше идти. Полиция может вернуться, а мне надо попасть назад, к реке — в район порта. Э-э, а вы случайно не подскажете, как туда добраться?

Старик закудахтал и поднялся прежде, чем я успел предложить ему руку.

— В порт, а? — И снова стекла очков блеснули, глядя на меня странно, всепроникающе. — Это легко сделать, сынок. Легче легкого. — Он небрежно кивнул в сторону улицы. — Добрый христианский напев приведет тебя куда нужно!

И прежде чем я успел вымолвить хоть слово, он прижал помятую трубу к губам и заиграл мелодию, которую я узнал. «Евангельский корабль» — песня евангелистов-возрожденцев, совсем не похожа на джаз, но в его исполнении она звучала именно так. Труба теперь пела не скорбно, но резко, это было как лезвие, рассекавшее темноту. Ее яркий колокольчик неожиданно блеснул красноватым светом, стал отражаться, исказился паутиной черных нитей. Изумленный, я обернулся через плечо и увидел, как край неба между стенами ущелья побледнел, залился красным — словно приливная волна; занимался рассвет. И на фоне этого поднимавшегося сияния, как ветви зимних деревьев, встали силуэты похожих на шпили мачт. А в конце мрачной улицы сияла единственная слабая полоска золота, огнем игравшая на танцующей трубе.

Я на минуту застыл, широко раскрыв глаза от изумления и страха, а потом, позабыв про все, бросился бежать по озаренной дороге. Мелодия эхом отдавалась от мрачных стен, билась в слепые окна:

Несу благую весть.

О ней, друзья, и песнь,

Что с радостью вам пою.

Пора мне в путь, пора.

Евангельский корабль

Заходит в гавань мою.

Наверное, так должны звучать трубы в День Страшного суда.

Уходит в звездный край

Евангельский корабль —

О, это добрая весть!

И я — уже на нем,

Под колокольный звон

Пою вам с радостью песнь!

Я мчался вдоль безмолвного потока утреннего света, как ребенок, разбрызгивая воду в лужах. Потом я вспомнил, что не попрощался со стариком, если его вообще можно было назвать человеком, и обернулся, чтобы помахать ему рукой. Но он уже повернулся ко мне спиной и брел по направлению к Декетер-стрит или куда-то еще, все еще играя на трубе и крепко зажав под мышкой свой плакат. Я все равно помахал ему, мне подумалось, что у него есть много способов, чтобы видеть. А потом со стороны доков я услышал резкий свист буксира, и мое сердце на секунду остановилось. Среди леса мачт что-то двигалось. У корабля были высокие мачты, не трубы. Я как сумасшедший помчался к реке.

Они не могли еще уйти на такое расстояние, чтобы не услышать моего крика — или я мог сесть на какое-нибудь суденышко и последовать за ними…

Добежав до причала, я поскользнулся на влажных от рассветной росы булыжниках, удержал равновесие, схватившись за угол стены, и почувствовал, как краска на покоробившейся стене из дранки шелушится и трескается под моими пальцами. Сердцевина отпустила меня, и я вернулся назад. Но я не чувствовал возбуждения, одно изумление. Ибо у корабля, скользившего прочь по позолоченным водам, как призрак ночи, пропадающий перед рассветом, было три мачты, а не две, и его высокий транец возвышался на одном уровне с верхушками дымовых труб буксира. Я озирался широко раскрытыми глазами, оглядывая доки со всех сторон, наугад прикинул путь и снова бросился бежать.

Моя догадка оказалась правильной. Спустя двадцать минут я взлетел вверх по сходному трапу и, тяжело дыша, повалился на палубу, снова гладкую, источавшую густой запах смолы, льняного семени и сочной древесины. С юта раздался топот: это Джип и остальные прямо-таки скатились вниз по трапу, а за ними возбужденно ковылял старик Ле Стриж. Женщина и мужчина из палубной вахты практически подняли меня на ноги и посадили на крышку люка, запиравшую трюм, однако я так задыхался, что почти не мог говорить.

— Они… здесь…

— Да, да, мы знаем! — успокаивающим тоном сказала Молл. — Придержи язык, пока паруса не набрали воздуха. Ты не пострадал? Это благословение, гораздо лучше, чем мы опасались.

— Это так, приятель, — заметил Джип, покачивая головой. — Мы рады, что ты вернулся живым и здоровым, еще как рады. Как только мы обнаружили, что ты пропал, мы пустили по твоему следу старика Стрижа — и вот он является и говорит, что на тебя что-то наслали и увели, заманили обратно в Сердцевину. Он сказал, что послал зов от своего имени, и это все, что он мог сделать! — Джип сплюнул за поручни. — Черт, могли бы мы сообразить, что тут может случиться беда. Здесь старый центр торговли невольниками — тут все еще как вши кишат обейя, вуду, много чего еще. Здесь это вроде как в порядке вещей. Только вот зачем каким-то местным бокорам бить ради нас в барабаны? Вот чего я не пойму. Здесь мы вроде как никому не наступали на хвост — черт, как они вообще про нас узнали?

— С «Сарацина»! — задыхаясь, выговорил я.

— Что?

— Именно это я и пытался вам втолковать, — хрипло проговорил я. — Он тоже стоял здесь на якоре все это время — примерно в миле вниз по реке, у того берега, — я видел, как он только что снялся…

Пирс схватил меня за плечо:

— Ты уверен, парень? То есть я хочу сказать, вы уверены, хозяин?

— Да, уверен! Черт побери, меня направили сюда, и я его увидел…

— Эй, на топе! — взревел Пирс.

Стриж приблизил свою окаменевшую физиономию к моему лицу так близко, что мне стало не по себе:

— Направили? Кто?

— С-старик чернокожий, бродячий… уличный музыкант…

— Эй, на палубе! Плавучий чайник с черным, как сажа, купцом на буксире! В доброй лиге ниже по реке!

— Все наверх! — заорал Пирс. — Мистер помощник! Ступайте на берег и притащите сюда эту старую тарахтелку — буксирщика! Все наверх! Мы, наверное, поддали им крепче, чем думали. Они тоже зашли сюда на ремонт и увидели нас, когда мы проходили мимо, — ха! Нет, какова наглость, а, ребята?